На LiveLib пишут про премию Небьюла.

В номинации «Роман» победило фэнтези Наоми Новик Uprooted («Перемещённая») — эта книга, кстати, также номинирована другие престижные премии, «Хьюго» и «Локус». Роман основан на славянском фольклоре и рассказывает хорошо известную историю про девушку, отданную в жертву дракону.

Хм... как-то нервирует, когда западные фантасты принимаются писать по славянскому фольклору... Но Наоми Новик, помнится, написала очень милую серию про наполеоновские войны с драконами...
А мы у нас увидим эту премированную книжку и когда?

Там еще есть -
В номинации «Повесть» отмечено НФ-произведение Ннеди Окорафор Binti («Бинти»), первая часть одноимённого цикла. Бинти – это имя главной героини, которая отправляется в опасное путешествие, чтобы поступить в галактический университет.

В общем, страшно хочется почитать, что там западные пишут про галактические университеты!

www.livelib.ru/blog/awards/post/19292

---

Книжный столик

А.Н.Вульф "Дневник 1827-1842 годов".

"По шаткому крыльцу взошел я в ветхую хижину первенствующего поэта русского. В молдаванской красной шапочке и халате увидел я его за рабочим его столом, на коем были разбросаны все принадлежности уборного столика поклонника моды; дружно также на нем лежали Монтескье с "Журналом Петра I", ежемесячники Карамзина и изъяснение снов; наконец, две тетради в черном сафьяне остановили мое внимание на себе: мрачная их наружность заставила меня ожидать что-нибудь таинственного, заключенного в них, особливо, когда на большей из них я заметил полустертый масонский треугольник.. Естественно, что я думал видеть летописи какой-нибудь ложи; но Пушкин, заметив внимание мое к этой книге, окончил все мои предположения, сказав мне, что она была счетною книгой такого общества, а теперь пишет он в ней стихи."

"Пушкин: "Непременно должно описывать современные происшествия, чтобы могли на нас ссылаться."

"Нынешний день, как много подобных, я провел в совершенном бездействии - ни одной минуты не осталось у меня в памяти."

"Был в департаменте, подписал обязательство не вступать в тайные общества. Всякая мера, не приносящая пользы, вредна: людей, которые решатся ниспровергнуть правительство по какой бы то ни было причине, удержит ли такое обязательство? Если не удержит, то к чему оно? К чему же потеря бумаги и времени?"

"Мне хочется кинуть суетное желание нравиться женщинам: это слишком жестокая забава, ради одного времени, которое на нее тратишь, уже вредна она, не упоминая душевного спокойствия, которое она может погубить."

"Заезжал к сенатскому обер-секретарю и просил его о деле с Пущиными за неуплату заемного письма, отдав ему под видом записки 200 рублей: весы правосудия у нас столь верны, что малейший лоскуток бумажки дает перевес!"

"Везде только что и говорят о несчастии, случившемся с гвардейским егерским полком: он бежал от турок. Такой стыд беспримерен у нас, чтоб свежий, не разбитый полк, один из лучших русской гвардии, следственно всего мира, побежал от толпы турок, - это неслыханно и непонятно."

"Шахматов, начальник моего отделения, позвал меня к себе и предложил мне жалованье 200 рублей в год. Он извинялся, что предлагает такую безделицу, и советовал мне оное принять для того только, что считают тех, которые на жалованье служат, как истинно и с большим рвением служащих; я благодарил его за хорошее расположение ко мне и принял предлагаемое."

"Князь Эристов очень приятен в обществе: он имеет дар передразнивать и голосом и движениями, он равно хорошо представляет первых актеров здешних театров и ворон, скачущих около кучи выкинутого сора."

"Я опять отвык от дела: как скоро возьмусь за перо, то уже сон меня и клонит и в голове пусто."

"У барона читал я Языкова прежние стихи; он говорил, что они только годны для эпиграфов к романам."

"На Литейной встретил я наследника: завидев издали, я хотел, чтобы не кланяться ему, перейти на другую сторону улицы, но грязь удержала меня, ворот или дверей тоже не случилось, в которые бы можно мне взойти, и, нахмуря брови, должен был поклониться. Странна такая неприязнь во мне к власти и всему, что близко к ней; самые лица (например, государя) я скорее люблю, чем не люблю, но коль скоро я в них вижу самодержцев, то невольное отвращение овладевает мною, и я чувствую какое-то желание противодействия, как доказательство, что я не страшусь их,пренебрегаю ими."

"Я должен привыкнуть жить с самим собою; кто желает достигнуть чего-нибудь, произвести из самого себя что-нибудь достойное, должен быть доволен сам себе."

"При мне получили Пушкины письмо от Льва из Тифлиса; как Надежда Осиповна обрадовалась ему - если бы он это видел, верно, чаще и больше бы писал."

"Вальсирую с одною роскошною, хорошо сотворенною и молодою вдовою, которая и лицом не дурна, я заметил, что в это время можно сильно действовать на чувственность женщины, устремляя на нее свою волю. Она в невольное пришла смятение, когда, мерно, сладострастно вертяся, я глядел на нее, как бы глазами желая перелить негу моих чувств; я буду делать опыты, особенно с женщинами горячего темперамента."

"Я заказал себе саблю и нашел продающиеся пистолеты: таким образом, самым нужным я уже запасся."

