!1812 год. Военные дневники".
Д.М.Волконский.
"17.05.1812. В доме начали у меня смазывать накаты. Дороговизна же возникла до того, что сено по 2р. пуд, поденщики по 1р 10к. в день."
"23.05.1812. Узнали мы, что воен. Рижской губернии князь Дмитрий Ив. Лобанов дурно отставлен за позволение выйтить 14 кораблей с хлебом в Данциг, что весьма по нынешним обстоятельствам с французами неполезно нам. Ежечасно с ними ждут войны и мира с турками."
"26.05.1812. Фельдмаршал Гудович получил портрет и уволен от командования Москвою, на его место неизвестно кто."
"10.06.1812. Была ярмонка в Валуеве и большое стечение народу для Духова дня. Князь Петр Ал.Волконский удивил всех, бегал нагой по аллее под дождем. Я продолжал пить кавказские воды по 2б. в день."
"17.06.1812. Велено собрать миллион денег в Москве для армии во ожидание военных действий."
"24.06.1812. Приехал в Москву, узнал к нещастию, что французы взошли 13-го в наши границы, перейдя Неман в Ковне."
"11.07.1812. Поутру от полиции принесли указ городу Москве о предстоящей опасности и о скорейшем вооружении всякого звания людей. Сие известие всех поразило и произвело даже в народе самые неприятные толки."
"12.07.1812. Говорил с Волконским наедине; начальные меры, кажется, были неудобны, растянуты войски и далеко ретировались, неприятель пробрался к Орше и приблизился к Смоленску, но с малою частию, но отступил, но силы его превосходны и, кажется, явно намерен идти на Москву Многие уже испугались, приехали из деревень, а из армии множество обозов воротились, порох даже из Смоленска привезли сюда."
читать дальше
"16.07.1812. Граф Мамонов не токмо формирует полк, но и целым имением жертвует. Демидов также дает полк, и все набирают офицеров. Народ весь в волнении, старается узнать о сем наборе. Формировать полки хотят пешие и конные, принимать людей без меры и старее положенного. Открываются большие недостатки в оружии, в офицерах способных, и скорость время едва ли допустят успех в порядочном формировании полками. Тут же в собрание приехал государь и, изъяснив еще причины, утвердил сие положение."
"23.07.1812. Везде говорят о победе, но не уверены, потому что сказывал о сем проезжающий курьер: будто Остерман с Тучковым разбил самого Наполеона. убито 17 тыс. да взят в плен 13 тыс.; хотя и неверно, но все вообще радуются."
"24.07.1812. Начался набор в Московское ополчение 10-го человека. Крестьяне жалко унылы, я их старался ободрять."
"02.08.1812. Повезли людей на службу, плач и стенание жен и детей было ужасное."
"19.08.1812. Было объявлено, чтобы желающие покупали оружие, а наши войска отступили уже по сю сторону Вязьмы. Все винят Барклая и отчаиваются. Из Москвы множество выезжают и все в страхе, что все домы будут жечь."
"22.08.1812. Правительство, успокаивая народ, объявило, что сделан шар, который полетит, на нем до 50-ти человек людей, и с него будут поражать неприятеля, а малым шаром делали уже и пробу."
"25.08.1812. Никакого достоверного слуху об успехах армии нашей не было еще, и здесь все между страху и надежды."
"27.08.1812. Узнали мы, что 26-го наша армия была атакована в центре и на левом фланге. Жестокое было дело, батареи наши все были взяты почти, но отбиты с потерею ужасною. Неприятеля, полагают, убито до 40 тыс., у нас убито до 20 тыс., а раненых множество, коих всех сюда привозят. Генералов наших много убито и ранено. Багратион сюда привезен, Воронцов, и многие даже обозы присылают из армии."
