Привидение кошки, живущее в библиотеке
Неправильный детектив-12
7 июня, понедельник.
Пришла к 8 часам, тут уборщица суетится. Говорит, я подумала и буду лучше по утрам мыть, когда никто не мешает. У меня просто дар речи пропал. Я не для того тащусь на работу к восьми часам, чтобы сидеть в коридоре и ждать уборщицу! Сошлись на том, что сегодня мыть не надо.
Увидела Чиркова, сказала, что мне сегодня надо на психушку. Что-то буркнул. Я кинулась на машинку, напечатала обвинительное заключение по Сакретдинову. Стала дело собирать. Якушева пришла, типа опять звонят по Касьяник и Погодину, идите сами с ними поговорите. Задолбали – и Якушева, и СИЗО. Сказала, что отправлю постановление.
В 10 часов, как ни странно, все пошли к Чиркову на оперативку, а меня он отправил на психушку. Потанин тоже потащился, дармоед. Скучно ему видите ли, одному в кабинете сидеть. Мне бы такую работу, я бы скучать не стала. Огибалова проводила консультацию. По Котову написала справку, а по Григорьеву сказала, что нужна экспертиза. Что и следовало ожидать.
//изобретение местных пытливых умов. Иногда по уголовным делам возникают вопросы о проведении подследственным судебно-психиатрической экспертизы (психушки), для определения «вменяем-невменяем». Эти экспертизы проводят психиатры из психиатрической больницы. Но там огромные очереди, по несколько месяцев, а срок расследования ограничен. Поэтому, каждый раз, как возникает вопрос о необходимости психушки, начинаются страдания – или нужно на коленях выпрашивать у кого-то место на психушку – ушлые следователи приноровились занимать очередь на фальшивых обвиняемых просто так, чтобы было, вдруг понадобится. Или нужно химичить со сроками в деле – фиктивно прекращать-отменять-приостанавливать хоть как-отменять-возобновлять, что, конечно, не приветствуется прокуратурой и начальством. Или делать глаза по пять копеек и изображать, что следователь ничего не знал о том, что нужна психушка. Чтобы более-менее выйти из положения, договорились с психиатрами о проведении предварительных «консультаций», поехать, показать им материалы дела со справками, допросами родственников, характеристиками, а они исходя из опыта, предвидят результат экспертизы («вменяемый») и тогда нет смысла городить огород, просто пишут справку «нет необходимости в проведении психиатрической экспертизы», суд пока согласился эту справку принимать во внимание. Ну, а если результат психиатрам неизвестен, то они говорят – проводите психушку//.
Я спросила, как оформляется платная экспертиза, на всякий случай. Она расцвела, заговорила про чеки и калькуляцию. Чего-то мне подозрительно. Пошла к секретарю, она мне дает очередь на август. Я стала стонать и плакать. Секретарь мне тогда написала очередь на 23 июля. Уже лучше. Довольная, поехала в отдел.
Захожу к Шаталовой (она недавно проводила), спрашиваю, как она договаривалась по платной. Шаталова меня обрадовала, конечно. Говорит, во-первых, за экспертизу платили родственники обвиняемого (хитра, однако). Во-вторых, такая экспертиза стоит 380 рублей. У меня сразу нервный смех начался. Да разве наш УВД такие деньги даст, смешно представить.
Чирков сказал, что звонили с бродяжника, просили забрать Удинцева. Я говорю – чтоб только вместе с документами. Потанин вытряс у меня рапорт (как оказалось, ненужный), уехал. Якушева проявилась. Ах, я все забываю, зачем вы мне нужны, оказывается, вот дело вам!! Время 12 часов, она меня решила порадовать. Какой-то Самков задержан с шестью чеками. Адвоката немедленно не нужно, и то спасибо.
Захожу к Чиркову, он тоже меня радует – вернули дело Васькиной на дослед. Областной суд считает, что претензии судьи Кашиной обоснованы. Будь они прокляты навеки. Кашина требует, чтобы я Васькиной вменяла приобретение 50 папирос //с марихуаной//, раз Васькина так говорит. Вот интересно, а чего это я должна ее слушать, мало ли что она завтра скажет. Продажные твари. Третий раз возвращают. Хомякова говорит – тебе надо Кашиной позвонить, посоветоваться. Не желаю.
Еще дело Месропашвили вернули. Охереть можно. Я вменяла (три года назад, между прочим) ему вымогательство, третью часть. Суд (твари) написал ему самоуправство и с улыбкой отпустил. Сейчас областной суд этот приговор отменяет и дело возвращает на дослед. Ну что за гадство. Я-то тут при чем?! Я посоветовалась, говорят, что если отменен приговор суда, то в суд и должны возвращать дело. Так они, чтобы друг друга покрыть, написали, что Месропашвили надо вменить грабеж, и поэтому дело вернуть на дослед. Какой же это грабеж, если Меспропашвили ходил и с потерпевшего вытрясал деньги за моральный ущерб своей недоизнасилованной сожительницы. Какое издевательство.
Потанин приехал из бродяжника, сказал, что с Удинцевым ничего не дали, сказали, типа следователь сам должен приехать. Я ему говорю – возьми запрос и поезжай. Нет, вот следователь и все. Скотина, дармоед!
Весь обед сидела, печатала бумаги к прокурору. В 14 часов поехала в бродяжник. Потанин тоже потщился. Потому что ему скучно!! Сволочь. Ну и в результате никто в бродяжнике не понял, зачем следователь приехал.
