(пытаясь начать читать книгу) Боже, как я ненавижу прологи... У меня лежит одна книжка, которую я очень хочу почитать, но уже почти десять лет не в силах за нее приняться, потому что - там огромный пролог!
Интересно, что об этом говорят психологи и психиатры. И как вообще по научному называется фобия перед прологами...
Прочитала в географическом журнале об очередной идее американских ученых. Там написано, что человечество неправильно окультурило злаковые! Оно выбрало однолетние, а надо было многолетние. У них сильнее живучесть, корни длиннее, они более эффективно извлекают из почвы питательные вещества, так что если удобрения используют для нынешних однолетних, то они в состоянии использовать... не помню, но где-то меньше половины от удобрений, а все остальное потом смывается в море и загрязняет экосистему. А если бы были многолетники, то все удобрения были бы использованы в полном объеме. И еще сорняков бы не было, они бы там просто не втиснулись. Сейчас ученые работают над выведением соответствующих сортов. Для образца что ли. Я в удивлении. Никогда раньше такого не слышала. Грубо говоря - вместо пшеницы предлагают осот пырей. Нет, понятно, что аргументы звучат очень выразительно, но я не агроном... Так тут правда что ли есть какое-то рациональное зерно, или это что-то опять вроде добычи сланцевого газа?
(лазая в ЖЖ) украинцы прилагают неимоверные усилия, чтобы выйти из "русского мира" (как полюбили писать в публицистике) и войти в европейскую цивилизацию. Результат усилий - пока успешно разучились понимать песню "Катюша".
Малой сказали в школе (немецкой) выучить песню "Катюша". Мы выучили первый куплет (на русском). Говорит, - очень странная песня. Спрашиваю - ну расскажи, о чем она? Кто такая Катюша? Малая говорит - я думаю, что это водяное чудище с щупальцами, которое вылезает из воды и тумана и ползет на скалистый берег, на котором цветут деревья.
Молчу. Хлопаю глазами. Говорю, что Катюша это девушка. Малая говорит, - даже не знаю, что и думать. Представь сама: вылазит из воды и тумана девушка и карабкается на крутой скалистый берег.
"Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды."
"У нас у всех достанет сил, чтобы перенести несчастье ближнего."
"Философия торжествует над горестями прошлого и будущего, но горести настоящего торжествуют над философией."
"Достойно вести себя, когда судьба благоприятствует, труднее, чем когда она враждебна."
"Зло, которое мы причиняем, навлекает на нас меньше ненависти и преследований, чем наши достоинства."
"Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособным к великому."
"Человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив, как это кажется ему самому."
"Что может быть сокрушительнее для нашего самодовольства, чем ясное понимание того, что сегодня мы порицаем вещи, которые еще вчера одобряли."
"Не так благотворна истина, как зловредна ее видимость."
"Никакое притворство не поможет долго скрывать любовь, когда она есть, или изображать - когда ее нет."
"Если судить о любви по обычным ее проявлениям, то она больше похожа на вражду, чем на дружбу." читать дальше "Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел."
"У большинства людей любовь к справедливости - это просто боязнь подвергнуться несправедливости."
"Примирение с врагами говорит лишь об усталости от борьбы, о боязни поражения и о желании занять более выгодную позицию."
"Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой разум."
"В повседневной жизни наши недостатки кажутся порою более привлекательными, чем наши достоинства."
"Громкое имя не возвеличивает, а лишь унижает того, кто не умеет носить его с честью."
"На каждого человека, как и на каждый поступок следует смотреть с определенного расстояния. Иных можно понять, рассматривая их вблизи, другие же становятся понятными только издали."
"Бывают удачные браки, но не бывает браков упоительных."
"Обмануть человека легче всего тогда, когда он хочет обмануть нас."
"Иные люди только потому и влюбляются, что они наслышаны о любви."
"Умный человек нередко попадал бы в затруднительное положение, не будь он окружен дураками."
"Слава великих людей всегда должна измеряться способами, какими она была достигнута."
"Человеку легче казаться достойным той должности, которой он не занимает, нежели тов, в которой состоит."
"Зло, как и добро, имеет своих героев."
"Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны нам одним."
"Безрассудство сопутствует нам всю жизнь; если кто-гнибудь и кажется нам мудрым, то это значит лишь, что его безрассудства соответствуют его возрасту и положению."
"Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком много добра."
"Ложь иной раз так ловко прикидывается истиной, что не поддаться обману значило бы изменить здравому смыслу."
"Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться."
"Бывают в жизни положения, выпутаться из которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства."
"Восхвалять государей за достоинства, которыми они не обладают, значит безнаказанно наносить им оскорбление."
"Признаваясь в маленьких недостатках, мы тем самым стараемся убедить окружающих в том, что у нас нет крупных."
"Иногда людям кажется, что они ненавидят лесть, в то время как им ненавистна лишь та или иная ее форма."
"Иные достоинства подобны зрению или слуху: люди, лишенные этих достоинств, не способны увидеть и оценить их в окружающих."
"Мы считаем здравомыслящими лишь тех людей, которые во всем с нами согласны."
"Тот, кого разлюбили, обычно сам виноват, что вовремя этого не заметил."
"Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!"
"Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых мы не желаем исправлять."
"Людские ссоры не длились бы так долго, если бы вина была на одной стороне."
"Крушение всех надежд человека приятно и его друзьям и недругам."
"Прежде чем сильно чего-то пожелать, следует осведомиться, очень ли счастлив нынешний обладатель желаемого."
"Короли чеканят людей, как монету: они назначают им цену, какую заблагорассудится, и все вынуждены принимать этих людей не по их истинной стоимости, а по назначенному курсу."
"Не может отвечать за свою храбрость человек, который никогда не подвергался опасности."
"Неизменно творить добро нашим ближним мы можем лишь в том случае, когда они полагают, что не смогут безнаказанно причинить нам зло."
"Мы согласны выслушать лишь те назидания, которые нам угодны."
"Люди так слабодушны и непостоянны, что не в силах долго выдерживать бремя дружбы."
Паскаль Киньяр "Carus, или Тот, кто дорог своим друзьям". Странная книга. Действительно, очень странная. Я ее читаю два года и все два года беспрерывно изумляюсь. Сюжет: вызывает сомнение, что он тут вообще есть. Если верить аннотации, то речь идет о небольшой компании друзей, один из которых (обозначен, как А.) страдает от депрессии, а остальные пытаются его поддержать. Путем дружеских встреч, изящных бесед о том, о сем, поедания всяких вкусностей и любительского музицирования. Все это продолжается стандартные 320 страниц, а затем А. вроде бы становится лучше. В общем, все это здорово отливает бредовостью и диким сюром. Ну, в самом деле - люди считают нормальным, придя друг к другу в гости (или случайно встретившись на овощном рынке, например), сказать что-нибудь вроде - "Реальной жизни не хватает плотности". Или - "Ничто в мире не абсурдно, смысл присутствует во всем на свете, и то, что существует, не противоречит тому, чего нет или уже больше нет". Или - "Надеюсь, ты не собираешься сетовать на глухонемоту богов и звезд?" Это я просто открывала книгу наугад и тыкала пальцем. Она вся этим наполнена. Поскольку я не возражаю против бредовости и сюра, меня это всегда зачаровывает, то читала с большим удовольствием. Но понемногу. Ну, я не знаю, это же нереально - весь этот кусок заглотить разом, так и заболеть можно... Депрессией. Так что мне понравились эти безумные разговоры ни о чем, и аккуратные описания цветов, которые Э. (жена А.) ставит на столике в прихожей, и перечисления тех блюд, которые они съели во время встречи у того или у другого. Не сразу заметила, что они не повторяются, а то бы мне еще больше понравилось. Ну и, конечно, разнообразные выходки малыша Д. (сына А.) или детальные описания его настроения и самочувствия. В то же время, тянет что-нибудь вбрызнуть в эту благостную картину. У меня подозрения! Аннотация и все эти любезные отзывы на обложке - это наглая ложь. Нет тут никаких друзей, тем более, дорогих. Это просто торжество самого чудовищного эгоизма и полной бесчувственности. Эти интеллектуалы, которые собираются то там, то здесь - да им наплевать на депрессирующего А., да и на собеседников тоже. Каждый говорит в пустоту. Все эти красивые реплики друг с другом не сочетаются, потому что никто никого не слушает. А если вдруг кто-то и