"Владимир Ильюшин. Летчик-испытатель и его соратники".
"Первый взлет был необычным. Я, конечно, его помню, как каждый летчик. Это день рождения в общем."
"...И тут только я понял, что меня всегда тянуло на одноместную машину, мне все время хотелось остаться одному в небе, поэтому я и чувствовал себя в ИЛ-12 как бы не летчиком."
"Здесь, в Новосибирске, я увидел "копчушку" Миши Барабанова. Это была не запись полета, это была картина."
"Я с детства был окружен авиаторами. По-моему, у меня просто не было других мыслей."
"Потому много и успел, что рано начал."
"Я смотрю, а мимо меня проплывает крест церкви... Уж ниже не-ку-да! И ничего не видно. Снегопад дикий!"
//Т.Илатовская// "Анохину нравилась его ледяная страсть к самолетам. Только такие могут летать как птицы - подолгу, всю жизнь, словно кожей срастаясь с дюралем крыльев."
"Сейчас мои товарищи-летчики шутят: "Чтобы быть вечно молодым, нужно, как Владимир Ильюшин, летать много и как можно быстрее".
"Рассказать подробнее о моих ощущениях? Знаете, наверное, не смогу. В полете всегда бываешь занят самим полетом. Так что, извините, анализировать свои ощущения нет времени."
"Видно в хорошую погоду километров 120... С высоты начинаешь снижаться, довольно круто: Москва видна, стадион имени Ленина, как если бросить рублевую монету на пол и с высоты роста смотреть..."
читать дальше
"Я слышу, кричат: "Падает! Падает! Падает!" Я-то слышу, а сказать ничего не могу..."
"Безвыходных положений нет, в этом я давно уверен. Главное знать, что поступаешь именно так, как нужно сейчас."
"Если бы я мог познать жизнь, как авиацию, как самолеты... Наверное, всегда бы принимал столь же "безошибочные" решения, какие должен принимать в небе. Но жизнь сложнее, многограннее."
"Если не знать нашей профессии, то всех испытателей можно считать пессимистами. Мы обдумываем самые плохие, критические ситуации, заранее ищем из них выход."
"К самолету мчатся автомобили. Бегут друзья. Хотят помочь мне выйти. Вылезаю сам. Рот растягивается от улыбки. Не могу его закрыть. А здесь, на земле, все какие-то серо-зеленые. Им здесь было труднее, чем мне, - я был очень занят."
"Богородский хочет задать вопрос. Это мой близкий друг. "Володя, а когда ты был окончательно уверен, так, положа руку на сердце,, на каком этапе захода ты понял, что сядешь?" - "Если честно, Аркаша, то когда остановился."
"- Когда во время летных испытаний истребителя-перехватчика СУ-11 на большой высоте и скорости неожиданно отказал двигатель, каким вы богам молились, чтобы благополучно посадить машину?
- Молиться было некогда - надо было думать, как запустить двигатель, а потом - как сесть.
- О смерти думали?
- Нет, времени не было."
"Чем раньше на испытаниях какая-нибудь гадость случится, тем лучше. Всегда неприятно, если на новой машине долго ничего не происходит. Начинаешь сжиматься, нервничать. Ведь не может быть, чтобы все шло как по маслу. Это не-нор-маль- но."
"Страх для испытателя - своего рода ангел-хранитель. Он ограждает от неразумных действий, необдуманных поступков."
"Лично я не верю ни в какие приметы. Ну представляете себе, что было бы, если бы я шарахался от черных кошек. Невозможно было бы работать. Почти каждый день ездишь в Жуковский. Обычно рано-рано поутру, когда дороги пустые, - так этих кошек столько шныряет..."
"Сейчас и за границей не очень много новых самолетов. Такое впечатление, что подошли к какому-то рубежу, и нужен рывок, чтобы количество перешло в качество."
"И вот я лежу на операционном столе. Какой резкий переход! Каких-нибудь сорок минут назад я вернулся с высоты 28 километров. Шум аэродрома, потом шум шоссе. Кругом движение, буйное биение жизни. И я участник этого движения. А сейчас слышны только шепот сестер, голос хирурга, да позвякивание стали. Кругом все бело: халаты, шапочки, повязки на лицах, стены, потолок. Чтобы не видеть, что со мной делают, я запрокидываю голову, и взгляд мой падает на окно. Мне видно только небо. Только небо! Но как много оно говорит мне. Оно сейчас очень чистое, и мне кажется, что оно звучит на очень, очень высокой ноте. Это, видимо, потому, что по нему мчится острый, как игла, белый след. И первый раз в жизни я ощутил, что смотрю на небо со стороны..."