Приехала, насилу собралась бумаги допечатать. Вызвала Удинцева на допрос, дежурка тормозит и не ведет. Тут Малышкин приперся просить кипятильник. Я его запрягла, чтобы он привел Удинцева из дежурки. Если хочет кофе пить. Удинцев уже живой и бодрый. Надо понимать, ломка прошла. Утверждает, что это все, последняя версия анкетных данных. Не знаю, что-то мне Ф-1 сомнительная. Разглядывала так и так, темно все. На всякий случай предъявила обвинение. Удинцев надавал телефоны знакомых девушек (миллион), которые сбегают, известят родителей. Дозвонилась до одной, посмотрю, какие будут результаты.
Новикова, проститутка, не пришла. Сопкова зря просидела. Да эту Новикову просто надо удавить на месте, и все. Сопкова тоже зудит – арестуй, арестуй. Я-то чего, кто жалел бедную девочку, я что ли?
Мамаша Скворцова пришла за разрешением на свидание. Написала ей. У меня к ней претензий нет, в общем-то. Она стала тянуть бодягу, что вот думала насчет адвоката, уже к одному и подходила. Я, ради вежливости, спросила, к кому. Оказалось, к адвокату Ульянову! Я так и села. Да что же, говорю, вы блин идете-то к самым дорогим, и деньги ни за что выбросите, и ничего не поимеете. Раз Сопкова была, они стали с этой мамашей разговаривать. Я насилу от нее отделалась – стоит и все. Сопкова ей предложила, если надумает окончательно насчет адвоката, приходить в среду. Что-то мне сомнительно. Того и гляди, появится завтра какой-нибудь Воропаев, насрет в деле и хвост уберет.
Дауберт пришел за военным билетом, типа надумал на работу устраиваться. Отксерила. Днем ксерокс плохо работал, да и сейчас не лучше. А мне надо кучу копий снимать.
Наумов днем приходил, принес характеристику. Ха-ха.
Дождалась прокурора, подписала у него бумаги. Чертков сказал, что требуется Удинцеву провести очную ставку с предполагаемой мамашей, типа это ваш сын или нет? А я-то уже хотела его в СИЗО отправлять. Горе какое. В общем, у меня голова заболела, и я пошла домой.
Ангардт днем валяла дурака. Она вспомнила, что по Паньковой срок истекает, прискакала сдавать. Я ей сказала оформить перечисление от имени прокурора и вечером у Черткова подписать. Так она от великого ума позвонила в прокуратуру и сказала, чтобы Чертков привез уже готовое. Там, естественно, ничего не поняли. Я на нее наорала, она решила, как все люди, сама напечатать и представить на подпись. Чирков ей предложил сразу поехать к Черткову и подписать, но ей лень стало, раз он все равно вечером приезжает! В результате, ИВС у нее не принял это перечисление, что-то там не так было оформлено, не хватает. Чирков злой сидел, Якушева тоже шипела.
8 июня, вторник.
Пришла к восьми, писала постановления на экспертизу. Позвонила в ИВС, записалась в очередь на наркологию – уже вторая. В 9 часов Оксана, конечно, несет дело – некто Новиков задержан. Дежурила Геккель – как обалдела. Ни сотка не подписана //постановление о задержании по подозрению в совершении преступления//, ни наркотики – не то что не осмотрена, но даже экспертиза не назначена, а исследование! Хоть в стенку башкой бейся. Побежала ее искать, она уже ушла домой. Побежала в дежурку, думаю, может, наркотики там еще лежат – как же. Придурок Спирин их уже отправил в ЭКО. Кинулась звонить в ЭКО, чтобы пока не трогали. Но Шумкова мне сказала, что принесли еще вечером, и Ельникова уже приложила руку. Ужас.
Малышкин спрашивает, не пойду ли я в УВД. Лентяй, не хочет сам сходить, забрать что-то по учебе. Я хотела сама забежать с экспертизой после ИВС, или Малышкина напинать и отправить в УВД, чтобы со своей учебой нес мою экспертизу. Но тут началась такая катавасия, хоть стой, хоть падай.
Гурджиева пришла (типа на больничном), попросила провести наркологию ее жулику Машталир. А записалась десятой по очереди! Это же охереть, сколько там толочься. Предложила, чтобы кто-то из ее девочек сходил – у нее их три штуки сидит //практикантки//. Сошлись на том, что девочка пойдет с гурджиевской экспертизой, я ее проведу через заслоны //вход в ИВС, режимное учреждение, только для сотрудников// и покажу, что куда. Гурджиева принесла дело, но потом отдала девочке.
Из ИВС позвонили, устроили скандал по Самкову. Типа у него туберкулез в открытой форме, он не может содержаться, он задыхается, ему скорую вызывают беспрестанно. Я говорю – так у него ломка идет. Нет, вот давайте быстрее с ним работайте, мы его сразу в 51-ю колонию отправим лечиться. //специальная колония для туберкулезных//. Я спрашиваю – и долго он там будет лечиться. Они говорят – это мы не знаем. Я запаниковала, думаю, сейчас как посадят в карантин, я его вывезти не смогу, наркологию провести не смогу, надо сегодня проводить. А у меня нет еще ничего на него, придется все потом. Пришлось все откладывать, печатать срочно обвинение Самкову (с пропуском по массе), наркологию на Самкова. Ладно хоть сбегала к аналитикам, и у них уже номер дела есть. Позвонила в ЭКО, назвала номер, просила приложить все усилия.