обращает внимание на слова другого, то только для того, чтобы высмеять их или обвинить собеседника в глупости и невежестве. Сам А. просто висит мертвым грузом на шее у своей несчастной жены. Какая насмешка - все приходят поддержать А., который страдает от никому непонятной кроме него самого фигни, якобы они спасут его своими бессмысленными разговорами - впрочем, А., похоже, вполне устраивает эта ситуация, он же месяцами находится в центре внимания! А спасать надо его жену, которая в основном только "приносит чудесную дораду" или маниакально полирует дом до блеска. А когда кто-то случайно прольет воду на ее паркет, у нее начинается нервный срыв. Впрочем, этого никто не замечает. Кроме рассказчика. Таинственный рассказчик! Который на протяжении всей книги только вел подробные записи. Который почти не участвовал в "интеллектуальных беседах". Зато никогда не забывал поговорить с малышом Д. или принести ему какой-нибудь подарок. А незадолго до конца книги вдруг "поцеловал Э."! Ага, сразу же начинаю я строить версии. А не получается ли у нас тут такой нюанс, что А., почуяв зарождающиеся чувства между женой и одним из своих знакомых, нашел способ сделать невыносимой жизнь обоих - просто принялся страдать от депрессии. Ну как его, такого умирающего, бросить в одиночестве... Они же все приличные, интеллигентные люди... Эх, что же вы такие интеллигентные...
Интересно. В весьма полемической книжке Ястребова ("Пушкин и пустота", размышления о культуре и современности) высказана мысль, что в нашей отечественной литературе, как дореволюционной, так и советской (про текущий момент и говорить не приходится, потому что его как раз автор рассматривает в стиле "как мы дошли до жизни такой") отсутствует образ отца. Отец нужен, кровь из носу. Отца нет. Или его просто нет (ребенок сирота), или он теоретически есть, но практически находится где-то далеко и в жизни ребенка не участвует (на войне, в командировке и т.д.), или он есть, но лучше бы не было, потому что не может являться авторитетом (пьяница, слабак и т.д.). Никогда не задумывалась. Сейчас сижу и вспоминаю... по крайней мере, самые перечитанные книги... которые, по всеобщим уверениям, должны оказывать наибольшее влияние на формирование личности... А вот как-то действительно нет... При чем не только в нашей, но и в зарубежной литературе тоже. Интересно... Это должно что-то значить? Почему так? Ладно, допустим, чисто приключенческая литература - там еще можно понять, что отцы как бы по сюжету не очень нужны. В смысле, там же уже действует обычно сформировавшийся герой? Ну, а в остальных книгах почему так? У Марка Твена Том Сойер воспитывается тетей Полли, Гек - сирота и бродяжка. У Диккенса... чего-то сплошь или сироты, или с кошмарными отцами... У Сергиенко - Кеес, адмирал тюльпанов - тоже отцов не припомню. У Медведева, в моих любимых приключениях Баранкина, отец безнадежно блекнет на фоне яркого сына. Ожидать от него ничего не приходится. В Динке отец выступает в виде все равно что привидения. У Линдгрен в "Карлсоне" или "Мы на острове Сальткрока" отец даже не отец, а какой-то рядом стоящий... в лучшем случае, товарищ по играм... не говоря уж про Пеппи Длинный Чулок. Можно ли считать Макаренко в "Педагогической поэме" чем-то вроде отца? Или тут будет Учитель (которых тоже не очень много)? Только и смогла вспомнить доктора Яновского у Бруштейн и вождя Высокого Орла у Сат-Ока. Что за ерунда творится с отцами?
Курт Воннегут "Пожать руку Богу". Сборник "с миру по нитке". Собственно здесь одно эссе публицистического плана - на злобу дня (на момент 2004 года), сборник (?) весьма оригинальных заметок - как бы интервью с того света с известными и неизвестными личностями. И то, что издательство изысканно назвало "беседами о писательском ремесле", а я грубо назову стенограммами с каких-то писательски-читательских встреч. Издательство (Аст) применило все, что можно и неможно, чтобы натянуть объем, но все равно вышло только на 250 страниц. Ладно, мне все равно интересно почитать размышления Воннегута, тем более, чуть ли не последние. Да, грустно это все... Уходить из жизни, зная, что мир стал куда хуже, чем был раньше, и что никакие усилия никаких гуманистов ничему не помогли.