"Моя прелесть вспыхнула и зарумянилась, как роза, увидев меня. Я же заключил, что она еще не совершенно равнодушна ко мне, но несносная ее беременность препятствовала мне; когда женщина не знает, куды девать свое брюхо, то плохо за ней волочиться."

"В Крещение приехал к нам в Старицу Пушкин. Он принес в наше общество немного разнообразия. Его светский блестящий ум очень приятен в обществе, особенно женском. С ним я заключил оборонительный и наступательный союз против красавиц, отчего его и прозвали сестры Мефистофелем, а меня Фаустом. Но Гретхен (Катинька Вельяшева), несмотря ни на советы Мефистофеля, ни на волокитство Фауста, осталась холодною, все старания были напрасны. Мы имели одно только удовольствие бесить Ивана Петровича; образ мыслей наших оттого он назвал американским."

"24 января 1829 года я был зачислен на службу его императорского величества в принца Оранского гусарский полк, выбранный мной единственно по мундиру, ибо он лучший в армии."

"Самый приятный человек из общества был для меня полковник Кусовников. Имея очень хорошее состояние, служил он в лейб-гвардии, был адъютантом у принца Виртембергского. Жизнь в лучшем кругу дала ему приятное обращение, получившее особенную приятность от добродушия, которое видно было в каждом его движении. Блестящего ума не имея, вознаграждал он за него приятными искусствами: он мастерски рисовал и прекрасно играл на скрыпке. Наружность его была отпечаток его души; я не встречал мужчины, лучше его сотворенного, особенно ноги его хороши."

"Чрезвычайно трудно согласить мнения брата и любовника о поведении девушек: первый желает, чтобы и подозрение одно не могло коснуться его сестры, другой требует предпочтения, которое он бы нашел весьма неприличным, если его сестра оказывала бы другому."

"Выехав на Смоленскую дорогу, встретили меня богатые воспоминания Отечественной войны 12 года; особенно живо напомнили мне оную от огня почернелые стены еще не возобновленных домов в Вязьме и Смоленске."

"7 апреля 1829 года выступил принца Оранского гусарский полк в поход, и я, как юнкер оного полка, сел в первый раз на коня. По погоде судя, наш поход будет удачен, потому что дождь считают знаком благополучного пути. В карете можно так рассуждать, но на седле весьма неприятно просидеть целый день под мелким дождем."

"Ежедневные необходимости, самые ничтожные, как то касающиеся до пищи, одежды и т.п., кажутся совершенно незначущими, когда в них не нуждаешься, но как скоро одна только из этих мелочных наших привычек не удовлетворяется и нам чего-нибудь недостает, то нас это весьма расстраивает, несмотря на все рассуждения, что недостойно человеку заниматься такими мелочами как существу, одаренному преимущественно умственными способностями."

"После обеда 2 наша бригада идет в экспедицию; говорят, главный предмет оной есть предлог к представлениям."

"Несколько книг, которые я взял с собою, доставили мне много развлечения и утешения, особенно Байрона сочинения; без них я бы одурел от скуки и бездействия. Жаль, что мои товарищи растеряли мне некоторые из оных. Байрона мне весьма жаль, здесь это бесценная потеря."

"Когда есть неприятности обстоятельств, которых влияние непрерывно сливается со всеми чувствами и впечатлениями, то человек ни к чему не способен - я это испытываю теперь."

"Что-то Анна Петровна давно не пишет, да и дома, кажется, не слишком часто обо мне вспоминают. Впрочем, редкие письма сестры не есть еще к тому доказательство - вспоминать и писать - две разные вещи: одно почти невольное действие ума или чувств, а другое требует, несмотря на все, род труда. Я несправедлив: слишком многого требую. Писать письма для меня есть занятие, необходимая, почти единственная теперь деятельность ума. Им же совсем другое: сестра, как и все, пишет для того, чтобы отвечать на мое письмо, начинает обыкновенно писать перед отправлением почты, торопится, скажет несколько слов о том, как рада моим письмам, сколько меня любит, как ей скучно, и заключит тем, что у них ничего нет нового."

"К величайшему моему довольствию, отправил я наконец письмо к Языкову. Не знаю, обрадует ли его столько получение оного, сколько меня радует отправление. Николай Михайлович есть один из тех людей, которых я более всех люблю; мне кажется, что для него я был бы готов пожертвовать любовницею."

"Удовольствие поселиться наконец под крышею, отогреться и отдохнуть от похода умерено было тем, что в них открылась чума - в 7 избах найдены больные. Болезнь принесли сюда уланы на походе: они останавливались в землянках, где прежде лежали чумные, и заразились, разумеется, сами. Теперь же испортили они нам наши квартиры, так что, может быть, мы все пострадаем."

"Пообедав довольно вкусно - голод лучшая приправа, - я принялся разбирать мои книги и бумаги."

"Вчера открылась у Беклемишева хозяина чума, сегодня умерла от нее девочка, которая занемогла, и бедного ротмистра оцепили: кто знает, выйдет ли он живой? Всякого из нас ожидает подобная участь."