Казимирова зашла, завела какую-то мутотень про сброс наркотиков, что она сомневалась, а сейчас решила дело возбудить и мне передать. Я говорю – не мне, а в следствие. Она унесла свое дело, ну и, конечно, через пять минут Оксана приносит его мне. Сука Якушева других фамилий не знает в отделе. Я расстроилась ужасно, главное, мне абсолютно некогда заниматься этой херней. Сами же требуют, чтобы я дела сдавала. Казимирова еще и дактилоскопическую экспертизу назначила, больная. Я говорю – зачем. Она – так они друг на друга валят, надо пальцы проверить. Я говорю – на пленках ничего не остается. Нет, твердит – надо проверить, и все тут. Еще и отправила в ЭКО УВД! Я говорю – надо было нашим отправить, чтобы быстрее сделали. Она, важно: зачем же будут лазить в пакет то одни, то другие, нарушать целостность. Пусть все вместе смотрят. Обалдела. Сейчас они ей все прибегут и будут вместе смотреть. Казимировой нечем заняться, она дурацкие методички читает, а у экспертов свои методички, им на наши насрать. Позвонила в ЭКО на всякий случай, Шумкова говорит, что им таких наркотиков не поступало. Ну вот, пожалуйста. Завтра надо будет идти искать. Может, дай бог, потеряются эти 12 чеков. Казимирова сказала, что один из задержанных сейчас стоит в коридоре – Орешкин. Я говорю – пусть стоит, потом разберемся.
Притащился папаша Протазанова, трепал мне нервы битых сорок минут. Давайте не будем калечить жизнь мальчику, он, наверно, уже все осознал. Я говорю – нет, не осознал. Но почему-то люди, когда я говорю – нет – считают, что я это ради шутки говорю. Насилу выставила этого папашу из кабинета. Время 11 часов, у меня еще экспертиза на Самкова не напечатана. Кинулась печатать, явилась мамаша Бушкова и встала столбом. Я говорю – женщина, вы поздно пришли. Она мне рассказала, что ей повестку поздно принесли. Интересно, каким образом, я по почте посылала. Смотрит странно эта мамаша. Да уж, явный инвалид, не по здоровью, так по водке. Сказала, чтобы характеристики на сына собирала. Кинулась печатать экспертизу, покидала все в пакет, побежала печати на требование ставить. Вспомнила про Орешкина, сказала ему с братом придти вечером в четверг. Он что-то вякал, типа то ли он, то ли брат работают, повестку. Я говорю – мне вникать некогда, и повесток у меня нет. Уж как-нибудь приходите, разберемся.
Время без 20, побежала к Гурджиевой за ее девочкой, чтобы идти в ИВС, так эта ворона, оказывается, дело расшила неизвестно зачем, сидит, ковыряется в куче листов, по одному на иголку собирает. Отматерила ее, побежала за станком, подшила дело. Хомякова сказала, чтобы я не психовала. Мне так нравится, все сидят с десятью делами и радуют окружающих своим чудесным нравом. Мне уже дышать некогда, не то что соблюдать этикет. Пусть радуются, что я этой девочке станком по черепушке не заехала.
Побежали в ИВС, дождь начался. Мы с Хомяковой его проигнорировали, девочка стала лепетать, что дело промокнет. Эта ворона так и тащила дело на вытянутых руках, даже не додумалась в пакет положить. Забрала у нее дело, кинула в пакет. Тогда она вспомнила, что забыла какие-то требования в отделе и убежала за ними. Мы с Хомяковой почесали, как зайцы, девочка нас догнала уже недалеко от ИВС. Всю дорогу неслись, высунув язык. На подходе к ИВС девочка решила, что работа следователя ей не нравится и не подходит.
Врачей еще не было. Я, возмущаясь задержкой, протащила девочку в ИВС, конвойный не успел среагировать. В ИВС все бесновались, сидели друг у друга на головах опять. Два начальника каких-то маячили. Я от греха подальше отправила девочку место занимать, чтобы не терлась перед начальством. На удивление, девочка место заняла, правда, там лампочки не было, но в открытую дверь падал луч света, по крайней мере, протокол от стола можно было отличить. И то счастье.
Я побежала, сказала, чтобы вели Самкова. Самков устроил целый спектакль, притащился с простыней у рта, стонал и хрипел, и глаза закатывал, и шептал умирающим голосом. На девочку он впечатление произвел, она уже чуть ли не силой вырвалась из кабинета, бормоча что-то о требованиях, которые надо бросить.. Я говорю – ну и мои тоже брось. Самков стал намекать, что его нужно отпустить на подписку, чтобы он лечил свой туберкулез в открытой форме. Я сказала, что никак нельзя, потому что он лечится шибко нетрадиционными способами. Самков проявил удивительную покладистость, и за неимением лучшего согласился на немедленное предъявление обвинения. Тут закричали, что врачи приехали, не успела его допросить. Побежала наверх, и стали там с девочкой прыгать возле кабинета. Как всегда, многие не пришли, многие явились без очереди. Паразитка Сырцова самолично передо мной вперлась. Чухонцев //врач-нарколог// устроил фейерверк, моих четыре наркомана пролетели только так, врачи не успевали ориентироваться что кому писать. Всем написали эпизодику. Насчет Самкова, правда, рыкнули, я предложила, что потом донесу бумаги, а то вдруг его не удастся потом вывезти из колонии. Написали тоже эпизодику. Пошли дальше с Самковым работать. И тут эта сволочь заявляет, что лечился в 95-м от наркомании. Я в ужасе. Самков стал уверять, что лечился анонимно //то есть, в диспансере нет официальных отметок, следовательно, в дело пойдет чистая справка с наркологии «на учете не состоит», ни у кого не возникнет вопросов, что дело надо вернуть на дослед//. А врачам врал, что кололся всего три раза, они у него даже вены не стали смотреть, туберкулеза что ли боялись? Потом он заявляет, что у него в ГОМе еще дело по наркотикам, близится к 201-й. Я рычу, почему раньше не говорил. Потом он вообще заявил, что сегодня должен был идти в ГОМ к следователю, которая его должна была на психушку везти. Я в шоке. Говорю – психушка-то зачем. Он заявляет, что в армии долбанулся головой. Вот сволочь. И между прочим, ни хрипов, ни кашля я больше не замечаю у него. Я все бросила, кинулась звонить в ГОМ. Думаю, может, еще не поздно его на психушку отвезти (пол-второго). В ГОМе ничего понять не могут, но говорят, что психушка у них на 16-е. Господи боже. Возвращаюсь в трансе. Говорю – и после этого у тебя еще хватает наглости проситься на подписку. По крайней мере, обвинение предъявила этой морде. Он просил позвонить родственникам, чтобы они ему передачку тиснули, пока его не увезли. Но на телефон никто не отвечал.
