Книжный столик

[Аглая]

Э.Бульвер-Литтон "Пелэм, или Приключения джентльмена".

"Я неоднократно наблюдал, что отличительной чертой людей, вращающихся в свете, является ледяное, невозмутимое спокойствие, которым проникнуты все их действия привычки, от самых существенных до самых ничтожных: они спокойно едят, спокойно двигаются, спокойно живут, спокойно переносят утрату своих жен и даже своих денег, тогда как люди низшего круга не могут донести до рта ложку или снести оскорбление, не поднимая при этом неистового шума."

"Помни, дорогой: всякий раз, когда тебе захочется сойтись с кем-нибудь поближе, ты должен обдумать, какую пользу ты сможешь извлечь из него в будущем. Это-то мы и называем знанием света, и в закрытые учебные заведения мы посылаем вас именно за тем, чтобы вы его приобрели."

"Я подметил, что баронеты неизменно держатся вместе, словно пчелы или шотландцы; вот почему я, встретившись у какого-нибудь баронета с джентльменом, которого не имею удовольствия знать, всегда именую его сэр."

"Он никем не был любим - и поэтому всеми востребован, ибо в Англии всякий, кто приобрел известность хотя бы даже умением досаждать, может быть уверен, что с ним будут носиться."

"Хотя ей было всего двадцать пять лет, она уже занимала то положение, которое одно избавляет женщину от зависимости: она вдовствовала."

"Помни, Генри, - знакомые (не друзья - о нет!) людей второго или третьего ранга всегда принадлежат к лучшему обществу, ибо эти люди занимают не столь независимое положение, чтобы приглашать, кого им вздумается, и в свете их оценивают исключительно по их гостям."

"Ничто, дорогой сын, так не способствует успеху, как любовная связь, разумеется, совершенно невинная, с женщиной, которая пользуется известностью в свете. В браке мужчина низводит женщину до своего положения в обществе, в сердечных делах женщина возвышает мужчину до себя."

"Заметьте, - люди, не принадлежащие к избранному обществу, покупая вещи, всегда заодно покупают и суждения о них, руководствуясь исключительно ценой этих вещей или их соответствием моде."

"Я ушел раньше всех, чтобы дать мужчинам возможность поносить меня, ибо когда мужчины хулят человека, женщины, отчасти из кокетства, отчасти, чтобы поддержать разговор, неизменно берут его под свою защиту."

"Я никогда не питал особого пристрастия к охоте и возненавидел этот вид разумного времяпрепровождения со дня той достопамятной псовой охоты, когда я не только не уложил ни одной дичины, но меня самого чуть не уложили на месте; три часа я, словно бутылка вина в ведре со льдом, проторчал на отведенном мне посту, в глубокой канаве, и за это время другие охотники дважды прострелили мне шляпу, приняв ее за фазана, и выпустили заряд по моим кожаным гетрам, вообразив, что перед ними заяц. В довершение всего, когда эти недоразумения выяснились, люди, покушавшиеся на мою жизнь, не только не извинились передо мной за то, что стреляли в меня, но были весьма разочарованы тем, что промазали.
Говоря всерьез, охота - развлечение поистине варварское, достойное лишь майоров, находящихся на действительной службе, герцогов, принадлежащих к королевской фамилии, и тому подобных лиц: долгая ходьба сама по себе пренеприятна, а уж когда ружье связывает вам руки, ноги вязнут в ботве и жизнь ваша зависит от милости плохих стрелков и свирепости хороших, - то, думается мне, вы не ощущаете ничего, кроме мучительной усталости, и силы вам придает только сознание, что вы, по всей вероятности, будете убиты."

"- Скажите, мистер Пелэм, а вы уже купили часы у Бреге?
- Часы? - переспросил я. - Неужели вы полагаете, что я стал бы носить часы? У меня нет таких плебейских привычек. К чему, скажите на милость, человеку точно знать время, если он не делец, девять часов в сутки проводящий за своей конторкой и лишь один час - за обедом? Чтобы вовремя прийти туда, куда он приглашен? - скажете вы; согласен, но - прибавил я, небрежно играя самым прелестным из своих завитков, - если человек достоин того, чтобы его пригласить, он, разумеется, достоин и того, чтобы его подождать."

"В тех случаях, когда тебе трудно будет разгадать подлинный характер того или той, чье расположение ты хочешь приобрести, знание человеческой природы, как таковой, подскажет тебе безошибочный способ достичь цели. Этот способ - лесть! Количество и качество лести может меняться в зависимости от многообразных требований этого тонкого искусства, но как бы то ни было, она более или менее приемлема в любом количестве и качестве и поэтому неизменно нравится.
Но никогда (разве что в особых случаях) не льсти никому при свидетелях, иначе присутствующие почувствуют себя оскорбленными, а тот, кого ты намерен обмануть, устыдится удовольствия, которое испытывает. Вообще говоря, люди недалекие думают только о других, хотя притворяются, что заняты только собой; тебе же, наоборот, следует делать вид, что ты всецело занят теми, кто тебя окружает, - а на самом деле у тебя не должно быть ни одной мысли, которая не клонилась бы к твоему собственному благополучию. Помни, дорогой Генри, - глупец льстит самому себе, умный человек льстит глупцу."

"Если мы становимся мудрыми, мы должны благодарить за это себя самих, если мы становимся великими - мы должны благодарить за это судьбу."

"Не лучше ли вместо того, чтобы, изгнав поэзию и художественный вымысел, лишить некоторых людей пользы и всех - удовольствия, - не лучши ле было бы исправить умы, находящие дурное там, где, будь они надлежащим образом воспитаны, они находили бы хорошее?"

"Так же, как мы сызмальства научаем детей пользоваться ножом, не калеча себе пальцы, - так же мы научим их пользоваться вымыслом, не обращая его себе во вред."

"Здравый смысл - все, что требуется, чтобы отличать хорошее от дурного, будь то в жизни или в книгах."

"Нет лучших сатир на цивилизованные страны, чем наблюдения менее просвещенных путешественников."

"- На мой вкус, - промямлил Абертон, - герцогиня Перпиньянская нисколько ей не уступает - вы знакомы с ней?
- Нет... да! - с запинкой ответил Говард. - То есть не так уж коротко - не очень близко...
(англичанин никогда не признается, что незнаком с герцогиней такой-то)"

"Никогда не подавайте виду, что вам неизвестно то или иное неопубликованное сочинение. Чтобы быть изысканным, всегда нужно знать то, чего не знают другие, тогда можно вволю издеваться над всем тем, что они знают."

"Жалобы на обремененность делами - самый верный признак безделья."

"Его одежда хорошо сшита, но разве может человек с такими ручищами и ножищами быть хорошо одет?"

"Я принадлежу к числу тех мужчин, которые способны снести дурное расположение духа женщины, но неспособны его простить; иначе говоря - в тот момент, когда она изливает свою досаду, это не производит на меня впечатления; но у меня остается ноющее воспоминание о чем-то весьма неприятном, и я даю себе слово никогда больше не испытывать этого ощущения."

"Время от времени я соглашаюсь признать кого-либо красивым. Это создает видимость великодушия."

"Все мы подобны античным актерам: сколь бы ни было прекрасно лицо, нам все же приходится носить маску."