"01.09.1812. Кутузов откровенно сказал, что неприятель многочисленнее нас и что не могли держать пространную позицию и потому отступают все войска на Поклонную гору к Филям. Я, оттуда возвращаясь, уже все полками ехал и с артиллериею. В Москве столько шатающихся солдат, что и здоровые даже кабаки разбивают. Ростопчин афишкою кинул клич, но никто не бывал на Поклонную гору для защиты Москвы. В армии офицеров очень мало, о чем и Барклай мне говорил, и очень беспорядочно войска идут. Вечеру приехал я в армию на Фили, узнал, что князь Кутузов приглашал некоторых генералов на совещание, что делать, ибо на Поклонной горе драться нельзя, а неприятель послал в обход на Москву. Барклай предложил первый, чтобы отступить всей армии по Рязанской дороге через Москву. Я о сем решении оставить Москву узнал у Бенигсена. Все были поражены сею поспешностию оставить Москву, не предупредя никого. Даже в арсенале ружей более 40 тыс. раздавали народу, от коева без сумнения французы отберут. Армии всей было велено в ночь проходить Москву и идти по Рязанской дороге, что и исполнено к общему нещастию, не дав под Москвою ни единого сражения, что обещано жителям."
"02.09.1812. Город без полиции, наполнен мародерами, кои все начали грабить, разбили все кабаки и лавки, перепились пьяные, народ в отчаянии защищает себя, и повсюду начались грабительства от своих.. Поутру поехал я узнать, подлинно ли армии отступили. Подъехал к Арбату, нашел, что войски уже все прошли, а драгунская команда унимает разграбление погребов и лавок. Я взял у начальника двух унтер-офицеров и 6 драгун, с ними поехал домой. Едучи, нашел везде грабежи, кои старался прекращать, и успел выгнать многих мародеров, потом велел уложиться своим и два с половиной часа пополудни, при стрельбе и стечении буйственного народа и отсталых солдат едва мог с прикрытием драгун выехать и проехать. Везде уже стреляли по улицам и грабили всех. Люди наши также перепились. В таком ужасном положении едва успел я выехать из городу за заставу. Там уже кучками столпился народ и повозок тьма заставили всю дорогу, ибо все жители кто мог уезжал. В таком беспорядке, слыша выстрелы неприятеля и зная, что они взошли в город, мы едва продвигались. Я забыл часы и послал драгуна, но он уже не воротился, может быть, в полону."
"04.09.1812. Потеря Москвы неищетна. Пушек много осталось, ружей, сабель и всего в арсенале. Даже Ростопчин не успел вывезти многое и обозу своего не имеет, ниже рубашки своей. С самой ретирады нашей начался пожар в Москве, и пылающие колонны огненные даже видны от нас. Ужасное сие позорище ежечасно перед нашими глазами, а паче страшно видеть ночью. Выходящие из Москвы говорят, что повсюду пожары, грабят домы,ломают погреба, пьют, не щадят церквей и образов, всевозможные делаются насилия с женщинами, забирают силою людей на службу и убивают. Горестнее всего слышать, что свои мародеры и казаки вокруг армии грабят и убивают людей - у Платова отнята вся команда, и даже подозревают и войско их в сношениях с неприятелем. Армия крайне беспорядочна во всех частях, и не токмо ослаблено повиновение во всех, но даже и дух храбрости приметно ослаб с потерею Москвы."
"08.09.1812. Дорогою встречал я раненых и мародеров, во всем видно расстройство армии нашей, которая даже и довольствуется фуражированием, а под предлогом того грабят селения наши, а паче казаки, в них даже и народ сумневается."
"10.09.1812. Заехал по дороге в кабак, нашел пьяного унтер-офицера, который доказал мне грубостию, сколь народ готов уже к волнению, полагая, что все уходят от неприятеля."
"13.09.1812. Приводили ко мне аптекарского ученика, который ушел недавно из Москвы от французов. Рассказывает ужасы о их грабежах, зажигают же более свои, даже поутру 2-го числа, когда отворили тюрьмы, народ, взяв Верещагина, привязали за ноги и так головою по мостовой влачили до Тверской и противу дома главнокомандующего убили тирански. Потом и пошло пьянство и грабежи. Наполеон в три дома въезжал, но всегда зажигали. Тогда он рассердился и не велел тушить. Потом он жил в Кремле с гвардиею его. Армия, взойдя, рассеялась по городу, и никто не мог появиться на улице, чтобы не ограбили до рубашки, и заставляли наших ломать строения и вытаскивать вещи, и переносить к ним в лагерь за город. Множество побито и по улицам лежат, но и их убивал народ - раненых и больных, иных, говорят, выслали, а многие сгорели. Пожары везде, даже каменные стены разгорались ужасно. Гнев божий на всех нас, за грехи наши. Церкви, сказывал, все ограблены, образа вынуты, и ими котлы накрывают злодеи."