Вызвала Гончарова, предложила написать новую доверенность. Написал с пропусками, так как как-то упустили из виду номер паспорта.
Хотела идти, но еще Белоусов просился «поговорить». Ничего конкретно не сказал, все вел речь про свидания. Я говорю – никто не обращался. Пошла на Красную, вся вымокла. Только сейчас обнаружила, что побежала в тапочках, а дождь. Ну ничего.
Стала читать казимировское дело. Выбегает парень с ул.Сцепщиков (Андреев), при виде ППС-ников кидает в канаву 12 чеков. А те их в полете сосчитали, видимо так. Там же где-то еще сидят братья Орешкины, близнецы (для полного счастья) и рассказывают сначала, что все вместе приехали на Кушву за наркотой, а потом, жалеючи Андреева, говорят, что это один из братьев Орешкиных кинул в канаву 12 чеков (зачем-то), а Андреев просто мимо пробегал и махал рукам, а милиция не разобралась. Я уж молчу, как это все изъято, про этот так называемый протокол изъятия! А эти братья-близнецы! Один вдобавок еще и военнослужащий. Это просто издевательство. Сейчас эти братья-близнецы говорят, что хватит жалеть кого попало, на Кушву они приехали просто так, а что они оказались в том месте, где Андреев пробегал мимо, так это ирония судьбы. Не дело, а просто сказка.
Написала требования. Написала Искакову экспертизу. Мухин позвонил с опозданием, я сказала, чтобы приезжал. Так он вместо характеристики привез какую-то левую справку о том, что работает. Боже мой. Сделали 201-ю. Я думала, будет блажить, что сбытчиков не отработали, но ничего не сказал.
Звонили с ОМОН. Я воспользовалась случаем, спросила номер телефона, предупредила, что буду вызывать. Они спрашивают – кого. Я говорю – мне недосуг сейчас смотреть, но психолога точно (которая Лотоцкой желудок промывала). Через некоторое время звонит психолог. Договорились на завтра. Приятно.
Ксерокс сломали и унесли. Я расстроилась до ужаса. И так сижу на оконченных делах, как курица на яйцах, не в силах выбрать время, чтобы дооформить, так еще, оказывается, что мне их все переписывать придется. Всех ненавижу, будьте все прокляты. Потанин сунулся, гнусная морда, сказал, что Якушева всех собирает. Полаялась с ним. Сообщила, что он дармоед и ни хрена не делает. Петровы заявились, обе, с какими-то странными претензиями – почему у меня есть запрос с наркологии, а у них нет. Я говорю – потому что, когда мне надо, я иду и беру, а больше туда никто не ходит. Якушева губы поджимала, ну и жми! Где, говорит, дело Музипова, почему в долгах. У меня слов нет. Или я дурра, или все вокруг долбанулись, ничего не понимаю. Начальство воображает, что дела сами собой оформляются, и бланки сами размножаются, и жулики к нам сами приходят и в штабеля укладываются.
Сидела до семи часов, переписывала копии по Сакретдинову. Охренеть. Нашла в делах телефоны, позвонила родителям Новикова, свежезадержанного. Обещали завтра подойти, не знаю. Позвонила Обуховой, обещала подойти в четверг. Самковым тоже дозвонилась, обрадовала, что сын задержан. Они не удивились. Как-то мне грустно стало, как-то невесело. Скоро еще аттестация, я про нее забыла. У меня и так минимальный оклад, я же меньше всех работаю-то.
Суриков //опер с ОБЭП//, придурок, говорят, опять отличился. Неизвестно почему поехал, арестовал цех подпольной видеопродукции. Людей посадили, кассеты изъяли. А я-то удивлялась, куда все с рынка подевались. Что интересно - так цех до кучи еще и на чужой территории, материалы надо туда передавать. Как это похоже на Сурикова – мало того, что втравить людей в дерьмо, так еще и заставить работать по чужому делу. А вчера, пока стояла в очереди к прокурору, слышала, что задержали какую-то банду, изъяли у них, между прочим, гранаты, которые числились вещдоками по нашему райотделу. Это лицензионно-разрешительная система должна заниматься хранением изъятого оружия. Какая несправедливость – следователю, значит, нельзя доверить ничего, ни наркотики, ни оружие, ни тряпки вонючие //начальство постоянно ходит с проверками и устраивает скандалы, почему вещдоки не сдаются в камеру хранения и т.д.//, а сданные вещдоки исчезают, и хоть бы что. Только мимоходом сказали – а, это в бытность Перевозкина, напишите, что он уволился. Ну и что, что уволился, возьмите и выясните, как вещдоковские гранаты оказались у банды… //Перевозкин, кстати, что характерно, через некоторое время как-то странно скончался, то ли несчастный случай на охоте, то ли дома не проснулся//
7 июня, понедельник.
Пришла к 8 часам, тут уборщица суетится. Говорит, я подумала и буду лучше по утрам мыть, когда никто не мешает. У меня просто дар речи пропал. Я не для того тащусь на работу к восьми часам, чтобы сидеть в коридоре и ждать уборщицу! Сошлись на том, что сегодня мыть не надо.