"Единственный результат войны во Вьетнаме - то, что миллионеры стали миллиардерами. Война, которая идет сейчас, превращает миллиардеров в триллионеров. Как вам нравится такой прогресс?"
"Иностранцы любят нас за наш джаз. А ненавидят вовсе не за свободу и справедливость для всех, на которые мы претендуем. Они ненавидят нас за наше высокомерие."
"Главная и неопровержимая истина сегодняшнего дня - и она сильно отравляет мне остаток дней - состоит в том, что людям совершенно наплевать, останется ли эта планета живой или погибнет."
"Куда делись Марк Твен и Авраам Линкольн сейчас, когда они так нужны нам?"
""Если вы - человек действительно образованный и думающий, то с распростертыми объятьями вас в Вашингтоне никто не встретит."
"Напомнню, что в Первую мировую самыми зрелищными развлечениями были два американских изобретения - колючая проволока и пулемет."
"Признание того факта, что американцев могут где-то не любить, равнозначно государственной измене - при этом не имеет значения, где именно их не любят и что они там делают."
"Факт остается фактом: только законченные психи хотят стать президентом. Так было всегда, даже когда я учился в школе. Только те ученики, у которых был явный сдвиг по фазе, выставляли свои кандидатуры на пост президента класса." читать дальше "Как гуманисты относятся к Иисусу? Скажу от лица всех гуманистов: "Если то, что проповедовал Христос, есть благо, - а он говорил так много прекрасных вещей, - то какое имеет значение, был ли он Богом или не был?"
"Китайцы также подарили миру макаронные изделия и формулу пороха. Китайцы были такими тупыми, что сами использовали порох только для фейерверков. Определенно, мы прошли большой путь с тех пор. Иногда мне кажется, что лучше бы мы этого не делали."
"Ну, хочется, конечно, чтобы те, кто путем государственного переворота в стиле Микки Мауса захватили власть в нашем федеральном правительстве (и соответственно во всем мире), те, кто способен вывести из строя всю охранную сигнализацию, предписанную Конституцией, - чтобы все эти люди стали настоящими христианами. Но, как давным-давно сказал Шекспир, даже дьявол может цитировать Библию для своей выгоды."
"Если бы Бог жил сегодня, ему бы пришлось стать атеистом, поскольку все давно и безнадежно пропитано дерьмом, давно и безнадежно."
"Планета пытается избавиться от нас, но думаю, что уже слишком поздно."
"Никаких "старых добрых дней" никогда не было - всегда были просто дни."
"Сложно потерпеть неудачу в освещении трагической сцены. Трагическая сцена обречена быть трагической, если в ней присутствуют все необходимые элементы трагизма. Но с шутками все обстоит иначе: это все равно что самостоятельно смастерить мышеловку. Нужно хорошенько потрудиться, чтобы конструкция захлопнулась в тот самый момент, когда ей полагается захлопнуться."
"Были времена, когда воображение играло огромную роль в жизни человека, потому что было основным способом развлечения."
"Подобно гладиаторским боям, для бесчувственной государственной машины система правосудия представляет собой всего лишь очередное развлечение, где ставкой является человеческая жизнь."
"Когда я преподаю, я не ищу людей, которые хотят стать писателями. Я ищу людей страстных, которых что-то в жизни жутко беспокоит."
"Что касается литературы, это единственный вид искусства, который требует от аудитории подлинного соучастия - исполнения."
"Любой, кто написал книгу - не важно, напечатали ее или нет, хороша она или нет, - наш коллега."
"Знаете, мы родились, чтобы написать то, что написали, - и помоги нам Бог материально."
"- Господин Воннегут, еще одну книгу напишете? - Понимаете, я... Вот сколько вам лет? сорок два? - Сорок семь. - Я в два раза старше. Зачем мне еще что-то писать?"
"Писатель пишет так, как пишет, потому что он таков, каков есть. А стал он таким, потому что живет так, как живет. Это закон жизни."
"Втроем мы можем сколько угодно кривляться за спиной у нелюбимой гувернантки, моего высунутого языка никто не заметит, и меня снова поставят в пример остальным. Что поделаешь, я голубоглаз, светловолос и, поскольку на дворе времена маленького лорда Фаунтлероя, облачен в бархатный костюмчик и рубашку с кружевным воротом..."