---

Бернар Кирини "Необычайная коллекция". Еще один сборник рассказов... первый мне очень понравился. Ну, как сказать - рассказов... скорее эссе, зарисовок. Смутных фантазий.
Но здесь есть сквозная линия! Это эксцентричный профессор Гулд (про него говорилось и в первом сборнике), который готов собирать все на свете, но больше всего ему нравятся необычные книги и необычные города. Об этом, большей частью, здесь и говорится. Гулд ведет приятеля по своей библиотеке, рассказывая о собранных им удивительных книжных подборках - книги, которые содержат в себе целые книжные миры, книги, которые никто не может прочитать, потому что они вызывают невыносимую скуку и забвение, книги, которые спасают и которые убивают, книги, которые выделяют энергию... Все это прерывается рассказами о всяких безумных городах, посещенных когда-то Гулдом - ну, можно представить, что это как фотографии, развешанные между книжных стеллажей. И любопытные сведения об окружающем мире, который тоже становится все более странным. Может, по мере того, как Гулд с рассказчиком углубляются в библиотеку? Во всяком случае, здесь мертвецы начинают оживать, люди меняются телами во время секса, схлопываются параллельные реальности... да мало ли что еще.
В общем, как справедливо заметили на обложке - для тех, кому нравится Борхес, Кальвино и все такое.

"Через два месяца бессонных ночей он умер от изнеможения, оставив лишь бессвязные наброски да коротенький ироничный текст под названием "Совет молодым писателям", который состоит из одной фразы: "Самое главное: не забывайте писать".

"Скучная литература - как ил, - говорит он, - грязный и малоинтересный, но, если потрясти решето, на дне можно порой найти чистое золото - книгу, которая, в силу вызванного ею количества зевков, превышающих допустимый предел, обретает особое качество."

"Города рождаются, живут и умирают, как люди и животные, когда они совсем состарятся, спасти их нет возможности, равно как и желания: надо предоставить свершиться неизбежному без сожалений."

"Машинка устроена так, что всегда печатает текст шедевра, какие бы клавиши вы ни нажимали. Таким образом, благодаря ей вы можете, усевшись за письменный стол, без малейшей усталости создать шедевр за полдня."

"Втайне он был ярым приверженцем традиций, почитал короля и остерегался вольнодумцев. Но он по глупости верил, что лучший способ погубить революцию - это поощрять ее бесчинства."

"Привычная для тех, кто близко знаком с Гулдом, сцена: прогуливаешься с ним, и вдруг, ни с того, ни с сего, он застывает, словно оцепенев. Требуя тишины, водит носом, втягивает воздух, до смешного похожий на гончего пса в стойке.. Через несколько секунд выносится приговор: либо он заключает, что взял ложный след, и, разочарованный, продолжает прогулку, либо, просияв, с победоносным видом поднимает вверх палец и восклицает: "Где-то поблизости литература!"

"... новая секция моей библиотеки, "секция отказников", где собраны произведения, от которых отреклись их авторы."

"Среди других чудес этой секции я обнаружил толстую тетрадь с совершенно чистыми листами. "О! - воскликнул Гулд. - Не хотел я вам об этом говорить, но коль уж скоро она попала вам в руки, скажу словечко - и не сочтите за нескромность. Эта тетрадь - мой роман, благодаря которому я вхожу в собственную коллекцию. Скажу, не хвалясь, более скорого отказа вы не найдете во всей "отказной" литературе: я разработал в уме сюжет до мельчайших подробностей, выбрал антураж, вывел героев, выстроил диалоги, долго обдумывал первую фразу, равно как и последнюю. Я крутил все это в голове так и этак много недель и наконец был вынужден признать очевидное: роман плох, очень плох. Так плох, что я отрекся от него в зародыше, так и не написав. Чем не рекорд, а?"

"Кое-кто считает, что благоразумнее всего вообще не упоминать больше прошлое, коль скоро договориться по этому поводу нет никакой возможности. Единственной допустимой темой для разговора должно отныне стать будущее и в какой-то мере настоящее, - но только в какой-то мере, ибо, чтобы всем угодить, следует придерживаться чистого описания и не задаваться вопросами об изначальности и конечности."

"Критикам впору задаться вопросом, не обречена ли на гибель фантазия под напором осаждающих нас реальностей. Если так и будет продолжаться, скоро все на свете истории окажутся в наших головах, которые станут вместилищем бесконечности."

"Возможно ли для какой бы то ни было книги по-настоящему достигнуть пресловутого совершенства?"

"Почему дают медали людям, которые бросаются в воду, спасая утопающих, но никогда - книгам, совершающим подобный подвиг?"

"Все книги в ней - убийцы; либо они убили, либо на подозрении. В большинстве своем жертвами книг пали сами их авторы."

"Иногда я говорю себе, что нам повезло, ведь мы избавлены от половины жизни. Может быть, еще лучше было бы жить через два дня на третий, а то и вовсе раз в неделю?"

"Кто знает? Может быть, есть где-то на свете взрывоопасный роман, заряженный энергией, как атомная бомба?"

"Скверный роман, но с десятком дивных строк в середине. Без этих десяти строк он бы никуда не годился. Но и они, эти десять строк, были бы без романа столь же прекрасны? В каком-нибудь шедевре, в окружении сотни других, вы бы не уловили их блеска; плохой роман - та оправа, в которой они могут засиять."

