Читательский дневник

[Аглая]

А.Азимов. Дуновение смерти.
«- Брейд, вы не можете отрицать свою ответственность. Вы его научный руководитель. Вы несли ответственность за все его действия в лаборатории. Вам следовало знать, что это был за человек. Вы обязаны были вникать в каждый его поступок, в каждую мысль. Вы должны были либо вправить ему мозги, либо выставить его, как это сделал Ранке.
- Вы имеете в виду моральную ответственность? Ну, Кэп, не может же преподаватель отвечать за все поступки своих учеников, есть какой-то предел.
- Не вам говорить о пределе. И я обвиняю не только вас. Это пример современного отношения к делу. Научная работа превратилась в игру. Ученая степень стала просто утешительным призом за пару лет отсидки в лаборатории, а профессора проводят время у себя в кабинетах, сочиняя прошения о субсидиях. В мое время степень завоевывали трудом. И денег за это аспирант не получал. Ничто так не оскверняет научную деятельность, как превращение ее в средство заработка. Мои ученики изводились в лабораториях до полусмерти ради получения степени, рвались к ней, но получали ее не все. Зато удостоенные степени знали: они получили то, что за деньги не купишь и никакими махинациями не раздобудешь, - за степень надо расплачиваться кровью».
***
Брейд прекрасно помнил один из факультетских обедов, на котором этот наглец Фостер спросил во всеуслышание:
- Эй, Кэп, вас не огорчает, что Кински стал куда более важной персоной, чем вы сами?
Но старик был серьезным противником. На полголовы ниже Фостера, он, казалось, возвышался над ним.
- Фостер, - начал он, - есть два случая, когда зависти не существует. Отец не завидует сыну. Учитель не завидует ученику. Если люди, воспитанные мною, оказались достойнее меня, то, возможно, это означает, что у них был достойный учитель. Все их заслуги приносят славу и мне. То, что я делаю как исследователь, обогащает людей достижениями одного человека. Моя преподавательская деятельность обогащает человечество достижениями многих. И я горько сожалею не о том, что меня затмевает Кински, а о том, что меня не превзошли мои ученики.
Он не повышал голоса, но после выходки Фостера в комнате наступила тишина и в ней отчетливо прозвучало каждое слово. Послышались даже приглушенные хлопки, и, к радости Брейда, у Фостера сделался такой вид, точно его наградили парой ослиных ушей, которых для полноты картины ему как раз не хватало».

Е.Каблукова. Приказано жениться!
«- Почто не сказала, что теперь у Бутурлиных живешь?
- Вы не спрашивали, - как девушка ни старалась, голос срывался и дрожал.
- «Не спрашивали», - передразнила ее императрица. – Я тебя тут распекаю, что ты ночью незнамо где околачиваешься, а ты мирно под крылом Анны Михайловны у нее в доме спишь!
Не зная, что ответить, Настя беспомощно взглянула на Григория, но тот все смотрел куда-то поверх голов на стену.
- Анна Михайловна сказала, что сама вас известит…
- Известила, - императрица взмахнула зажатым в руке письмом. – Только вот почему так поздно, а, Белов? Еще и печать отклеилась…
Тот пожал плечами.
- Вам, ваше величество, это лучше не у меня спрашивать, а у статс-дамы вашей, Марфы Симоновны. Письмо у нее было. Я как увидел – незамедлительно вам и доставил!
- У Марфы? – государыня нахмурилась. – Это что, она мои письма вскрывать вздумала?
Елисавета Петровна позвонила в колокольчик.
- Марфу найди! – отдала императрица распоряжение вошедшей Даше и задумчиво посмотрела на Белова. – Ну что, Гриша, говорила я, не доведут тебя девки до добра! Вот уже регламент нарушаешь, в мои покои без спросу врываешься!
- Никак нет, ваше величество! Не нарушаю! – Белов дерзко посмотрел на императрицу. – Согласно приказу вашему, Анастасия Платоновна – невеста моя, и защищать ее я обязан!
- Даже от меня?
- Не от вас, от гнева вашего.
Елисавеста Петровна расхохоталась.
- Все же, Гришка, дамский ты угодник, - беззлобно сказала она. – В политику тебе надо, к Бестужеву! Хочешь, сейчас приказ подпишу?
Гвардеец устало взглянул на Елисавету Петровну:
- В политике не волком, а лисом быть надобно. Дозвольте в полку остаться, вам верой и правдой служить!»