Читательский дневник

Б.Сандерсон. Устремленная в небо.
«- Прежде чем включить голограмму, - продолжал Кобб, - я должен вас спросить, какие чувства у вас сейчас вызывает ваша учеба.
- Что? – переспросил Нед, втискивая свою габаритную фигуру в кабину. – Чувства?
- Именно. Ваши чувства. Ну как?
- Я просто… удивлен, Кобб, – сказал Нед.
- Задавать вопросы и слушать – это важная часть эффективного обучения, Аспид! Так что заткнись и не мешай мне.
- Есть, сэр.
- Командир звена! Твои чувства, - сказал Кобб.
- Уверенность, сэр. Наша группа – сущий сброд, но я думаю, мы сможем их обучить. С вашим опытом и моими…
- Достаточно, - перебил его Кобб. – Аспид?
- Прямо сейчас я в некотором замешательстве, - сказал Нед. – И кажется, я съел слишком много энчиладос…
- Бита?
- Скуку, сэр. – Можно вернуться к игре?
- Дурацкий позывной про двухголового дракона?
- Амфисбена, сэр! – отозвался Артуро. – Честно говоря, для меня сегодняшнее занятие не было особо увлекательным, но я рассчитываю, что отработка основ окажется полезной.
- Скучает и считает себя умнее меня, - подытожил Кобб и сделал пометку в блокноте. – Жучик?
- Чудесненько!
- Пилоты не говорят «чудесненько», девочка. Мы говорим «охвачены воодушевлением».
- Или, - добавила я, - «полны нетерпения прикончить приближающихся врагов».
- Или так, - согласился Кобб, - если ты псих.
- Бим? – спросил Кобб следующего кадета. – Ты обзавелся позывным, парень?
- Еще думаю! – отрапортовал Бим. – Хочу подобрать подходящий. А мои чувства… ну… а мы скоро начнем тренировки с оружием?
- Можешь взять мой пистолет хоть сейчас, - сказал Кобб, - если пообещаешь из него застрелиться. Я написал «не терпится убиться» Идиотский опросник!»

---

Джек Алтмэн "Берлин". Это путеводитель из той же серии, что я раньше читала про Мальту. "Гид в кармане", маленькая книжечка карманного формата. Подарок от лабиринта. Про Мальту мне в общем понравилось. Но тут книжка по мере чтения все больше вызывала раздражение.
Ну, то есть по части путеводителя оно и сойдет. Кратенько описана история города, приведены разные маршруты прогулок, предположительно, самые интересные. На каждый маршрут помещена карта. Фоток мало - мне показалось, что даже меньше, чем в путеводителе про Мальту. Про достопримечательности - как мне опять же показалось - изложено кратко и сухо. Зато какое-то прямо безмерное количество места отведено заведениям общепита. Можно подумать, что в Берлине и делать нечего, кроме как обжираться...
А, да! В путеводителе про Мальту в конце был помещен маленький словарик-разговорник. Очень мило. А здесь нету. Хм.
Но что меня бесило - так это откровенно антисоветский настрой. Сложилось такое впечатление, что турист, прочитавший данный путеводитель, должен себе уяснить, что социалистический режим, когда-то существовавший в части Берлина, это, конечно, было нечто гораздо более ужасное и кошмарное, чем гитлеровский. То вот автор повествует, что город был во время войны практически полностью разрушен. Потом излагает, что вот тут были вновь отстроены посольства такой-то страны, такой-то страны... Англии там, все такое. А вот тут, возвещает автор Сталин приказал построить посольство СССР. Вона как. Сталин приказал построить посольство... А остальные посольства, ясное дело, выросли сами собой. Как грибы. Или автор излагает, что Берлин (и Германия) перенесли тринадцать лет гитлеровской диктатуры, а потом - сорок лет социалистической! Ну, ясное дело - с социалистической совсем тяжелый случай. Там 13 лет, а тут 40! Или вот излагается, что здесь при социализме был "мрачный рабочий район", а сейчас там весело и творчески, всякие творческие личности его облюбовали. Кафе, дискотеки, салоны и студии. Автор видит тут позитивное и оптимистическое. Ну, я вот не вижу ничего позитивного и оптимистического, что закрыли фабрики и заводы, а в их помещениях сейчас дискотеки и какие-то креативные салоны и студии.
Если речь заходит о бывших соцрайонах, то там автор пробегает и вовсе кратенько, даже по сравнению и так с небольшим объемом - ну, там же ничего интересного! Страна загибалась во времена социализма. Что разумеется натуральное вранье. ГДР была красивой, богатой, развивающейся страной. Посмотрите хоть на госпожу Мартынчик, которая, если верить ее речениям, провела все раннее детство в ГДР, а когда ей с семьей пришлось возвращаться на родину, то ее такое отчаяние накрыло, что до сих пор в себя прийти не может...
При этом, противореча сам себе, но ему это пофиг - свидетельство тотальной эпидемии шизофрении - автор упоминает, что, например, где-то по требованию населения ввели "зеленого человечка" - это какое-то специальное обозначение на светофоре, которое придумали в ГДР, и оно там использовалось. А сейчас население в приступе ностальгии потребовало его вернуть. Ага, так страдали при проклятом социализме, что аж ностальгия замучила.
Про какие-то свидетельства и мемориалы времен нацизма автор практически не упоминает. Припоминается только какой-то мемориальный стенд про гестапо и его зверства - и то помещено где-то на отшибе, в парке каком-то. Зато сколько место отведено мемориалу касательно бывшей берлинской стены. И вот тут, и вот там, а вот образцы стены, а вот экспозиция, а вот крестами помечено, где кого подстрелили... В центре города! как я понимаю. Не на задворках. Там же где-то помещен и мемориал по поводу холокоста и уничтоженных евреев. (испытывая острый припадок паранойи) ага, а вот если так дальше пойдет, то ничего удивительного, что через какое-то время холокост будет ассоциироваться не с Гитлером и нацизмом, а с социализмом и СССР. Ну, вон же они рядом, можно сказать, находятся...
В раздражении даже пошла на озон и в букинистическом разделе отыскала несколько книжек писателей ГДР. Почитаю. Как там страна загнивала при социализме.