Увидела Чиркова, сказала, что мне сегодня надо на психушку. Что-то буркнул. Я кинулась на машинку, напечатала обвинительное заключение по Сакретдинову. Стала дело собирать. Якушева пришла, типа опять звонят по Касьяник и Погодину, идите сами с ними поговорите. Задолбали – и Якушева, и СИЗО. Сказала, что отправлю постановление.
В 10 часов, как ни странно, все пошли к Чиркову на оперативку, а меня он отправил на психушку. Потанин тоже потащился, дармоед. Скучно ему видите ли, одному в кабинете сидеть. Мне бы такую работу, я бы скучать не стала. Огибалова проводила консультацию. По Котову написала справку, а по Григорьеву сказала, что нужна экспертиза. Что и следовало ожидать.
//изобретение местных пытливых умов. Иногда по уголовным делам возникают вопросы о проведении подследственным судебно-психиатрической экспертизы (психушки), для определения «вменяем-невменяем». Эти экспертизы проводят психиатры из психиатрической больницы. Но там огромные очереди, по несколько месяцев, а срок расследования ограничен. Поэтому, каждый раз, как возникает вопрос о необходимости психушки, начинаются страдания – или нужно на коленях выпрашивать у кого-то место на психушку – ушлые следователи приноровились занимать очередь на фальшивых обвиняемых просто так, чтобы было, вдруг понадобится. Или нужно химичить со сроками в деле – фиктивно прекращать-отменять-приостанавливать хоть как-отменять-возобновлять, что, конечно, не приветствуется прокуратурой и начальством. Или делать глаза по пять копеек и изображать, что следователь ничего не знал о том, что нужна психушка. Чтобы более-менее выйти из положения, договорились с психиатрами о проведении предварительных «консультаций», поехать, показать им материалы дела со справками, допросами родственников, характеристиками, а они исходя из опыта, предвидят результат экспертизы («вменяемый») и тогда нет смысла городить огород, просто пишут справку «нет необходимости в проведении психиатрической экспертизы», суд пока согласился эту справку принимать во внимание. Ну, а если результат психиатрам неизвестен, то они говорят – проводите психушку//.
Я спросила, как оформляется платная экспертиза, на всякий случай. Она расцвела, заговорила про чеки и калькуляцию. Чего-то мне подозрительно. Пошла к секретарю, она мне дает очередь на август. Я стала стонать и плакать. Секретарь мне тогда написала очередь на 23 июля. Уже лучше. Довольная, поехала в отдел.
Захожу к Шаталовой (она недавно проводила), спрашиваю, как она договаривалась по платной. Шаталова меня обрадовала, конечно. Говорит, во-первых, за экспертизу платили родственники обвиняемого (хитра, однако). Во-вторых, такая экспертиза стоит 380 рублей. У меня сразу нервный смех начался. Да разве наш УВД такие деньги даст, смешно представить.
Чирков сказал, что звонили с бродяжника, просили забрать Удинцева. Я говорю – чтоб только вместе с документами. Потанин вытряс у меня рапорт (как оказалось, ненужный), уехал. Якушева проявилась. Ах, я все забываю, зачем вы мне нужны, оказывается, вот дело вам!! Время 12 часов, она меня решила порадовать. Какой-то Самков задержан с шестью чеками. Адвоката немедленно не нужно, и то спасибо.
Захожу к Чиркову, он тоже меня радует – вернули дело Васькиной на дослед. Областной суд считает, что претензии судьи Кашиной обоснованы. Будь они прокляты навеки. Кашина требует, чтобы я Васькиной вменяла приобретение 50 папирос //с марихуаной//, раз Васькина так говорит. Вот интересно, а чего это я должна ее слушать, мало ли что она завтра скажет. Продажные твари. Третий раз возвращают. Хомякова говорит – тебе надо Кашиной позвонить, посоветоваться. Не желаю.
Еще дело Месропашвили вернули. Охереть можно. Я вменяла (три года назад, между прочим) ему вымогательство, третью часть. Суд (твари) написал ему самоуправство и с улыбкой отпустил. Сейчас областной суд этот приговор отменяет и дело возвращает на дослед. Ну что за гадство. Я-то тут при чем?! Я посоветовалась, говорят, что если отменен приговор суда, то в суд и должны возвращать дело. Так они, чтобы друг друга покрыть, написали, что Месропашвили надо вменить грабеж, и поэтому дело вернуть на дослед. Какой же это грабеж, если Меспропашвили ходил и с потерпевшего вытрясал деньги за моральный ущерб своей недоизнасилованной сожительницы. Какое издевательство.
Потанин приехал из бродяжника, сказал, что с Удинцевым ничего не дали, сказали, типа следователь сам должен приехать. Я ему говорю – возьми запрос и поезжай. Нет, вот следователь и все. Скотина, дармоед!
Весь обед сидела, печатала бумаги к прокурору. В 14 часов поехала в бродяжник. Потанин тоже потщился. Потому что ему скучно!! Сволочь. Ну и в результате никто в бродяжнике не понял, зачем следователь приехал.
Приехала, насилу собралась бумаги допечатать. Вызвала Удинцева на допрос, дежурка тормозит и не ведет. Тут Малышкин приперся просить кипятильник. Я его запрягла, чтобы он привел Удинцева из дежурки. Если хочет кофе пить. Удинцев уже живой и бодрый. Надо понимать, ломка прошла. Утверждает, что это все, последняя версия анкетных данных. Не знаю, что-то мне Ф-1 сомнительная. Разглядывала так и так, темно все. На всякий случай предъявила обвинение. Удинцев надавал телефоны знакомых девушек (миллион), которые сбегают, известят родителей. Дозвонилась до одной, посмотрю, какие будут результаты.
Новикова, проститутка, не пришла. Сопкова зря просидела. Да эту Новикову просто надо удавить на месте, и все. Сопкова тоже зудит – арестуй, арестуй. Я-то чего, кто жалел бедную девочку, я что ли?
