Читательский дневник

[Аглая]

Т.Л.Сухотина-Толстая. Дневник.
«4 августа 1886г. Здесь живет дедушка Ге, и мы много с ним беседуем. Он добивался у меня, во что я верю, и я убедилась после этих разговоров, что у меня нет никакой религии. Я далеко не православная, я и не «толстовка», а думать, как я прежде думала, что довольно знать, что хорошо и что дурно, теперь для меня кажется недостаточным. Например, папа говорит, что иметь собственность – дурно, и он так хорошо это доказывает, что это кажется логичным, а признать это за истину я не могу: иначе я должна сейчас же отказаться от всякой собственности. Ге говорит, что он знает, что я, например, никогда не сделаю ничего очень дурного: не обманула бы мужа, была хорошей матерью и т.д., но что этого мало, что нужно о с н о в а н и е, из которого вытекали бы мои поступки. Так разве можно выдумывать основание? Стало быть, оно есть, если поступки из него вытекают. Разве нужно непременно дать ему название? Все равно, что если бы у меня росли цветы, и я расковыряла бы землю, чтобы увидать, какой формы корень и дать ему название. Это совсем бесполезно, и только любопытство может побудить это сделать. Мне в жизнь счастья нужно для себя и для окружающих, чем больше его – тем лучше. А счастье не дается дурными поступками, и чем лучше я жить буду, тем я буду счастливее.
Зачем я пишу свой дневник? Я, в сущности, не знаю зачем. Больше всего для того, чтобы через много лет знать, какая я была в 21 год…»

Ю.Журавлева. Магическая доставка «Ветерок».
«Я опустилась у стен Варнавы и долго сидела на земле. Настолько долго, что совершавшие ночной обход стражники заинтересовались и подошли спросить, что это я тут делаю.
- Уже ухожу, - буркнула я, вставая, с благодарностью оперевшись на протянутую руку.
Вид у меня был настолько жалкий и вымотанный, что мне без разговоров открыли дверь для пеших и вдобавок вызвали экипаж – мой браслет ведь остался в реке.
В экипаже я тут же задремала, и кучеру пришлось меня будить. Он с неодобрением смотрел на юную девушку, приехавшую в небольшой отель, втиснутый между двумя крупными зданиями. Сам отель был такой узкий, с выступающими над другими острой крышей, что казалось, будто его сплющили. Над дверью красовалась полустершаяся надпись «Сова» и птица, сидящая на ветке.
Не веря до конца, что вернулась, и едва волоча ноги, я переступила порог. После полета во мне не осталось ни капли магии, да и физических сил не было.
- Лара? – выкрикнул старый портье, вскакивая со своего кресла.
Я же как-то отстраненно и равнодушно отметила, что оседаю на пол.
- Лара вернулась! – раздался приглушенный, словно издалека крик».