@темы: Книги

---

Марк Оуэн, Кевин Морер "Нелегкий день". Книжка художественной ценности не представляет, но материал интересный. Собственно, это - судя по всему - любимый вид литературы у американцев... чтобы человек рассказал про свою жизнь, что он пережил-перенес, в общем, как все было... В данном случае автор - бывший "морской котик" из супер-пупер-навороченного и сверхэлитного их подразделения, которое ликвидировало Усаму бен Ладена... Так что половину книжки автор рассказывает, как он всегда мечтал быть этим котиком, как он к этому шел, как он тренировался, как он проходил испытания, как он попал в подразделение своей мечты, как он участвовал в боевых миссиях. А половину книжки рассказывает про ту самую знаменитую миссию. Второй автор, видимо, привлечен для литературной обработки.
Ну вот, очень познавательно... Показывает жизнь и представления американских солдат (в лице их наиболее элитных представителей) прямо изнутри... Упоминается кое-что и о методике проведения всяких там боевых операций, и о вооружении-снаряжении... Немного непривычно было в такого рода книжках не увидеть хоть каких-то фоток - то есть, они есть, но очень общего характера и нечеткие. В смысле, какой-нибудь величественный пейзаж с микроскопической фигуркой десантника на парашюте где-нибудь в углу. А так чтобы - это я в детстве, это я с мамой, с папой, с корешами - не, такого нету. Но, как тут сурово объяснили - автор опасается за свою жизнь, поэтому шифруется! И даже имена все тут изменены. Ну, кроме Обамы.
Я не знаю, я не специалист... хотя все эти военные штуковины на меня, конечно, произвели впечатление... Но все-таки, мне кажется, американские представления о правильном ведении войны выглядят очень э... очень... слов не подберу, но очень. Мда. В общем, судя по тому, что тут рассказывается - надо собраться непременно в огромном количестве, и чтобы все были супер-подготовленные котики и супер-супер-подготовленные супер-элитные котики... чтобы численное превосходство было не меньше, чем раз в десять... а вообще, чем больше, тем лучше... всем обвешаться супер-навороченным вооружением и снаряжением... сесть на супер-мощные БТРы и вертолеты... и выступить против каких-нибудь негров в трениках или афганцев в тапках типа калош (чего их взбесили эти калоши, я даже не знаю). Если противник будет отстреливаться из автоматов (Калашникова, ага, АК-47), то умело отступить и зачистить всех напалмовой бомбежкой, чтобы была дыра в земле и все дымилось. Ну, не напалм, там какая-то еще новая придуманная хрень. Для ручной переноски и использования. А еще лучше, чтобы минимизировать опасности и риск, так следить за подозрительной местностью с космических спутников, заполучить детальные планы, подойти всей этой армией ночью, когда все спят со своими женами и детишками, ворваться в дом с гранатами и ураганным огнем... потом подсчитать трупы и мужественно их расстрелять (для уверенности).
По-моему, в фэнтези - в их же собственной, англоязычной! - такая методика обычно описывается у армий сил тьмы и зла, нет?
Нет, ну в самом деле! Вот, к примеру, описывается "освобождение захваченного сомалийскими пиратами американского капитана". Четыре (!) негра с автоматами чуть ли не на резиновой лодке захватывают этого капитана... тут же подходит целый американский эсминец , который там вращался, в этих водах... Военный корабль! набитый военными и оружием! Следует за этой лодчонкой с четырьмя неграми, но они не решаются ничего предпринять... вызывают из Америки команду сверх-элитных котиков... те прибывают в количествах и вооруженные до зубов... но все равно ничего не предпринимают... все наблюдают за лодчонкой с неграми... потом негры оказываются все на палубе, супер-снайперы с супер-вооружением их тут же снимают, ура, победа!
Нет, это все-таки очень странно выглядит...

@темы: Книги

---

С днем рожденья!

Alisa69, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

У Спаркса в твиттере - напоминают, что Пелтиер все еще сидит. Уже сорок лет. Активисты по новой оформляют петицию к Обаме, чтобы он его помиловал.
Ну, вот Обама взял бы и сделал широкий жест. Ему же все равно уже пофиг?

www.motherjones.com/politics/2016/05/leonard-pe...

А сам Спаркс, к слову сказать, угодил в ДТП. Не поняла, что там, но вроде на него машина какая-то наехала... В смысле, на его машину. Или врезалась в группу машин.
Ну вот, сейчас не только Харольд будет ходить в потерпевших ДТП, но и Спаркс тоже. Симметрично...
Но Спаркс не пострадал. Только матерился во время съемки.

---

С днем рожденья!

LukreziaBordzia, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого лучшего!

---

Книжный столик

Г.К.Честертон "Писатель в газете".

"Всю жизнь я любил края, грани, отделяющие одну вещь от другой. Всю жизнь я любил рамки и постоянно твердил, что самая широкая ширь еще величественнее, когда ее видишь в окно. Люблю я и расщелины, и бездны, и вообще все, что подчеркивает разницу между предметами; а мосты я люблю потому, что их темные, головокружительные пролеты увеличивают ширину пропасти еще больше."

"Я не считаю, что наши взгляды и вкусы зависят только от обстоятельств и никак не соотносятся с истиной."

"Мы вспоминаем по-настоящему только то, что забыли. Когда воспоминание приходит внезапно, пронзая защитную пленку забвения, мы видим хотя бы миг то, что действительно было. Если мы думаем о чем-нибудь часто, оно становится постепенно воспоминанием о воспоминании. Вот почему вспоминать так трудно; если вспоминаешь часто, воспоминание искажается."