Мамаша Скворцова пришла за разрешением на свидание. Написала ей. У меня к ней претензий нет, в общем-то. Она стала тянуть бодягу, что вот думала насчет адвоката, уже к одному и подходила. Я, ради вежливости, спросила, к кому. Оказалось, к адвокату Ульянову! Я так и села. Да что же, говорю, вы блин идете-то к самым дорогим, и деньги ни за что выбросите, и ничего не поимеете. Раз Сопкова была, они стали с этой мамашей разговаривать. Я насилу от нее отделалась – стоит и все. Сопкова ей предложила, если надумает окончательно насчет адвоката, приходить в среду. Что-то мне сомнительно. Того и гляди, появится завтра какой-нибудь Воропаев, насрет в деле и хвост уберет.
Дауберт пришел за военным билетом, типа надумал на работу устраиваться. Отксерила. Днем ксерокс плохо работал, да и сейчас не лучше. А мне надо кучу копий снимать.
Наумов днем приходил, принес характеристику. Ха-ха.
Дождалась прокурора, подписала у него бумаги. Чертков сказал, что требуется Удинцеву провести очную ставку с предполагаемой мамашей, типа это ваш сын или нет? А я-то уже хотела его в СИЗО отправлять. Горе какое. В общем, у меня голова заболела, и я пошла домой.
Ангардт днем валяла дурака. Она вспомнила, что по Паньковой срок истекает, прискакала сдавать. Я ей сказала оформить перечисление от имени прокурора и вечером у Черткова подписать. Так она от великого ума позвонила в прокуратуру и сказала, чтобы Чертков привез уже готовое. Там, естественно, ничего не поняли. Я на нее наорала, она решила, как все люди, сама напечатать и представить на подпись. Чирков ей предложил сразу поехать к Черткову и подписать, но ей лень стало, раз он все равно вечером приезжает! В результате, ИВС у нее не принял это перечисление, что-то там не так было оформлено, не хватает. Чирков злой сидел, Якушева тоже шипела.
8 июня, вторник.
Пришла к восьми, писала постановления на экспертизу. Позвонила в ИВС, записалась в очередь на наркологию – уже вторая. В 9 часов Оксана, конечно, несет дело – некто Новиков задержан. Дежурила Геккель – как обалдела. Ни сотка не подписана //постановление о задержании по подозрению в совершении преступления//, ни наркотики – не то что не осмотрена, но даже экспертиза не назначена, а исследование! Хоть в стенку башкой бейся. Побежала ее искать, она уже ушла домой. Побежала в дежурку, думаю, может, наркотики там еще лежат – как же. Придурок Спирин их уже отправил в ЭКО. Кинулась звонить в ЭКО, чтобы пока не трогали. Но Шумкова мне сказала, что принесли еще вечером, и Ельникова уже приложила руку. Ужас.
Малышкин спрашивает, не пойду ли я в УВД. Лентяй, не хочет сам сходить, забрать что-то по учебе. Я хотела сама забежать с экспертизой после ИВС, или Малышкина напинать и отправить в УВД, чтобы со своей учебой нес мою экспертизу. Но тут началась такая катавасия, хоть стой, хоть падай.
Гурджиева пришла (типа на больничном), попросила провести наркологию ее жулику Машталир. А записалась десятой по очереди! Это же охереть, сколько там толочься. Предложила, чтобы кто-то из ее девочек сходил – у нее их три штуки сидит //практикантки//. Сошлись на том, что девочка пойдет с гурджиевской экспертизой, я ее проведу через заслоны //вход в ИВС, режимное учреждение, только для сотрудников// и покажу, что куда. Гурджиева принесла дело, но потом отдала девочке.
Из ИВС позвонили, устроили скандал по Самкову. Типа у него туберкулез в открытой форме, он не может содержаться, он задыхается, ему скорую вызывают беспрестанно. Я говорю – так у него ломка идет. Нет, вот давайте быстрее с ним работайте, мы его сразу в 51-ю колонию отправим лечиться. //специальная колония для туберкулезных//. Я спрашиваю – и долго он там будет лечиться. Они говорят – это мы не знаем. Я запаниковала, думаю, сейчас как посадят в карантин, я его вывезти не смогу, наркологию провести не смогу, надо сегодня проводить. А у меня нет еще ничего на него, придется все потом. Пришлось все откладывать, печатать срочно обвинение Самкову (с пропуском по массе), наркологию на Самкова. Ладно хоть сбегала к аналитикам, и у них уже номер дела есть. Позвонила в ЭКО, назвала номер, просила приложить все усилия.
Казимирова зашла, завела какую-то мутотень про сброс наркотиков, что она сомневалась, а сейчас решила дело возбудить и мне передать. Я говорю – не мне, а в следствие. Она унесла свое дело, ну и, конечно, через пять минут Оксана приносит его мне. Сука Якушева других фамилий не знает в отделе. Я расстроилась ужасно, главное, мне абсолютно некогда заниматься этой херней. Сами же требуют, чтобы я дела сдавала. Казимирова еще и дактилоскопическую экспертизу назначила, больная. Я говорю – зачем. Она – так они друг на друга валят, надо пальцы проверить. Я говорю – на пленках ничего не остается. Нет, твердит – надо проверить, и все тут. Еще и отправила в ЭКО УВД! Я говорю – надо было нашим отправить, чтобы быстрее сделали. Она, важно: зачем же будут лазить в пакет то одни, то другие, нарушать целостность. Пусть все вместе смотрят. Обалдела. Сейчас они ей все прибегут и будут вместе смотреть. Казимировой нечем заняться, она дурацкие методички читает, а у экспертов свои методички, им на наши насрать. Позвонила в ЭКО на всякий случай, Шумкова говорит, что им таких наркотиков не поступало. Ну вот, пожалуйста. Завтра надо будет идти искать. Может, дай бог, потеряются эти 12 чеков. Казимирова сказала, что один из задержанных сейчас стоит в коридоре – Орешкин. Я говорю – пусть стоит, потом разберемся.
