Привидение кошки, живущее в библиотеке
Сегодня весь день, не разгибаясь, готовили бумаги на продленку (ну, то есть, продление срока следствия) – я и руководитель группы Лариса Кашина. Лариса еще одновременно пытается влиться в работу после выхода из декрета…
Под конец дня мы четко осознали, что большая часть милицейской жизни проходит в каком-то параллельном мире… Как бы сказать – проза жизни, переходящая в поэзию, и реализм, переходящий в сюрреализм.
Поскольку после принятия нового УПК количество заполняемых бумаг по делу увеличилось в разы, то уму непредставимо, сколько нужно написать разных бумаг для такого простого действия, как продление срока следствия.
В числе прочего прокуратура придумала еще и протокол оперативного совещания. Как они нам заявили, каждое продление срока следствия должно обсуждаться на оперативном совещании. Мы говорим – хорошо, давайте совещаться. Они говорят – нет, мы совещаться не будем, а будем как бы совещаться, а вы напишите как бы протокол как бы состоявшегося оперативного совещания и не забудьте написать, кто там что сказал… Маразм, короче. Затем этот маразм еще увеличился, когда продление срока содержания решили еще обсуждать и в вышестоящем областном следственном управлении… Поскольку по УПК они никакого отношения к продлению срока содержания под стражей не имеют, то обставлено все это так, что мы по-прежнему как бы совещаемся у прокурора, но при этом зачитываем друг другу письмо, написанное начальником областного следственного управления! О том, что он как бы рассмотрел уже это дело и просит прокурора поддержать наше ходатайство и продлить срок следствия. И после чтения письма начальника ГСУ на как бы состоявшемся оперативном совещании прокурор соизволит, наконец, продлить срок следствия.
Излишне говорить, что письмо начальника ГСУ и справку о как бы изучении им уголовного дела тоже должен написать следователь, потому что все же люди занятые – и начальник, и прокурор!
Все, кроме следователя. Написав максимально подробную справку о как бы изученном начальником уголовном деле и письмо с изложением от имени начальника оснований для продления срока следствия, следователь должен быстренько полететь в область, в ГСУ (три часа в один конец), быстренько подписать все эти бумаги у начальника (изловив его в коридоре или дождавшись в засаде у кабинета)…
А уж когда начальник ГСУ стал требовать, чтобы ему представили вместе с бумагами еще и протокол состоявшегося оперативного совещания, уже подписанный прокурором, на котором мы с прокурором уже зачитали его письмо и приняли решение продлить срок следствия…чтобы он со спокойной душой мог это письмо, наконец, подписать.
Видимо, это похоже разом на научную и ненаучную фантастику… Начальник ГСУ читает подписанный протокол оперативного совещания, видит, что там обсудили его письмо… и думает, что для того, чтобы этот вариант реальности осуществился, он должен сейчас это письмо подписать… чтобы мы могли его потом огласить на совещании… протокол которого, уже подписанный прокурором, то есть официально зафиксирован как свершившийся факт – уже лежит перед ним.
Если долго думать над этими парадоксами пространства и времени, то лично у меня начинает болеть голова. Не удивлюсь, если в итоге всех этих игр с реальностью, прямо над нашим ГСУ совершится временной коллапс, как в романе «Кудеяр» (и даже не нужно тратиться на высокоточные научные приборы!).
Пока что коллапс совершается над бедной Ларисой, для которой время уже потеряло свое линейное значение. Она пишет протокол оперативного совещания с завтрашней датой… допытывается у меня «кто присутствовал из следователей на совещании?!» Потом требует у прокурора подписать протокол завтрашнего совещания. Третьяк, зная о расписании электричек, ерничая, спрашивает, во сколько, собственно говоря, мы все совещаемся… Лариса: «Понимаете, завтра, в шесть утра, мы с вами посовещались…» Третьяк: «В шесть утра?» Лариса, строго: «В шесть утра. Вы что-то имеете против этого времени?» Третьяк: «Да что вы… Любое время, какое вам хочется, ради бога! Я готов совещаться даже неделю назад!»