"Воспоминание о первой любви тоже пронзает сердце, но у него есть острие, есть цель; она - как кончик шпаги. Воспоминание же о детстве - как тысячи окон, распахнутых на все стороны света."

"Первое - и последнее, - чему нас учит жизнь: все, что хоть чего-нибудь стоит, значительней внутри, чем снаружи."

"Если надо за полдня вытряхнуть и проветрить человека, спорт или игра подойдут как нельзя лучше. Но хобби не полдня, а половина жизни, точнее - вторая жизнь."

"Души, которые так сильны, что могут оставаться серьезными..."

"Человеческая жизнь начинается светом и правдой; только позже мы вступаем в туман или сворачиваем в сторону. Это мы, взрослые, живем игрой и притворством, это мы спим наяву..."

"Путешественник видит то, что видит; турист видит то, на что он приехал посмотреть."

"В конце концов, самой странной страной, где я побывал, оказалась Англия; но я попал туда очень рано и сам не лишен странностей."

"Как часто говорят: "Такое бывает только в детективах", однако никому не придет в голову сказать: "Такое бывает только в эпической поэме".

"Страдание, говорят нам, - преобладающий элемент существования; но это справедливо лишь с существенными оговорками. Если бы страдание преобладало в нашей жизни хотя бы на несколько мгновений, всякий бы счел за лучшее повеситься на спинке собственной кровати."

"Литература радости - бесконечно более сложное, редкое и незаурядно явление, чем черно-белая литература страданий."

"Ничто не наводит в наш переходный век большего уныния, чем его увеселения."

"Самый адский ад, который только можно себе вообразить, - это вечное лицедейство без единого, даже самого крошечного антракта, в который можно было бы вновь почувствовать себя человеком."

"Изобретен термин, в котором одно слово прямо противоречит другому, - "свободная любовь", как будто влюбленный когда-нибудь был или мог быть свободным в любви."

"Обвинять приключенческий жанр в литературной несостоятельности - все равно что обвинять современный роман в химической, экономической или астрономической несостоятельности. "Вульгарная" литература не вульгарна уже хотя бы потому, что захватывает пылкое воображение миллионов читателей."

"Литература и беллетристика - вещи совершенно разные. Литература лишь роскошь, беллетристика - необходимость."

"Произведение искусства может быть сколь угодно коротким, ибо все его достоинство - в кульминации. Приключенческий роман может быть сколь угодно длинным - расставаться с ним так же жалко, как с последним пенни или с последней спичкой."

"Мы исследуем развлекательную литературу как некое смертоносное заболевание, между тем как это всего лишь легкий недуг, которому подвержено всякое безрассудное и отважное сердце."

"Совершенно ясно, что никакое общество не может чувствовать себя в безопасности, если юридический трюизм, гласящий, что совершать преступления преступно, будет восприниматься членами этого общества как оригинальная и острая эпиграмма."

"В самом захудалом и наивном грошовом романе заложены прочные нравственные устои, по сравнению с которыми изысканно-утонченные этические построения лишь эфемерный блеск и мишура."

"Слышал ли поэт, любящий лишь розы и лилии, как хрюкает свинья? А ведь ему пошло бы на пользу задуматься над тем, с какой сердитой силой прокладывает этот звук дорогу сквозь закоулки свиных телес."

"Взрослых людей, вечно пекущихся о чем-то и к чему-то стремящихся, легко убедить, что им встретится еще много нового и увлекательного. Но, в сущности, мы не оценили как следует и того, что у нас есть."

"Наверное, мы жили бы правильнее, если бы испытывали к взрослым ту же неразумную любовь, то же робкое почтение, какие чувствуем к детям."

"Видя такие похожие на нас и такие крохотные создания, чувствуешь, что сам ты непозволительно разросся."

---

У Спаркса в твиттере - женщина-негритянка 22 лет, попала в ДТП, в котором серьезно пострадала. Правоохранительные органы штата - Техас - расследования не проводили, хотя родным женщина передала, что - в общем, что в нее врезались, что ли... Медицинской помощи не оказывали. И даже когда родные настаивали, чтобы ее отправили в госпиталь, отказались выполнять это требование. Они ее арестовали и направили в тюрьму, где она через две недели скончалась, поскольку ее так и не лечили. Сейчас власти просто отмалчиваются и не отвечают ни на какие обращения родных. В прессе тоже никакой шумихи. Женщина ни разу не привлекалась, имеет работу, маленькую дочь. Да пофиг.
Южный штат. Негритянка. Ну, так-то в Америке проблемы с неграми и расизмом решены, конечно. Как меня уверяли либерально настроенные граждане еще сколько лет назад.
Сравните, если у нас - даже если в полиции реально преступник вдруг от чего-нибудь скончается - сразу такой вой стоит.

www.nydailynews.com/news/national/beautiful-22-...

