Читательский дневник

[Аглая]

О.Борисов. Отзвучья земного.
«14 ноября 1974г. Г.А.//Товстоногов// непредсказуем. Вчера он радовался, что в театре появились собаки. Прошел мимо вольера, построенного посреди театрального дворика. Его насмешила надпись на будке: «Никому, кроме Борисова и Хильтовой собак не кормить». На репетиции спрашивает: «Это правда, Олег, что вы каждый день встаете в шесть утра, чтобы их кормить? И что, кормите три раза в день?» - «Кормлю и выгуливаю, - констатировал я. – Деньги театр выделил, по рублю в день на собаку». – «Хм… неплохие деньги…» Но в какой-то момент собаки стали его раздражать. Однажды Ванечка ни с того ни с сего завилял хвостом и зачесался. «Почему он виляет? И что – у него блохи? Олег, вы мне можете сказать, почему у него блохи?» Г.А. нервно вскочил с кресла и побежал по направлению ко мне. «Это он вас поприветствовал, Георгий Александрович», - попробовал выкрутиться я. «Олег, нам не нужен такой натурализм, такая… каудальность!» - выпалил раздраженный шеф. В зале все замерли. Естественно, никто не знал, что такое каудальность. Г.А. был доволен произведенным эффектом. Всем своим видом показал, что это слово вырвалось случайно, что он не хотел никого унизить своей образованностью: «Я забыл вам сказать, что это слово произошло от латинского «хвост». Я имел в виду, что нам не стоит зависеть от хвоста собаки!»
Г.А. любит пощеголять научными или иностранными словами. Еще я запомнил «имманентность», «зороастризм», но, в общем, эти его перлы достаточно безобидны. Но были и небезобидные. Когда я, удрученный своим положением, собрался уходить из театра, он пообещал мне роль Хлестакова. Бросил кость. И еще сказал, когда я уже был на пороге его кабинета: «Олег, не всем же бежать на короткие дистанции – должны быть и стайеры!» Видя, что я призадумался над этим афоризмом, пояснил: «Не всем же быть любимчиками, Олег».

Ю.Фирсанова. Рыжее братство. Точное попадание.
«На постаменте был водружен мраморный мужчина с мышцами культуриста. Из всей одежды парню дали только набедренную повязку. В длинных руках он держал здоровенный меч и книгу. Грозное спокойствие позы и выражение лица явственно говорили: я вообще-то белый и пушистый, но, случись чего, врагу не поздоровится, огребет по полной программе и мечом и книгой, так что не сразу очухается или не очухается вовсе.
- Почтенная магева ищет справедливого суда? – раздалось у меня над самым ухом. Я так и подпрыгнула. Чуть сзади меня стоял, прегнусно ухмыляясь (получил удовольствие, напугав бедную девушку!), высокий тип, чья мускулатура могла бы поспорить со здешними статуями. Где он был, когда меня в школе в высоту сигать заставляли, я б тогда все рекорды одним махом побила, а может, и самого Бубку за пояс заткнула.
- Ну вот еще, - огрызнулась я. – Своих врагов я магией бью, а если очень достанут, могу и рожу расцарапать, а по судам таскаться, это не их, а себя на мучения обрекать! Кстати, а что это за храм? – уточнила я, пользуясь случаем.
- Гарнага – бога-судьи, - кивнул в сторону статуи воин. – Неужто не признала?
- У нас за суды Фемида отвечает. Баба с весами, мечом и завязанными глазами. Последнее – для пущей беспристрастности, но наводит на нехорошие мысли и анекдоты о слепом правосудии. Впрочем, книга в руках вашего Гарнага не лучше. Небось закон символизирует, но держит он ее так, словно готов запустить в первого встречного.
Мужчина коротко хохотнул:
- Есть такое».