[Аглая]

(заглядывая в книжку про Крылова). Пушкин пишет в своих материалах (по восстанию Пугачева), что у Пугачева были заготовлены списки, кого на какой улице вешать, и в этих списках были занесены Крылов, который еще ребенок, со своей матерью.
Вот это альтернативка - что если бы Пугачев повесил нашего дедушку Крылова еще в младенчестве.

А вот еще Пушкин между прочим пишет - "
"Деларю напечатал в "Библиотеке" Смирдина перевод оды В.Юго, в которой находится следующая глубокая мысль: если де я был бы богом, то я отдал свой рай и своих ангелов за поцелуй Милены или Хлои. Митрополит (которому досуг читать наши бредни) жаловался государю, прося защитить православие от нападений Деларю и Смирдина. Отселе буря."

Ну что ты поделаешь, и двести лет назад - Матильда.

Comments

[Battle_S.W.I.N.E.]

Аглая, Ну что ты поделаешь, и двести лет назад - Матильда

И лет ещё через двести тоже будет. Она вечна, как сама Глупость.

[Аглая]

Battle_S.W.I.N.E.,

[Вук Задунайский]

История там гораздо сложнее

Ни в оригинале Гюго, ни в переводе Деларю ни Милены, ни Хлои нет и в помине, так что пересказ Пушкина, архаизирующий и оглупляющий оригинал, тоже можно отнести к разряду «мстительных». Отношение к Гюго сказывается и в том нескрываемом удовлетворении, с каким Пушкин цитирует в дневниковой записи обращенный к французу экспромт Крылова: «Мой друг! когда бы ты был Бог, / То глупости такой сказать бы ты не мог»

(с) lib.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket...

Сам стих Гюго выглядит так (в переводе, разумеется)

В. Гюго. Красавице

Когда б я был царем всему земному миру,
Волшебница! Тогда б поверг я пред тобой
Все, все, что власть дает народному кумиру:
Державу, скипетр, трон, корону и порфиру,
За взор, за взгляд единый твой!
И если б богом был - селеньями святыми
Клянусь - я отдал бы прохладу райских струй
И сонмы ангелов с их песнями живыми,
Гармонию миров и власть мою над ними
За твой единый поцелуй!

(с) az.lib.ru/g/gjugo_w/text_0260.shtml

Из цикла "а был ли мальчик?"

[Аглая]

Вук Задунайский, пусть, но я не об отношении Пушкина к Гюго...
В любом случае, из дневника следует, что как бы Пушкин не относился к Гюго, доводы об опасности для православия он считал еще более глупыми.