---

Клод Леви-Стросс "Узнавать других". Книжка типа брошюры. В смысле, небольшая по объему. Это три лекции по антропологии - скорее, чтобы дать представление и разобрать некоторые вопросы. Написано еще в середине 80-х, но и сейчас актуально, как никогда...
Основные мысли: антропология - наука, изучающая человека, как вид - сейчас приобретает особый смысл, потому что современная цивилизация (западная) по сути находится в глубоком кризисе. Антропология концентрируется на изучении так называемых примитивных обществ и групп, поскольку это единственный материал для исследования, который для нее доступен - дошедшие до наших времен редкие примитивные общества представляют альтернативные образцы развития... чего-то там... культуры и цивилизации... Попутно делается замечание, что термин "примитивные" все-таки некорректный, поскольку есть разные критерии успешности общества... можно ориентироваться на научно-технический прогресс (так называемый, ага), а можно - на выживаемость в естественных условиях и гармоническое существование в окружающей среде. Например. В зависимости от этого, разные типы общества будут по-разному оцениваться.
Также автор слегка затрагивает вопрос, что развитая западная цивилизация и примитивные общества не так уж сильно отличаются друг от друга, как это кажется. Западной цивилизации. В частности, если взять основу - примитивные племена ориентируются на мифологию и прочие верования, религиозные установки, что западную цивилизацию забавляет (это я от себя интерпретирую ), поскольку в западной цивилизации принято считать, что все ориентируются на науку и твердо установленные факты, но по сути, если начать рассматривать эти самые факты в микроскоп - например, историю, которая нам пример и наука для всех общественных теорий и построений - то окажется, что все толкуют исторические факты так или иначе, как захочется, в зависимости от своих политических взглядов, воззрений и прочего. Так что в итоге, история превращается не в научную дисциплину, а в фикцию, тот же самый миф.
Так же интересно - и тревожно - звучит тезис, что с повсеместным наступлением западной цивилизации и глобализации, человеческое общество становится слишком однородным, а это не есть хорошо. Для эволюции. Эволюция в современном мире замедляется, потому что ей, видите ли, нужно как раз не единое и однообразное общество, а тысячи небольших и разных... Тут, мне кажется, вырисовывается трагическое противоречие, потому что - по автору - в человеческой природе заложен инстинкт отторжения чужаков...
В общем, очень интересно. Но поскольку я не антрополог, то меня не особо интересуют экзотические обычаи каких-нибудь племен, затерянных в дебрях Амазонии или Африки. Как-то бы хотелось, чтобы все эти знания и методы антропологи применили к той самой... развитой цивилизации западного типа... растолковали что-нибудь из явлений... Но, наверно, разбирать брачные обычаи племени мумба-юмба намного приятнее и безопаснее!

"Около двух веков назад западная цивилизации определила себя как цивилизацию прогресса. Подчинившись этому идеалу, другие цивилизации сочли своим долгом взять Запад за образец. Все разделяли убежденность в том, что наука и техника будут безостановочно двигаться вперед, делая людей сильнее и счастливее; что политические институты и формы социальной организации, появившиеся во Франции и США в конце XVIII века, философия, лежащая в их основе, принесут каждому члену общества большую свободу и большую возможность участвовать в управлении этим обществом; что суд нравственности, эстетическое чувство, одним словом - любовь к истине, добру и красоте преодолеют все преграды и охватят все население земного шара. События, ареной которых мир стал в ХХ столетии, опровергли эти оптимистические прогнозы."

"Демократические институты и необходимость в социальной защите порождают вездесущую бюрократию, которая паразитирует на теле общества и парализует его. Возникает вопрос: нет ли риска, что современные общества, построенные по такой модели, вскоре станут неуправляемыми?"

"На человека, наблюдающего за другим человеком, самое сильное впечатление производит то, что в них есть общего. Различиями, наоборот, пренебрегали, даже отказывались их замечать, хотя именно они имеют первостепенную важность в изучении человека."

"Не стоит забывать элементарную истину: "примитивные" общества представляют собой единственную модель, по которой мы можем восстановить уклад жизни людей на протяжении исторического периода, занимающего 99% всего времени существования человечества."

"Те обычаи и верования, которые мы несправедливо принимаем за предрассудки, направлены на сохранение природных ресурсов."

"Мы ошибочно недооцениваем уровень развития этих обществ, поскольку узнали их уже в бедственном положении."

"В настоящем мы поддерживаем общение с подавляющим большинством своих современников опосредованно, с помощью письменных документов или административных механизмов. Это характерно для любых отношений между властью и гражданами."

"50000 человек составляют совсем не такое общество, как 500."

"Цивилизация не может себя осмыслить без сопоставления с одной или несколькими другими цивилизациями. Чтобы знать и понимать собственную культуру, надо уметь смотреть на нее со стороны."

"Классический гуманизм предназначался для узкого круга лиц - привилегированного класса. Экзотический гуманизм XIX века обязан своим существованием интересам промышленности и торговли."

"Они располагают большим досугом, поэтому в их жизни большее место занимает воображаемый мир, служащий подушкой безопасности между ними и миром внешним, - верования, ритуалы, фантазии, одним словом, все формы религиозной и творческой деятельности."

"Возможно, существует некий оптимум разнообразия, необходимый человечеству всегда и везде, чтобы оно оставалось жизнеспособным."

"Всякий обычай, всякое верование, какими бы шокирующими и нелогичными не казались они по сравнению с нашими, являются частью системы, чье внутреннее равновесие устанавливалось веками, и ни один элемент этого целого нельзя изъять, не рискуя обрушить все прочие."

