Книжный столик

[Аглая]

Из переписки Чайковского и Юргенсона.

/Чайковский/ "Дело в том, что я плохой судья в своих вещах, пока они не сыграны."

/Чайковский/ "Он понимает, что есть ошибка, а в чем она - не понимает. Иногда же ему мерещатся ошибки там, где их вовсе нет."

/Юргенсон/ "После Питера никого не видал из друзей, кроме Кашкина, и тот семенил около меня лишь несколько минут."

/Юргенсон/ В субботу был концерт с Гржимали, он играл Мендельсона. Понравился. После концерта мы хотели чествовать Гржимали за ужином, но забыли его пригласить."

/Юргенсон/ "Как жалко, что нельзя копировать мои письма к тебе; я иной раз ужасно бы хотел знать, что я тебе писал."

/Чайковский/ "Зима здесь стоит такая же ужасная, как и в России. Париж стал теперь похож на Петербург, с той разницей, что там умеют снег убирать, а здесь целые пирамиды снегу торчат по улицам и проезд едва только возможен, и то шагом. А снег все еще идет и идет. Парижане совсем потерялись."

/Юргенсон/ "Рубинштейн жаловался на ужасную трудность для оркестра: еще немножко, и исполнение делается невозможным; чтобы хорошо вышло, надо чтобы в оркестре все солисты были."

/Юргенсон/ "Вот, между прочим, одна из дурных сторон непьянства - все ползут врозь."

/Юргенсон/ "В субботу опять концерт после долгого молчания, играет Ауэр. Он никогда не играет твоих вещей; вероятно, ждет посвящения 3-й пьесы "симпатичного Петра Ильича".

/Чайковский/ "Кстати о Листе: я ужасно боюсь, что Вотан узнает, что я еще застал Листа в Риме и не был у него. Нельзя ли, чтоб он не знал, а то я нос боюсь в Москву показать."

/Юргенсон/ "Жертвовать можно, но жертвовать без пользы - это, по меньшей мере, наивно."

/Чайковский/ "Если хотят, чтобы я написал на текст что-нибудь вокальное, - пусть пришлют текст какой угодно (по заказу я готов хоть объявление провизора о мозольной жидкости положить на музыку)."

/Чайковский/ "Есть два вдохновения: одно является непосредственно из души по свободному выбору того или другого мотива для творчества; другое - заказное. Для последнего нужны побудительные, поощрительные и поджигательные средства в виде точных указаний, назначенных сроков и грядущих в более или менее отдаленном будущем многих Екатерин."

/Чайковский/ "Она подарила мне недавно часы, которые по заказу целый год делали в Париже и которые обошлись ей в тысяч десять франков. О! как бы я предпочел получить эти деньги вместо часов, но что делать, - превратить это поистине художественное произведение в деньги я не могу и не хочу, это было бы слишком бессовестно."

/Чайковский/ "Ничего нельзя выдумать более прелестного чем это либретто. Когда Маша, а вслед за ней Ваня кидаются в колодезь, я уже хохотал как сумасшедший, но когда является народ и Фадей вытаскивает их, после чего их откачивают, я едва не умер от смеха. Представь себе, какая благодарная для меня задача - рисовать в оркестре откачивание! И как это ново!"

/Чайковский/ "Попроси Николая Григорьевича дать мне более точные указания насчет пиэсы для выставки. Что преимущественно требуется воспеть? Александра 2-го или Россию вообще, храм Спасителя и т.д."

/Юргенсон/ "Николай Григорьевич чреват какими-то особыми соображениями относительно выставки, ибо просил отложить на неделю все вопросы насчет музыки на выставке."

/Чайковский/ "Ты все требуешь, чтобы я увлекся, точно будто это в моей власти! Не напишу ни единой ноты, пока мне не скажут чего-нибудь точного и ясного."

/Чайковский/ "Посылаю тебе бумагу из Цензурного ведомства, присланную мне режиссером Кондратьевым вместе с пропущенным цензурою либретто. Ты увидишь, какие странные изменения от меня потребовали... Ты, кажется, собираешься ехать в Петербург. Не будешь ли ты так добр похлопотать в Главном управлении печати, чтобы мне позволили Архиепископа превратить не в Странника, а в Кардинала. Странник не имеет никакого смысла, а Кардинал есть в опере "Жидовка", следовательно, и мне должны его позволить."

/Юргенсон/ "Разговоры с ним были бесконечны и далеко не приятны, это такая гадина, добросовестно в самого себя влюбленная, что с ним очень трудно вести разговор."

/Юргенсон/ "Здесь поступил новый профессор Нейперт. Посмотрим, какой будет дебют его. Нейперт - норвежец, и, вероятно, у нас пойдут в ход разные Григи, Гады, Ниссены и Саломаны. Он также сочинитель и, увы, будет меня насиловать..."