"Прайери-роуд располагалась прямо за железнодорожным мостом; день и ночь по мосту громыхали составы, уносясь в романтическую Шотландию. Я был уверен, что Шотландия направо, теперь вижу, что налево, а значит, стремительно несущиеся поезда, которые я провожал завистливым взглядом, на самом деле бесславно тащились в месте еще хуже Килбурна. Возможно, если бы истина открылась мне в детстве, я вырос бы другим человеком, возможно, нет. Так или иначе, Милны происходят из Шотландии, и мне было важно знать, в какую сторону смотреть."
"Мы были неразлучны, а когда дрались, то и неразделимы."
"Мы выглядели словно два неоперившихся ангелочка. Старушки нас обожали, а все нормальные подростки испытывали желание дать хорошего пинка. Однако, и те и другие заблуждались на наш счет."
"Матушка придерживалась доктрины, гласящей, что дело матери - не избегать ран, а исцелять их."
"Возможно, мы сами ваяем свою жизнь, но инструменты для ваяния вручают нам родители. Будущее - счастливое или несчастливое - закладывается в момент нашего рождения."
"Автор - не только учитель, но и отец - оценивает ученика с той безапелляционностью, с какой взрослые оценивают юных, да что там, кого угодно, только не самих себя."
"Все дети одинаковы. На свете нет ничего, чему бы они не захотели учиться. А потом мы отправляем их в школу, проходит два-три года, и куда девается их пыл?" читать дальше "Как я ответил тогда директору школы, аттестат оценивает учителя не в меньшей мере, чем ученика. "Полное отсутствие интереса к предмету" означает порой лишь полную некомпетентность преподавателя."
"Редко кто из викторианцев звал друг друга по имени. После двадцати лет дружбы Ватсон так и не стал для Холмса Джоном."
"Герберт Джордж Уэллс - выдающийся писатель и преданный друг, и я действительно многим ему обязан. Для преподавателя он был слишком умен и нетерпелив. Лишь однажды, когда юный учитель вскрывал лягушку, ему удалось полностью завладеть вниманием класса, однако школьной жизни редко удается задержаться на таких вершинах."
"К первому сентября Кену уже исполнилось восемь. Среди подарков оказались игрушечный лук и стрелы, но если Кен надеялся, что поставит яблоко мне на голову и я стану стоять смирно, то он просчитался. Я успевал сгрызть яблоко, не дожидаясь, пока брат отойдет на расстояние выстрела."
"У нас был трехколесный тандем. Кен сидел сзади, отвечая за руль, звонок и тормоз. Я сидел спереди и отвечал за аварии. Спать в одной кровати - сущие пустяки по сравнению с ездой на одном велосипеде."
"В Хэмпстеде меня учили плавать. Обучение заключалось в том, что меня силком окунали под воду, а когда я выныривал на поверхность, вылавливали длинным шестом с крючком на конце."
"У воспитанников закрытых школ не бывает пап и мам - у них есть отцы и матери. Перемена дается им не слишком легко, но если вы целый триместр пишете "дражайшему отцу", заканчивая письмо пожеланиями всего наилучшего "горячо любимой матушке", то к каникулам успеваете привыкнуть."
"Никто не спрашивал, что ты читаешь и зачем. Есть ты, есть книги и есть библиотекарь, и в четверть седьмого он тебя выгонит. На мой взгляд, эта система - лучшее, что было в Вестминстере. Неописуемо приятно было в самые мрачные минуты школьной жизни вспоминать, что буквально за углом тебя поджидают Дэвид Копперфилд, или Бекки Шарп, или мистер Беннет."
"Ванн в колледже не было; довольно и того, что здание построил великий Кристофер Рен. Нельзя требовать все и сразу! Может, в соборе Святого Павла тоже нет ванн."
"Да, я был счастлив в школе, однако лишь потому, что школы было не избежать и приходилось ловить те крупицы счастья, какие возможно."
"В мое время существовало восемь разных способов набраться писательского опыта. Сейчас таких участков осталось только три, да и те уже застолбили матерые профессионалы. В наше время талант предпочитают не пестовать, а получать готовым."
