Книжный столик

[Аглая]

Витольд Гомбрович "Дневник".

"Рассудим здраво: требовать от человека, чтобы он не занимался собой, не беспокоился о себе и, короче говоря, не считал себя самим собой, может лишь ненормальный."

"Как просто не упоминать о женщинах! Как будто они не существуют! Я вижу вокруг массу людей в юбках, с длинными волосами, с тонким голосом, и, несмотря на это, так воспринимаю слово "человек", как будто оно не раздваивается на мужчину и женщину..."

"Художник не должен совать людям под нос свое произведение, крича: Это прекрасно! Прекрасное в области искусства должно проявляться как бы исподволь, на границе другого стремления, и быть тактичным и ненахальным."

"...тело бывает иногда и не прекрасным - является смесью прекрасного и уродства, вековечной игрой этих двух элементов (и в этом заключено прекрасное другого, более высокого рода)."

"Тот, кто скрывает дефект, уступает дефекту. Дефект должен быть побежден, побежден истинной ценностью в моральном и физическом смысле."

"Сегодня женщина является женщиной в большей степени, чем она должна ею быть, она перегружена той женственностью, которая сильнее ее самой, она - продукт определенных общественных условностей, результат определенной игры, определенным образом подстраивающей друг к другу мужчину и женщину - вплоть до того, что этот танец, беспрестанно растущий, становится убийственным."

"Европейскость состоит не в слиянии с Европой, а в том, чтобы стать составной ее частью - своеобразной и незаменимой."

"Бывают моменты, когда в нас происходит раздвоение личности и одна половина нашего существа выкидывает номера перед другой, поскольку выбрала для себя другую цель и другой путь."

"...он был ангельской добротой в костюме из колючек."

"Смирная и старательная молодежь стремится как можно скорее научиться у старших старости."

"Святость измеряется не величиной божества, а страстью той души, которая обожествляет... все равно что."

"Если молодость меньше боится жизни, то только потому, что сама является жизнью - привлекательной, обезоруживающей, чарующей, и знает, что она симпатична и может рассчитывать на благосклонность."

"Книгам трудным, требующим от читателя работы, авторитет абсолютно необходим, хотя бы для того, чтобы заставить людей читать."

"Психоанализ! Диагнозы! Шаблоны! Я укусил бы за руку того психиатра, которому захотелось бы выпотрошить меня из моей внутренней жизни, - не в том дело, чтобы у художника не было комплексом, а в том, чтобы он переработал этот комплекс в культурную ценность."

"По-моему, важно, чтобы, чтобы человек, обращающийся к публике, литератор, иногда выводил своего слушателя за фасад формы, окунал его в кипящий котел своей частной истории. Что, смешно и даже унизительно? Только дети и добродушные тетки могут представить себе, что писатель - это существо спокойно-возвышенное, благородное духом, поучающее с высот своего "таланта" о том, что есть Добро и Красота. Нет, писатель не сидит на вершинах, а снизу лезет в гору, и кто бы посмел серьезно требовать, чтобы мы на бумаге развязывали все гордиевы узлы существования? Человек слаб и ограничен. Человек не может быть смелее, чем он есть на самом деле. Сил у человека прибавится только тогда, когда другой человек поделится с ним своей силой. Поэтому задача литератора состоит в том, чтобы эти проблемы привлекали к себе всеобщее внимание и дошли до людей, - а уж там из как-нибудь решат."

"Приступить к проветриванию этих душных и зараженных полом окрестностей. Не быть прежде всего мужчиной, а быть прежде всего человеком, который лишь на втором плане мужчина."

"Если бы судьба наказала меня за мои грехи, я бы ничего не имел против. Но жизнь бьет меня за добродетели."

"Вам наскучила моя история? Вот лучшее свидетельство того, что вы не сумели прочитать в ней свою."

"Дневник писателя, выражая личный аспект литературы, является дополнением к произведению чисто художественному. Целостную картину творчества мы получим только тогда, когда увидим автора в этих двух измерениях: как бескорыстного объективного художника и как человека, борющегося за себя среди людей."

"Историю нашей литературы надо писать как бы наизнанку, то есть как историю того, что не было сделано."

"Какой бы ни была литература в своих выразительных средствах - реалистической, фантастической, романтической, - она всегда обязана быть связана теснейшими узами с действительностью, поскольку даже фантазия важна нам лишь постольку, поскольку вводит нас в суть дела глубже, чем это смог бы сделать трезвый, но посредственный ум. Стало быть, решающим моментом в исследовании аутентичности литературы или духовной жизни народа будет то, насколько они близки действительности."

"Сенкевич - это мечтание, греза, которую мы позволяем себе перед сном... а то и сам сон... Значит что, выдумка? Вранье? Самообман? И тем не менее он - самый что ни на есть реальный факт нашей литературной жизни. Ни один из наших писателей даже наполовину не был столь реальным, как Сенкевич, я имею в виду, что его на самом деле читали, и читали с наслаждением. А значит: с одной стороны, нереальный и даже лживый мир, который он созидал, а с другой - архиреальное воздействие, которое он оказывал. Заметим, что если вымысел что-то изменяет в мире, то он становится реальностью."

"Естественным образом драматическая форма всегда рассчитана на величие - это такая сеть, из которой вся мелочь вываливается."

"Досадное недоразумение - то, что является поэзией о народе, почему-то называется народной поэзией. Простой народ может вдохновить поэта только тогда, когда он смотрит на него из города и через очки культуры."

"Не спорю, все это были художники и учителя высокого полета. Но эти учителя не учили реальности."

"Критик не должен копаться, вынюхивать; пусть он сидит сложа руки и ждет, пока книга сама найдет его. Таланты не следует искать с микроскопом, талант сам должен дать знать о себе звоном всех колоколов."

"При желании не трудно тут усмотреть эпос, потому что даже посредственность что-нибудь да выражает. Для того, чтобы порвать с такого рода преувеличением и найти истинную меру вещей, нет ничего более здравого, чем оторвать взгляд от произведений и приглядеться к авторам. Велик ли создатель сего романа?"

"Не обязательно быть богом, чтобы иметь приверженцев."

"Я уже сказал: не буду измерять высоты нашего взлета глубиной нашего падения."

"Можно или быть кем-то или не быть, но нельзя искусственно фабриковать себя."

"Представьте себе автора, который, например, взялся написать пьесу. Если он не в состоянии быть достаточно искренним, духовно упорным, то его произведение будет лишь кучей случайно оброненных слов. Но эта пьеса, это драматическое произведение, незначительное и недраматичное само по себе, станет реальной драмой в качестве свидетельства его провала. И наш автор, недостойный признания в качестве автора, будет достоин сочувствия в качестве великого и драматичного человека, так и не нашедшего способа выразить себя."