"Мы игнорируем очевидный факт: считая эти общества отсталыми или слаборазвитыми (а такими они предстали перед нами в XIX веке, когда мы завязали с ними контакты), мы забываем, что это обломки прежних обществ, разрушенных в результате потрясений, которые мы же сами и вызвали, прямо или косвенно. Ведь именно жадная эксплуатация ресурсов экзотических стран и их жителей между XVI и XIX веками позволила западному миру сделать рывок вперед. Индустриальная цивилизация отличается от так называемых отсталых обществ главным образом потому, что видит в них плод своей деятельности, но в таком невыгодном свете, что не хочет его признавать."

"Антрополог должен напоминать экономисту (если тот вдруг забудет), что человек не предназначен исключительно для того, чтобы производить как можно больше. Он ищет в работе удовлетворения своим глубинным потребностям: состояться, как личность, оставить отпечаток своей индивидуальности в том, что делает."

"Когда мы задаемся вопросами о структуре нашего общества и хотим объяснить его, оправдать или обвинить, мы прибегаем к помощи истории. Этот способ интерпретировать прошлое варьируется в зависимости от того, к какой среде мы принадлежим, от наших политических убеждений, нравственных установок. Иначе говоря, картина отдаленного или недавнего прошлого в большой степени имеет природу мифа."

"Мы охотно верим, что есть только одна История, между тем как в действительности каждая политическая партия, социальная среда, личность рассказывают себе разные истории."

"Наше обращение с Историей приносит больше надежд и предрассудков, чем объективных истин."

"Наши предки XVIII века ближе по образу жизни к древним грекам и римлянам, чем к нам."

"Огромные современные общества, в которых генетический обмен происходит совсем иначе, скорее тормозят или дезориентируют эволюцию."

"Склонность наотрез и без рассуждений отвергать традиции, верования, обычаи и ценности, совершенно чуждые тем, которые актуальны для собственного общества, сидит в людях с самых давних времен, и укоренилась так прочно, что ее можно принять за инстинкт. Факт культурного разнообразия не признается в принципе; все, что выходит далеко за пределы норм, по которым живем мы сами, переводится из плоскости культуры в плоскость природы."

"Противники наших политических режимов никогда не признают добровольно, что те эволюционируют. Они осуждают их целиком, выбрасывают из истории, как будто это антракт, и лишь после него жизнь потечет прежним путем."

"Мы думаем, что идеи и вкусы идут вперед, хотя зачастую они описывают круг, и мы принимаем за смелое новшество возврат в исходную точку."

@темы: Книги

---

Честертон.
"Отказывать людям в возможности упиваться развлекательными сериями - все равно что отказывать им в праве разговаривать на бытовые темы или иметь крышу над головой. Естественная человеческая потребность в идеальном мире, в котором беспрепятственно действуют вымышленные персонажи, неизмеримо глубже и древнее, чем выверенные постулаты литературного мастерства.".

---

Картинкофлуд

Какая красота... Фотохудожник Ysabel LeMay.

---

У меня мозги обугливаются от того, что несут по телевизору...
Болтают о том, что ученые расшифровали геном мамонта. "Сейчас древнее животное, вымершее миллионы лет назад, при желании сможет снова пополнить ряды живых!"
Федеральный блин канал нафиг. Во всяком случае у нас так написано в распечатке МТС.

---

С днем рожденья!

Tetroka, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

В твиттере - Лорел Гамильтон где-то там выступала на передаче, и туда вздумали добавить лемура для оживления. Лемур сниматься не хотел...

---

Керстин Гир на озоне уже включили в лист ожидания! (лезет на стенку в нетерпении)