@темы: Книги

---

С днем рожденья!

Voldemara, MD, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

С днем рожденья!

veksha_sveta, поздравляю с днем рожденья!


Здоровья и всего самого лучшего!

---

Только что вспомнила, что мне на участке подарили что-то там от губернатора, по поводу участия в голосовании. А я сунула в пакет и забыла. Пошла посмотрела - оказывается, подарили грамоту. Где каллиграфически отпечатано "благодарим за участие в голосовании".
Еще раньше мне в киоске роспечати подарили газетку с какими-то разъяснениями по конституции. Я все хотела туда заглянуть, может, там напечатан список этих самых изменений с толкованиями и разъяснениями. Так и не собралась. Лень и апатия. Возможно, это депрессия.
В общем, с моей стороны все это было безответственно. Об изменениях с толкованиями и разъяснениями мне напел Рабинович... в смысле, я слушала Юлина, который что-то там и зачитывал. Юлин, кстати говоря, и сам в итоге, по-моему, зашел в тупик - что касается коммунистически правильного алгоритма действий в такой ситуации.
По тому, что зачитывал Юлин, так мне показалось... лично мне... Что все эти вносимые изменения большей частью не о том, чтобы Путин сидел там вечно - как визжат креативно-либеральные... а скорее о том, чтобы Путин мог безопасно и благополучно свалить. С золотым зонтиком, или как там выражаются. Там же что-то говорится о гарантиях бывшему президенту. Пожизненных. Об обнулении сроков на этом фоне выглядит этакой дымовой завесой. Или запасной ход, если что пойдет не так. В общем, выглядит, как какие-то сложные закулисные игры группировок на верхах. Транзит власти и все такое, как уже давно вещают на ютубе в политических роликах.
В конце концов, они могли бы просто включить в изменения пункт, что количество президентских сроков вообще не имеет значения. Но они только об обнулении. То есть, это типа такой исключительный случай только для Путина.
С другой стороны - если Путин решил таким образом уйти, то он ведь должен понимать, что все эти поправки - это только бумага? Все эти договоренности ничего не значат... так-то... Или это маневр и опять хитрый план Путина?
Да и все эти рассуждения ни к чему не приводят. Мы не знаем, что там у них на верхах происходит, и какие интриги проводятся.