Притащился папаша Протазанова, трепал мне нервы битых сорок минут. Давайте не будем калечить жизнь мальчику, он, наверно, уже все осознал. Я говорю – нет, не осознал. Но почему-то люди, когда я говорю – нет – считают, что я это ради шутки говорю. Насилу выставила этого папашу из кабинета. Время 11 часов, у меня еще экспертиза на Самкова не напечатана. Кинулась печатать, явилась мамаша Бушкова и встала столбом. Я говорю – женщина, вы поздно пришли. Она мне рассказала, что ей повестку поздно принесли. Интересно, каким образом, я по почте посылала. Смотрит странно эта мамаша. Да уж, явный инвалид, не по здоровью, так по водке. Сказала, чтобы характеристики на сына собирала. Кинулась печатать экспертизу, покидала все в пакет, побежала печати на требование ставить. Вспомнила про Орешкина, сказала ему с братом придти вечером в четверг. Он что-то вякал, типа то ли он, то ли брат работают, повестку. Я говорю – мне вникать некогда, и повесток у меня нет. Уж как-нибудь приходите, разберемся.
Время без 20, побежала к Гурджиевой за ее девочкой, чтобы идти в ИВС, так эта ворона, оказывается, дело расшила неизвестно зачем, сидит, ковыряется в куче листов, по одному на иголку собирает. Отматерила ее, побежала за станком, подшила дело. Хомякова сказала, чтобы я не психовала. Мне так нравится, все сидят с десятью делами и радуют окружающих своим чудесным нравом. Мне уже дышать некогда, не то что соблюдать этикет. Пусть радуются, что я этой девочке станком по черепушке не заехала.
Побежали в ИВС, дождь начался. Мы с Хомяковой его проигнорировали, девочка стала лепетать, что дело промокнет. Эта ворона так и тащила дело на вытянутых руках, даже не додумалась в пакет положить. Забрала у нее дело, кинула в пакет. Тогда она вспомнила, что забыла какие-то требования в отделе и убежала за ними. Мы с Хомяковой почесали, как зайцы, девочка нас догнала уже недалеко от ИВС. Всю дорогу неслись, высунув язык. На подходе к ИВС девочка решила, что работа следователя ей не нравится и не подходит.
Врачей еще не было. Я, возмущаясь задержкой, протащила девочку в ИВС, конвойный не успел среагировать. В ИВС все бесновались, сидели друг у друга на головах опять. Два начальника каких-то маячили. Я от греха подальше отправила девочку место занимать, чтобы не терлась перед начальством. На удивление, девочка место заняла, правда, там лампочки не было, но в открытую дверь падал луч света, по крайней мере, протокол от стола можно было отличить. И то счастье.
Я побежала, сказала, чтобы вели Самкова. Самков устроил целый спектакль, притащился с простыней у рта, стонал и хрипел, и глаза закатывал, и шептал умирающим голосом. На девочку он впечатление произвел, она уже чуть ли не силой вырвалась из кабинета, бормоча что-то о требованиях, которые надо бросить.. Я говорю – ну и мои тоже брось. Самков стал намекать, что его нужно отпустить на подписку, чтобы он лечил свой туберкулез в открытой форме. Я сказала, что никак нельзя, потому что он лечится шибко нетрадиционными способами. Самков проявил удивительную покладистость, и за неимением лучшего согласился на немедленное предъявление обвинения. Тут закричали, что врачи приехали, не успела его допросить. Побежала наверх, и стали там с девочкой прыгать возле кабинета. Как всегда, многие не пришли, многие явились без очереди. Паразитка Сырцова самолично передо мной вперлась. Чухонцев //врач-нарколог// устроил фейерверк, моих четыре наркомана пролетели только так, врачи не успевали ориентироваться что кому писать. Всем написали эпизодику. Насчет Самкова, правда, рыкнули, я предложила, что потом донесу бумаги, а то вдруг его не удастся потом вывезти из колонии. Написали тоже эпизодику. Пошли дальше с Самковым работать. И тут эта сволочь заявляет, что лечился в 95-м от наркомании. Я в ужасе. Самков стал уверять, что лечился анонимно //то есть, в диспансере нет официальных отметок, следовательно, в дело пойдет чистая справка с наркологии «на учете не состоит», ни у кого не возникнет вопросов, что дело надо вернуть на дослед//. А врачам врал, что кололся всего три раза, они у него даже вены не стали смотреть, туберкулеза что ли боялись? Потом он заявляет, что у него в ГОМе еще дело по наркотикам, близится к 201-й. Я рычу, почему раньше не говорил. Потом он вообще заявил, что сегодня должен был идти в ГОМ к следователю, которая его должна была на психушку везти. Я в шоке. Говорю – психушка-то зачем. Он заявляет, что в армии долбанулся головой. Вот сволочь. И между прочим, ни хрипов, ни кашля я больше не замечаю у него. Я все бросила, кинулась звонить в ГОМ. Думаю, может, еще не поздно его на психушку отвезти (пол-второго). В ГОМе ничего понять не могут, но говорят, что психушка у них на 16-е. Господи боже. Возвращаюсь в трансе. Говорю – и после этого у тебя еще хватает наглости проситься на подписку. По крайней мере, обвинение предъявила этой морде. Он просил позвонить родственникам, чтобы они ему передачку тиснули, пока его не увезли. Но на телефон никто не отвечал.