---

Йэн Бэнкс "Осиная фабрика". Удивительное дело - сегодня, благодаря госпоже Мартынчик, дочитала "Осиную фабрику"! Нет, серьезно - книжка у меня зависает с 2006 года... и за все это время я с трудом одолела где-то страниц сорок... А тут решила, что надо, наконец, приниматься за новый цикл про Ехо... надо, надо... и вот так, размышляя о "надо", я вдруг села и махом одолела этот чудовищный опус чудовищного Бэнкса. Госпожа Мартынчик творит чудеса, поистине - харымурда всевластия.
Но книжка - "Осиная фабрика" - конечно, исключительно мерзкая и тошнотворная. Здесь с удовольствием и в подробностях описываются всякие физиологические моменты, которые цивилизация с самого начала предпочитала оставлять за скобками... здесь много и с удовольствием убивают - невинных пушистых зверюшек, невинных маленьких детей... Здесь все персонажи являются начисто поехавшими опасными психами и все происходящее дается автором с их стороны, через их мозг, через их глаза, через их морально-этические системы (если они вообще есть)...
Сюжет: в принципе, всем уже известен. Но, в двух словах - подросток Фрэнк проживает на острове, вместе с отцом. Отец - субъект, явно с большими проблемами в психике, держится в стороне от людей и - как выясняется постепенно - проводит чудовищные эксперименты над собственными детьми. У Фрэнка есть любимый старший брат Эрик, который определенный и законченный псих, сжигающий собак живьем и нападающий на детей, в настоящее время Эрик сбежал из очередной закрытой психушки и движется кругами к родному очагу... кругами, потому что его, естественно, разыскивают и преследуют. Сам Фрэнк, от лица которого и ведется повествование, проводит время совершая придуманные им самим и тщательно разработанные сложные магические ритуалы, включающие убийство живности, которая попадается в его руки, копание на свалках и помойках в поисках магических вещей, или чего-нибудь, пригодного для их изготовления... Ну, еще у него есть система защиты и обороны своих владений - здесь и те самые магические артефакты, но в то же время и вполне реальные боеприпасы - изготовленные Фрэнком различные взрывные снаряды и бомбочки, мины и все в таком духе. Попутно автор невзначай упоминает о совершенных Фрэнком убийствах - еще в нежном детском возрасте он хладнокровно и весьма изобретательно уничтожил своих младших братьев и сестру... В общем, приятное семейство, ничего не скажешь.
Ну и, собственно, больше ничего и не происходит. Просто взгляд на мир изнутри маньяка-убийцы. Правда, написано талантливо, ничего не скажешь. Некоторые изображенные автором картины, я думаю, вряд ли забудешь, при всем желании...
Тем не менее, мне кажется, что здесь все таки есть какой-то смысл... что-то тут все-таки автором заложено, несмотря на всю это рвотно-экскрементную эстетику и парад смерти...
Нет, я без понятия, что там по этому поводу мыслят серьезные литературоведы и критики. Лично у меня сложилась примерно такая картинка. Причем сначала автор все вываливает хаотически и вразнобой (с этими флэшбэками в детство Фрэнка), несчастный читатель задыхается от ужаса и мерзости и чувствует, что во всем этом тонет с головой... И только к финалу автор подбрасывает легкие намеки, которые можно посчитать за ключевые... Первое - это одна из тех самых незабываемых картин, когда Эрик в больнице обнаруживает, как мухи отложили яйца в мозг младенца-инвалида, и сейчас там копошатся личинки и пожирают младенческий мозг заживо... Так вот это - это же просто в чистом виде иносказательное изображение Фрэнка и его чудной семейки! Они и есть эти личинки, пожирающие общество, социум. Они - абсолютно чужие. Они не встраиваются в общество, не стремятся к этому и не способны на это. Они могут только жрать. Они не производят ничего полезного, или там, доброго, красивого. Они несут смерть, болезнь и разложение. Если исходить из этого построения, тогда становятся понятны и как бы абсолютно необъяснимые убийства, совершенные Фрэнком. Ну, в самом деле - он же не испытывает к этим детишкам никаких отрицательных чувств. Он с ними с удовольствием возится... Но рано или поздно наступает момент, когда в голове у него щелкает - пора! И он их убивает, при этом искренне наслаждаясь и процессом и результатом... То есть, он как будто изначально запрограммирован на истребление этих детей, как чужого биологического вида. В то же время, Фрэнк испытывает очень теплые чувства к маньяку-садисту Эрику и изо всех сил стремится его защитить. Фрэнк не очень любит отца, но даже не предпринимает никаких попыток его прикончить. Так это же элементарно - и отец, и Эрик относятся к его биологическому виду! Они не чужие, они свои! И этот закадычный приятель Фрэнка из города - Джейми, видимо, тоже воспринимается им, как свой, раз у него такое физическое уродство...
С этой же точки зрения можно предположить и - почему осы. Которых Фрэнк с удовольствием мучительно убивает на своей осиной фабрике. Попутно используя это все, как ритуал для магии и гадания. Ну вот, осы - по крайней мере, некоторые - истребляют же паразитов...
И второй момент - когда Фрэнк натыкается на овец и немного размышляет об этом. Что вот, овцы глупые, но это же человек сам их такими сделал... Потому что не мог переносить, чтобы они были свободными, умными и независимыми, овцы нужны были человеку тупыми и беспомощными, чтобы можно было их поедать, обстригать... И это все тоже относится к Фрэнку и его семейке. Ну, разумеется! То, что Фрэнк и прочие существуют и вполне себе процветают - разве это не само общество несет за это ответственность? Тем, что сознательно не замечает, не желает вмешиваться, не вдумывается, не беспокоится... Все эти люди из близлежащего городка - они же годами видят бегающего вокруг Фрэнка, и в то же время спокойно принимают за объяснение байку, что это временно живущий в гостях ребенок. Вот Фрэнк и живет без регистрации, без документов, как бы несуществующий для официального мира. Он не ходит в школу, не посещает врача... но никто и не хочет об этом задумываться, несмотря на то, что они с ним общаются достаточно тесно и регулярно. Включая представителя власти. Да что там горожане - даже родственники этой монструозной семейки, которые уж точно знают правду, просто игнорируют. Это же так удобно... и спокойно... Да и убийства маленьких детей, которые Фрэнк спокойно совершил одно за другим - и ведь никто даже не стал озадачиваться, почему раз за разом дети умирают и исчезают, оказавшись с Фрэнком наедине...
Так что все вполне обоснованно. Вопрос только в том, насколько уже Фрэнк и его родичи успели сожрать мозг и душу социума. И не осталось ли уже от человечества только оболочка с бессмысленной блаженной улыбкой...
Минус - не очень себе концовка, с этими внезапными раскрытиями жуткой тайны. Смазывает впечатление - как-то уже и лишнее, такое нагромождение...

@темы: Книги

---

С днем рожденья!

Майор Дегтерев, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого-самого!

---

С днем рожденья!

Анри д_Ор, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого лучшего!

---

Привет!

Arlie, приветствую!
Котиков?..