Привидение кошки, живущее в библиотеке
В.Бушин. Я жил во времена Советов.
«23 июня 1945г. Рассказывают, что вчера на XII сессии Верх.Совета начальник Генштаба Антонов внес предложение о демобилизации 13 возрастов. Одни говорят, что демобилизации подлежат до 1908 года рождения, другие – до 1905. Будто бы всю зарплату за время войны выплатят. Старики, конечно, рады.
Эшелон двигается очень медленно. Прошлую ночь почти всю простояли недалеко от Новосибирска. Уж не усомнились ли в нашей необходимости на ДВ.
Сегодня опять было ЧП. На каком-то полустанке сукин сын сержант войск ж/д охраны выстрелил из нагана в живот инвалиду, зачем-то подошедшему к вагону. Инвалид упал. Солдаты все это видели. Кто-то крикнул: «Бей его, мента! И сразу орава озверевших солдат бросилась на сержанта, и началось страшное избиение. Били долго, ожесточенно, яростно и кулаками и сапогами. Я видел, что вмешиваться в дело, значит, разделить участь сержанта: настолько солдат возмутила его дурость, настолько ярость овладела толпой. Его хотели бросить под поезд, но поезд стоял. Я побежал к Павлову, но он не согласился идти со мной. Все же, кажется, не добили. Но все равно он уже не жилец.
Но как трогательны встречи с населением! Всюду, куда приезжаем, начинаются танцы, пляски, девушки кидают цветы, передают записки. И сколько их, хороших, красивых, милых…»
читать дальше
«23 июня 1945г. Рассказывают, что вчера на XII сессии Верх.Совета начальник Генштаба Антонов внес предложение о демобилизации 13 возрастов. Одни говорят, что демобилизации подлежат до 1908 года рождения, другие – до 1905. Будто бы всю зарплату за время войны выплатят. Старики, конечно, рады.
Эшелон двигается очень медленно. Прошлую ночь почти всю простояли недалеко от Новосибирска. Уж не усомнились ли в нашей необходимости на ДВ.
Сегодня опять было ЧП. На каком-то полустанке сукин сын сержант войск ж/д охраны выстрелил из нагана в живот инвалиду, зачем-то подошедшему к вагону. Инвалид упал. Солдаты все это видели. Кто-то крикнул: «Бей его, мента! И сразу орава озверевших солдат бросилась на сержанта, и началось страшное избиение. Били долго, ожесточенно, яростно и кулаками и сапогами. Я видел, что вмешиваться в дело, значит, разделить участь сержанта: настолько солдат возмутила его дурость, настолько ярость овладела толпой. Его хотели бросить под поезд, но поезд стоял. Я побежал к Павлову, но он не согласился идти со мной. Все же, кажется, не добили. Но все равно он уже не жилец.
Но как трогательны встречи с населением! Всюду, куда приезжаем, начинаются танцы, пляски, девушки кидают цветы, передают записки. И сколько их, хороших, красивых, милых…»
читать дальше