Под конец дня мы четко осознали, что большая часть милицейской жизни проходит в каком-то параллельном мире… Как бы сказать – проза жизни, переходящая в поэзию, и реализм, переходящий в сюрреализм.
Поскольку после принятия нового УПК количество заполняемых бумаг по делу увеличилось в разы, то уму непредставимо, сколько нужно написать разных бумаг для такого простого действия, как продление срока следствия.
В числе прочего прокуратура придумала еще и протокол оперативного совещания. Как они нам заявили, каждое продление срока следствия должно обсуждаться на оперативном совещании. Мы говорим – хорошо, давайте совещаться. Они говорят – нет, мы совещаться не будем, а будем как бы совещаться, а вы напишите как бы протокол как бы состоявшегося оперативного совещания и не забудьте написать, кто там что сказал… Маразм, короче. Затем этот маразм еще увеличился, когда продление срока содержания решили еще обсуждать и в вышестоящем областном следственном управлении… Поскольку по УПК они никакого отношения к продлению срока содержания под стражей не имеют, то обставлено все это так, что мы по-прежнему как бы совещаемся у прокурора, но при этом зачитываем друг другу письмо, написанное начальником областного следственного управления! О том, что он как бы рассмотрел уже это дело и просит прокурора поддержать наше ходатайство и продлить срок следствия. И после чтения письма начальника ГСУ на как бы состоявшемся оперативном совещании прокурор соизволит, наконец, продлить срок следствия. Излишне говорить, что письмо начальника ГСУ и справку о как бы изучении им уголовного дела тоже должен написать следователь, потому что все же люди занятые – и начальник, и прокурор!
Все, кроме следователя. Написав максимально подробную справку о как бы изученном начальником уголовном деле и письмо с изложением от имени начальника оснований для продления срока следствия, следователь должен быстренько полететь в область, в ГСУ (три часа в один конец), быстренько подписать все эти бумаги у начальника (изловив его в коридоре или дождавшись в засаде у кабинета)… А уж когда начальник ГСУ стал требовать, чтобы ему представили вместе с бумагами еще и протокол состоявшегося оперативного совещания, уже подписанный прокурором, на котором мы с прокурором уже зачитали его письмо и приняли решение продлить срок следствия…чтобы он со спокойной душой мог это письмо, наконец, подписать.
Видимо, это похоже разом на научную и ненаучную фантастику… Начальник ГСУ читает подписанный протокол оперативного совещания, видит, что там обсудили его письмо… и думает, что для того, чтобы этот вариант реальности осуществился, он должен сейчас это письмо подписать… чтобы мы могли его потом огласить на совещании… протокол которого, уже подписанный прокурором, то есть официально зафиксирован как свершившийся факт – уже лежит перед ним.
Если долго думать над этими парадоксами пространства и времени, то лично у меня начинает болеть голова. Не удивлюсь, если в итоге всех этих игр с реальностью, прямо над нашим ГСУ совершится временной коллапс, как в романе «Кудеяр» (и даже не нужно тратиться на высокоточные научные приборы!).
Пока что коллапс совершается над бедной Ларисой, для которой время уже потеряло свое линейное значение. Она пишет протокол оперативного совещания с завтрашней датой… допытывается у меня «кто присутствовал из следователей на совещании?!» Потом требует у прокурора подписать протокол завтрашнего совещания. Третьяк, зная о расписании электричек, ерничая, спрашивает, во сколько, собственно говоря, мы все совещаемся… Лариса: «Понимаете, завтра, в шесть утра, мы с вами посовещались…» Третьяк: «В шесть утра?» Лариса, строго: «В шесть утра. Вы что-то имеете против этого времени?» Третьяк: «Да что вы… Любое время, какое вам хочется, ради бога! Я готов совещаться даже неделю назад!»
).
Сразу действие пошло бодро, и уже можно книгу нормально читать. 
Уж если Фитцу в свое время досталось, то этот мальчик и подавно огребет... 
Какая жуткая книга. Сначала было смешно, а потом стало страшно. 
Непонятно, кто кошмарнее - маргиналы или "обычные люди"... 
Высший класс - написать ужастик, так чтобы никто не догадался, что это именно ужас, чтобы все смеялись и веселились (ну, или воспринимали как попсу 
