Привидение кошки, живущее в библиотеке
С.Лебедев. Лента памяти.
«15 апреля 1926г. И.Хмельницкий поручил мне вылететь самолетом навстречу дирижаблю «Норвегия», на котором летел Р.Амундсен. Военный самолет должен был встретить его над Финским заливом и сопровождать до деревни Сализи, где ему предстояло готовиться к перелету через Северный полюс.
- Представляешь, как здорово снять «Норвегию» над заливом, над Ленинградом! – горячо убеждал меня Хмельницкий. – Я уже сообщил на аэродром твою фамилию и документы заготовил. Встречу тебя в Гатчине, где вы потом сядете.
В валенках, полушубке и шапке-ушанке я стоял перед дежурным по аэродрому.
- Видите, четвертый ангар, а около него самолет? Ступайте к нему, устраивайте там свою вертушку.
В небольшом, обтянутом зеленой материей самолете мне надлежало занять место пулеметчика и приладить камеру на пулеметную турель.
Выпустив густые клубы газа, мотор взревел, и самолет поднялся в воздух. Летчик указывал мне рукой вперед. Я вгляделся и увидел кружок. Мы шли на сближение, и с каждой минутой дирижабль приобретал все более отчетливые формы. Уже были видны подвешенные внизу по бокам моторы, прилепившаяся к корпусу кабина. Выбрав просвет между стоек и стяжек, крепивших крылья, я снимал встречный план.
Наш самолет, приветственно покачав плоскостями, поравнялся с дирижаблем, и мимо нас проплыла огромная махина, чем-то напоминающая рыбу. Пропустив слева дирижабль, обогнув его сзади, мой летчик шел теперь параллельным курсом. Мы были метрах в ста друг от друга, дирижабль едва умещался в кадре. В окнах кабины мелькали люди, мы обменивались приветствиями, махали им руками и видели ответные движения. Но скорость «Норвегии» не превышала 90-100 километров, и летчику приходилось вырываться вперед, делать лихие виражи, возвращаться обратно. Я использовал почти всю пленку, оставив 50 метров для съемки над Ленинградом.»
читать дальше
«15 апреля 1926г. И.Хмельницкий поручил мне вылететь самолетом навстречу дирижаблю «Норвегия», на котором летел Р.Амундсен. Военный самолет должен был встретить его над Финским заливом и сопровождать до деревни Сализи, где ему предстояло готовиться к перелету через Северный полюс.
- Представляешь, как здорово снять «Норвегию» над заливом, над Ленинградом! – горячо убеждал меня Хмельницкий. – Я уже сообщил на аэродром твою фамилию и документы заготовил. Встречу тебя в Гатчине, где вы потом сядете.
В валенках, полушубке и шапке-ушанке я стоял перед дежурным по аэродрому.
- Видите, четвертый ангар, а около него самолет? Ступайте к нему, устраивайте там свою вертушку.
В небольшом, обтянутом зеленой материей самолете мне надлежало занять место пулеметчика и приладить камеру на пулеметную турель.
Выпустив густые клубы газа, мотор взревел, и самолет поднялся в воздух. Летчик указывал мне рукой вперед. Я вгляделся и увидел кружок. Мы шли на сближение, и с каждой минутой дирижабль приобретал все более отчетливые формы. Уже были видны подвешенные внизу по бокам моторы, прилепившаяся к корпусу кабина. Выбрав просвет между стоек и стяжек, крепивших крылья, я снимал встречный план.
Наш самолет, приветственно покачав плоскостями, поравнялся с дирижаблем, и мимо нас проплыла огромная махина, чем-то напоминающая рыбу. Пропустив слева дирижабль, обогнув его сзади, мой летчик шел теперь параллельным курсом. Мы были метрах в ста друг от друга, дирижабль едва умещался в кадре. В окнах кабины мелькали люди, мы обменивались приветствиями, махали им руками и видели ответные движения. Но скорость «Норвегии» не превышала 90-100 километров, и летчику приходилось вырываться вперед, делать лихие виражи, возвращаться обратно. Я использовал почти всю пленку, оставив 50 метров для съемки над Ленинградом.»
читать дальше