"Средний викторианский отец почти ничего не ожидал от своего сына как от личности и все на свете - как от сына своего отца."
"Кен два месяца влачил жалкое существование в конторе неподалеку от Стрэнда. Ему открылся главный недостаток юридического образования: в конце концов неизбежно становишься юристом."
"В двадцать четыре человек должен быть уверен, что к тридцати прославится."
"- Вашу мысль поймут хорошо если человек двадцать. Нельзя ли выразить ее попроще? - Можно, только для тех двадцати рассказ будет испорчен. - Мы не можем издавать журнал для двадцати читателей. - А если бы могли - вот было бы замечательно!"
"Люди слишком охотно верят, будто каждый писатель, что заставляет людей смеяться, на самом деле жаждет заставить их плакать, а смешит лишь потому, что по профессии он "юморист", и ему за это платят."
"Мы с ним дружили тридцать лет, и Лукас постоянно внушал мне уверенность, что я хороший писатель. Наверное, многие с ним не согласятся, я и сам иногда не соглашаюсь, но я знаю, что без его одобрения писатель из меня вышел бы значительно хуже. Он понимал, что невозможно быть веселым, беспечным и обаятельным в стихах или прозе, если тебя постоянно не ободряют и не уверяют, что все эти замечательные качества тебе присущи."
"Очевидно, выход один: в свободное время сочинять романы или пьесы, ими впоследствии и зарабатывать на жизнь. Когда начать? Тут возможен единственный ответ: завтра, а завтра, как известно, никогда не наступает."
"По-моему, ни один человек, способный чувствовать, не пережил бы еще одной войны. Если не падешь от вражеского оружия, то просто зачахнешь от душевной боли."
"До 1914 года я был пацифистом, но сейчас (думал я вместе с другими наивными идиотами) пришла война, которая покончит со всеми войнами."
"Так была написана довольно длинная сказка. По-моему, она неплоха, но ее почти никто не читал и уж точно никто не может сказать, для детей она или для взрослых. Я и сам не знаю."
"Он был хорошим солдатом; если требовалось сделать нечто явно необходимое, он сначала делал, а потом, как хороший солдат, обращался к начальству за разрешением."
"Батт предложил мне написать ревю для театра "Палас". Ослепленный финансовыми перспективами, я бодро взялся за дело, но скоро стало ясно, что с Баттом нас объединяет только одно: большие сомнения по поводу нашего партнерства."
"Забыть придуманную пьесу можно только одним способом: написав ее."
"Ничто не дает такого ощущения блаженного безделья, как устроиться после завтрака в шезлонге с новеньким романом и совершенно чистой совестью."
"Я не жду, что люди запомнят мое лицо или имя. Это здорово экономит нервы."
"Так что же я напишу? Ясное дело, книжку детских стихов! Ну, не целую книжку - так, сочиню пару-тройку стишков, пока не надоест. К тому же карандаш у меня с резинкой на конце - как раз то, что надо для поэзии."
"В детской больше, чем где-либо еще ценят серьезное отношение."
"Легко нарисовать прелестного ребенка, а вот описать его словами очень сложно. Получается либо банальность, либо абстракция."
"Мне повезло как писателю: все, что мне хотелось писать, как правило, хорошо продавалось. мне не повезло как бизнесмену: как только оказывалось, что такая-то тема хорошо продается, мне уже больше не хотелось о ней писать."
"Увлекательно очерчивать характеры действующих лиц, давать намеки на их душевное состояние, но безумно скучно перечислять, где находятся окна, а где камин, и сколько телефонных аппаратов стоит на столе."
"Много рассуждают о сценическом искусстве, а суть его проста: нужно сделать так, чтобы публике все было понятно."
"Но если сам автор не гений, как ему создать гения?"
"На сцене невозможно показать реальную жизнь, а только такую, которая кажется реальной в нереальных условиях театра."
"Ореол бессмертия окружает в девяносто практически каждого писателя."
"В спорте смотреть свысока на чемпионов прошлых лет можно, только если обыграешь их по их же собственным правилам. А в искусстве можно взять и изменить правила, стрелять мимо мишени, и все друзья в один голос будут уверять, что ты чемпион."