"Да, наша профессия в какой-то мере романтична. Человеку вообще свойственно романтизировать движение."
"Да, есть аэродинамика, есть наука о сопротивлении материалов, о прочности и о многом другом, но столько в них допусков, столько условностей, что порой кажется, будто вся машина из этих условностей и сделана."
"День рождения самолета - первый вылет. До этого он еще не был самолетом. Хотя, может быть, уже был очень умным механизмом."
"- Можете назвать все свойства, качества, особенности, которые нужны летчику-испытателю? Музыкальный слух, например, нужен? Или хотя бы не помешает?
- Музыкальный слух никому не помешает... А если серьезно, чем разностороннее летчик-испытатель, тем легче ему ориентироваться в огромном потоке информации, которую он воспринимает и в воздухе, и на земле. Чем больше он эрудирован, тем больше понимает явления, с которыми ему доводиться сталкиваться, и тем легче ему описать их.
- Петь в полете вам доводилось?
- Да вы что, какое там петь! На это нет ни полсекунды времени! В сверхзвуковой-то машине, впервые оторванной от земли! Испытатель себе подобную роскошь позволить не может.
- А признайтесь, Владимир Сергеевич, бывало Вам страшно в испытательном полете?
- Тут не в чем признаваться. Конечно, бывало, и не раз. Между прочим, страх пилоту кое в чем полезен: при страхе адреналин выделяется в кровь, и это помогает быстрее соображать.
- Жена знала о Ваших летно-испытательных приключениях?
- Нет, Натела не знала ничего. Я о работе с ней вообще не говорил. Конечно, переживала, но виду не подавала. Она все понимала хотя бы по тому, как часто бывали поминки..."
"... У него уже должно кончиться горючее. Но... в авиации всякое бывает."
"Я хочу поднять этот бокал за тех людей, которые поднимают самолеты в воздух, за наш клан, за летчиков-испытателей, которые пришли в этот клан добровольно, я даже не скажу почему... Это как влечет человека куда-то в неизведанное... На борьбу? Да нет, вряд ли... Влечет! Хочется сесть, вырулить и взлететь, а там что будет... Будет хорошо, когда ты взлетаешь! Нельзя не взлететь, нельзя не быть в воздухе, нельзя не купаться в нем! Не всем это понятно, что значит - купаться в воздухе. Это не просто свобода... Это свобода высшего класса! Это свобода даже с закрытыми глазами. Я поднимаю этот бокал за авиацию, которая всем нам дала жизнь. И главное, чтобы мы все были здоровы, чтобы мы все виделись и всегда оставались друзьями. Самое страшное - это потерять друзей. Все остальное - чепуха."
"Высота 800. Задание к концу. Прямая над аэродромом. Взрыв, удар по лицу, пыль в глаза, поток в кабине. У Коли закрылся щиток САМ! Пошел цикл самокатапультирования - узнали об этом после. Очухался через секунду. Летим, шутим насчет удара маской мне по лицу. Выжигаем топливо, садимся. Вопросы, шутки. Поиски фонаря трое суток в районе сброса. А он улетел, как тарелка в цирке, назад километров на 20 и сбил светофор на железной дороге. Остановил все движение."
//В.О.Белых// "Летая с ним, я почему-то всегда был уверен, что я вернусь живой к семье. И спасибо ему за это за все. В те годы было очень много катастроф. Сколько погибло! Комаров, Юра Егоров, Сидоренко... Господи! Володя Кречетов... Это испытательская работа..."
"Сегодня взлет со вспаханной полосы в сверхтяжелом весе. Вспаханную полосу я знаю почти наизусть. Много полетов с нее уже позади, и не далее как сегодня утром мы еще раз прошли по ней пешком. Хотели проехать на машине, но наш газик завяз, и пришлось толкать его руками. Здорово вспахали. Земля как пух."
"Я надеваю шлем, и сразу пропадают все земные звуки. Наушники наполняются шуршащим эфиром."
"Набираю высоту тысяча метров. Здесь можно расслабиться и все обдумать."
"А что касается полета в космос: если сложить дальность всех моих полетов, я уже неоднократно долетел до Луны и обратно."
"- Какие качества нужны летчику-испытателю?
- Обычные человеческие плюс, как шутят летчики, умение летать в совершенстве на том, что летает, и немножко на том, что летать не должно."
//А.А.Слезев// "Свой почерк был у него, своя манера. Мог зарулить к ангару и развернуться так, чтоб удобно было. Если бы разрешили, он бы закатился в ангар и выключил двигатель прямо у стремянки."