"15.11.1812. Горестное зрелище сожжения началось еще за Москвою, большая часть Москвы сожжена. Я въехал к себе на двор, который благодаря бога не сожжен, но в нем разграблено имущество, множество нашел я живущих и едва мог очистить себе покой во флигеле. Утвердительно сказывают, что нарочно были оставлены люди зажигать. Видно, Ростопчин сии меры принял заранее, полагая, что будут драться в улицах."
"16.11.1812. Был я у Ростопчина, показывал он мне указ государев к нему о пособии жителям, сделавшим потери домов и имений."
"17.11.1812. Ездил в танц-клуб, смотрел свезенные туда разные вещи. Послал просить Ивашкина выдать зеркало, кастрюли, вазу и шандалы. Отдали мне мои часы, но разбитые, за них я дал 100р. и отдал чинить аббату."
"23.11.1812. Встретил я пленных французов и разных с ними народов, оне в гибельном положении, их ставят в биваках без одежды и даже почти без пищи, то их множество по дороге умирает, даже говорят, в отчаянии они людей умирающих едят. Жалкое сие зрелище имел я проездом в ночь, они сидели при огнях, мороз же был свеже 20-ти градусов, без содрогания сего видеть невозможно. По всей дороге видно, что народ разоряется войною, и крестьянин не знает, что будет есть зиму."
"03.12.1812. Стоял у попа польского. С ним много говорил о жидах. Они, будучи разбиты императором Титом в Ерусалиме, были порезаны до 300 тыс., и тогда Австрия вздумала их купить у римлян, полагая за один сребренник 300 жидов, они-то и размножились в Австрии и потому более говорят по-немецки, потом разошлись по Европе."
"12.02.1813. Обедал в местечке Ярошине у богатого помещика, который сказывал, что Наполеон, слышно, очень болен и сделал завещание, иные же полагают, что уже и умер."
"04.09.1813. Флот наш атаковал вестроплат и редуты, но ничего сделать не мог. Много потеряли людей, взорвало одну лодку и пропали все снаряды, а пользы не сделали никакой. Недостаток в подводах до того, что продовольствия люди не имеют."
"08.10.1813. Был я вечеру у герцога, были дамы, и мы играли в разные игры. Пожар в Данцыге продолжался, уверяют, что сгорело несколько магазейнов и много побито народа."
"10.10.1813. Ушел к нам целый пикет Данцигского гарнизона, 20 человек с барабанщиком, офицера же они не могли уговорить, и его убили."
"25.10.1813. Послан был парламентер с письмом, которого после многих затруднений приняли, взяли от него письмо, и 26-го прислал Рапп ответ, в котором очень учтиво отвечает и пишет, что успехи оружия зависят от щастия и переменчивы, просит уведомления, и, по-видимому, есть наклонность сдать город Данциг."
"21.12.1813. В 10 часов французы начали выступать, им отдали всю военную почесть, и они положили оружие на гласисе, сие место прозывается гробница Россиян, потому что Миних был тут отбит от города и много тут похоронено людей. Потом вступили мы церемониально в крепость Данциг, при перьевых воротах встретил герцога сенат или магистрат. Говорили речь, потом девушки говорили речь и поднесли ему венки. При магистрате поднесли ему знамя городовое и весь народ восклицал государя нашего и показывал радость."
"22.12.1813. По незнанию мною немецкого языка очень неприятно командовать в Данциге."
"30.12.1812. Войски получили приказание идти в квартиры, но в продовольствии нуждаются очень. Роздано всем нашим и прусским войскам много амуниции, найденной во французских магазейнах."
"01.01.1814. Призвав бога в помощь, начали мы год без всякого веселия."
"07.01.1814. Мы все сложились и сделали подписку на содержание неимущих пропитания, кои по улицам здесь умирали."
"09.01.1814. Умер прусский полковник граф Донау, оттого, что ошибкою дали ему выпить примочку."
"24.02.1814. Я купил разных левантинов мериносовых платков и янтарных ниток, и все вещи послал к жене с фельдъегерем. Потом еще купил лент и чулок. Пруссаки до того сделались дерзки и явно ненависты к нашим, что вседневные истории делаются в городе, даже берут собственных людей под караул, не дав знать никому."
-
-
27.12.2018 в 20:11Это жестко!
-
-
27.12.2018 в 20:19