"5. Считаете ли вы, что застывшая общепринятая структура пьесы и физические ограничения сцены, в отличие от кинематографа, мешают свободному и полному самовыражению драматурга? Ответ: Безусловно. Точно так же застывшая форма сонета мешает самовыражению поэта. Насколько полнее и свободнее мог бы выразиться Вордсворт по поводу Вестминстерского моста, если бы писал путеводитель!"
Алан Милн "Слишком поздно". Как любят писать литературоведы и критики - опыт беллетризованной автобиографии. Свою автобиографию Милн пишет... ну, как Милн. Очень легко, изящно, с улыбкой... А вы знали, что школьным учителем Милна был Герберт Уэллс? (ладно, это было недолго, и автор высказался об этом моменте довольно критически ) А вот что первым произведением Милна, с чего и началась его писательская карьера, была пародия на Шерлока Холмса (которого как раз тогда Конан Дойл вынужден был возродить по требованию публики)? Или что Милн, работая журналистом в "Панче", внедрил в мировую культуру такую славную рубрику, которая у нас известна под наименованием "нарочно не придумаешь"? (ну, хорошо, за это на сто процентов не поручусь, автор там очень расплывчато написал, просто не придавая значения, но у меня сложилось такое впечатление... ) Но не следует думать, что из этой книжки можно почерпнуть уж слишком много интересных фактов. Это скорее образы, зарисовки, впечатления... Счастливое детство ребенка поздней викторианской эпохи. (а вы знали, что викторианцы накручивали маленьким мальчикам на ночь кудри на папильотки? меня это поразило ) Жизнь школьника элитной закрытой школы, жизнь студента одного из старейших университетов. Жизнь молодого журналиста. Все такое. Конечно, книга не без странностей. Она довольно-таки неровная. Самая большая и самая проработанная часть относится к описанию раннего детства. Она же и самая чудесная в книге. Здесь все просто дышит любовью к родителям, к старшему брату... к далекой поре детства. По контрасту следующие части кажутся какими-то уж слишком сухими, сдержанными, смазанными. Схематическими. Пара слов там, пара слов здесь... Например, про первую мировую автор почти ничего не написал. Пару страниц о своем кратком пребывании на передовой. Пару строк об ужасе войны. Это все равно вышло чрезвычайно выразительно. Ладно, может, автор просто не хотел вспоминать этот кошмарный период. Может, он и этого бы не стал писать. Но - автобиография написана в 1939 году. Какая знаковая дата... Но что еще более странно - он совсем ничего не пишет о своем сыне! Хотя вроде бы можно уловить, что он его все-таки любил... Чувствую здесь какую-то семейную драму. В предисловии Милн очень мило рассуждал, что детство больше всего интересует его в автобиографиях, потому что именно детство определяет, каким человек будет, как сложится его жизнь... Меня это все равно не убедило (в плане написания биографий). Что ж, может, ему просто хотелось в момент, когда надвигалась вторая мировая война, сохранить кусочек безграничного счастья... Может, это дань памяти родных людей - отец, мать, братья, может, он чувствовал, что в свое время не ценил их, как должно... Ясно одно - несмотря на только что прочитанную автобиографию Алан Милн так и остался для меня личностью неизвестной, загадочным незнакомцем.
Сегодня по местному телеканалу передавали что-то про Кима Филби. Тематическое что-то, не поняла, по какому случаю, я, как всегда, мимо проходила. Характерно, что ведущий вещал, что вот мол это был такой гениальный разведчик, но ведь такая неоднозначная личность! в моральном плане! Потому что был советским шпионом. Да, где у него мораль была? Там еще какой-то мужик сидел, иностранец, говорил по-русски с большим акцентом. Что ли он книгу про этого Филби написал... или еще какое исследование проводил... И этот мужик все на ломаном русском излагал про таланты разведчика, а ведущий все старался его подвести к своему - не, а давайте обратим внимание на моральный план! Ублюдки. Заметьте, с каким энтузиазмом, с придыханием прямо, эта публика смотрит кино про Джеймса Бонда. Лично я считаю, что это тупейшее кино, ни одного фильма не смогла посмотреть дольше получаса из-за невыносимого маразма. Но Джеймс Бонд же, о!!! Какие там девушки в мини-бикини выходят из океана! А тут советский шпион. Давайте обратим внимание на его моральный облик! Как он, сволочь такая, мог шпионить для СССР.