Вызвала Гончарова, предложила написать новую доверенность. Написал с пропусками, так как как-то упустили из виду номер паспорта.
Хотела идти, но еще Белоусов просился «поговорить». Ничего конкретно не сказал, все вел речь про свидания. Я говорю – никто не обращался. Пошла на Красную, вся вымокла. Только сейчас обнаружила, что побежала в тапочках, а дождь. Ну ничего.
Стала читать казимировское дело. Выбегает парень с ул.Сцепщиков (Андреев), при виде ППС-ников кидает в канаву 12 чеков. А те их в полете сосчитали, видимо так. Там же где-то еще сидят братья Орешкины, близнецы (для полного счастья) и рассказывают сначала, что все вместе приехали на Кушву за наркотой, а потом, жалеючи Андреева, говорят, что это один из братьев Орешкиных кинул в канаву 12 чеков (зачем-то), а Андреев просто мимо пробегал и махал рукам, а милиция не разобралась. Я уж молчу, как это все изъято, про этот так называемый протокол изъятия! А эти братья-близнецы! Один вдобавок еще и военнослужащий. Это просто издевательство. Сейчас эти братья-близнецы говорят, что хватит жалеть кого попало, на Кушву они приехали просто так, а что они оказались в том месте, где Андреев пробегал мимо, так это ирония судьбы. Не дело, а просто сказка.
Написала требования. Написала Искакову экспертизу. Мухин позвонил с опозданием, я сказала, чтобы приезжал. Так он вместо характеристики привез какую-то левую справку о том, что работает. Боже мой. Сделали 201-ю. Я думала, будет блажить, что сбытчиков не отработали, но ничего не сказал.
Звонили с ОМОН. Я воспользовалась случаем, спросила номер телефона, предупредила, что буду вызывать. Они спрашивают – кого. Я говорю – мне недосуг сейчас смотреть, но психолога точно (которая Лотоцкой желудок промывала). Через некоторое время звонит психолог. Договорились на завтра. Приятно.
Ксерокс сломали и унесли. Я расстроилась до ужаса. И так сижу на оконченных делах, как курица на яйцах, не в силах выбрать время, чтобы дооформить, так еще, оказывается, что мне их все переписывать придется. Всех ненавижу, будьте все прокляты. Потанин сунулся, гнусная морда, сказал, что Якушева всех собирает. Полаялась с ним. Сообщила, что он дармоед и ни хрена не делает. Петровы заявились, обе, с какими-то странными претензиями – почему у меня есть запрос с наркологии, а у них нет. Я говорю – потому что, когда мне надо, я иду и беру, а больше туда никто не ходит. Якушева губы поджимала, ну и жми! Где, говорит, дело Музипова, почему в долгах. У меня слов нет. Или я дурра, или все вокруг долбанулись, ничего не понимаю. Начальство воображает, что дела сами собой оформляются, и бланки сами размножаются, и жулики к нам сами приходят и в штабеля укладываются.
Сидела до семи часов, переписывала копии по Сакретдинову. Охренеть. Нашла в делах телефоны, позвонила родителям Новикова, свежезадержанного. Обещали завтра подойти, не знаю. Позвонила Обуховой, обещала подойти в четверг. Самковым тоже дозвонилась, обрадовала, что сын задержан. Они не удивились. Как-то мне грустно стало, как-то невесело. Скоро еще аттестация, я про нее забыла. У меня и так минимальный оклад, я же меньше всех работаю-то.
Суриков //опер с ОБЭП//, придурок, говорят, опять отличился. Неизвестно почему поехал, арестовал цех подпольной видеопродукции. Людей посадили, кассеты изъяли. А я-то удивлялась, куда все с рынка подевались. Что интересно - так цех до кучи еще и на чужой территории, материалы надо туда передавать. Как это похоже на Сурикова – мало того, что втравить людей в дерьмо, так еще и заставить работать по чужому делу. А вчера, пока стояла в очереди к прокурору, слышала, что задержали какую-то банду, изъяли у них, между прочим, гранаты, которые числились вещдоками по нашему райотделу. Это лицензионно-разрешительная система должна заниматься хранением изъятого оружия. Какая несправедливость – следователю, значит, нельзя доверить ничего, ни наркотики, ни оружие, ни тряпки вонючие //начальство постоянно ходит с проверками и устраивает скандалы, почему вещдоки не сдаются в камеру хранения и т.д.//, а сданные вещдоки исчезают, и хоть бы что. Только мимоходом сказали – а, это в бытность Перевозкина, напишите, что он уволился. Ну и что, что уволился, возьмите и выясните, как вещдоковские гранаты оказались у банды… //Перевозкин, кстати, что характерно, через некоторое время как-то странно скончался, то ли несчастный случай на охоте, то ли дома не проснулся//
@темы: Вспоминаю
проблемы с начальством - это у них разрешается за две серии? 
Оптимисты... 
)
Вот показывают эту несчастную жертву в доме у маньяка, маньяк повел сына куда-то, она осталась одна... И она просто бегает по дому и тычется в окна! Ладонями хлопает и ревет! Не понимаю ничего! Там же кругом окна, застекленные двери. Неужели она не может просто выбить проклятое стекло? 
Табуреткой шарахнуть, я не знаю. Да хоть ногой! Она ведь уже поняла, что ее убьют. 
Но не перекинулась. То ли маскируется, то ли и вправду... 
Оказывается на Яндексе есть раздел "музыка", и там можно просто музыку слушать. 
Ладно, хоть послушать можно.
Знать бы еще, что поют. 
Он-то тут при чем... 
Эти люди больные? Они не видят, что это не действующий аккаунт?? 
Зачем они что-то пишут и куда-то меня добавляют?????
Только более тонко сделанная, с прицелом на молодежную аудиторию... 
)