@темы: Умозрительное и конспирологическое

---

Читательский дневник

А.П.Ермолов. Кавказские письма.
«Петергоф. 28 июня 1846г.
Я приехал весьма хорошо и скоро и теперь, любезный брат Сергей Николаевич, живу в Петергофе, где и было празднество и приготовляются другие великолепнейшие. Государю Императору я имел счастие представиться 24-го числа. Здесь много иностранцев, прибывших и ожидаемых, много наших от разных пределов нашей Матери России. На что не взглянешь, везде отпечаток величия Ея Государя, Ея самой могущества!
Простого солдата, далекого от пышности двора, как я, все до чрезвычайности удивляет, и я в беспрестанной работе, чтобы не казаться странным, и вроде принадлежащего к депутации абазехов, которая, к удовольствию моему, еще не успела прибыть. Здесь мало встречаю из из моих сослуживцев, что нехотя заставляет заметить, что принадлежишь к числу стариков. Все почти незнакомые, но это уже по причине отдаления моего от всего значительного в настоящее время.»

М.Башкирцева. Если бы я была королевой…
«Среда. 7 мая 1873г. Вчера вечером я молилась… и когда начала, как всегда, просить чтобы мне с ним познакомиться, чтобы Бог мне это позволил, то расплакалась, прямо стоя на коленях. Господь уже три раза услышал меня и внял моей мольбе: первый раз я просила игру, крокет, я так просила, так просила, как никогда в жизни, и через три дня тетя привезла мне ее из Женевы; другой раз я просила, чтобы Он помог мне выучить английский, я тогда так умоляла, так плакала и до того разволновалась, что мне показалось, будто я вижу в углу комнаты образ Богородицы, которая мне обещала, что все исполнится. Я даже могла бы узнать ее лик. Третий раз я просила, чтобы Реми обратил на меня внимание и признался мне в любви. Но Он еще много раз исполнял мои просьбы: послал мне амазонку, уроки верховой езды, знакомство с Бертой в Бадене и даже платья, каких мне хотелось. Да святится имя Его!»

А.Аверченко. О хороших, в сущности, людях!
«Еще за пятнадцать минут до рождения я не знал, что появлюсь на белый свет. Когда акушерка преподнесла меня отцу, он, с видом знатока, осмотрел то, что я из себя представлял, и воскликнул:
- Держу пари на золотой, что это мальчишка!
«Старая лисица! – подумал я, внутренне усмехнувшись. – Ты играешь наверняка».
С этого разговора и началось наше знакомство, а потом и дружба.
Из скромности я остерегусь указать на тот факт, что в день моего рождения звонили в колокола и было всеобщее народное ликование. Злые языки связывали это ликование с каким-то большим праздником, совпавшим с днем моего появления на свет, но – я до сих пор не понимаю – при чем здесь еще какой-то праздник?»

И.Шевченко. Сказки врут!
«У правды не может быть несколько версий, но ее можно подавать под разными соусами. А можно полить вместо соуса грязью и гнилью и выплеснуть без предупреждения…»

Б.Сандерсон. Устремленная в небо.
«- Даже здесь, после крушения, мы, люди двигателей, продолжали держаться вместе, - сказала Бабуля. – Клан Мотористов. Если остальные говорят, что ты странная, то лишь потому, что помнят об этом и боятся нас. Это твое наследие. Наследие воинов, кто странствовал в небе и хотел бы вернуться туда.
- Мы работали с двигателями, благодаря чему корабль летел, - сказала я. – Но какое это имеет отношение к тому, чтобы быть воинами? Разве стрелять было бы не лучше?
- Только глупцы думают, что оружие важнее, чем стратегия и движение! – возмутилась Бабуля. – Завтра я снова расскажу тебе про Сунь Цзы, величайшего полководца всех времен. Он учил, что войну выигрывают подготовкой и правильным выбором места, а не мечами и копьями. Великий человек, этот Сунь Цзы. Кстати, твой предок.
- Мне больше нравится Чингисхан, - сказала я.
- Тиран и чудовище, - отмахнулась Бабуля. – Хотя да, у него есть чему поучиться. А я рассказывала тебе о королеве Боудикке, восставшей против римлян? Она была твоим…
- Предком? – спросила мама, поднимая по лестнице. – Она возглавляла племена британских кельтов. Беовульф был шведом, Чингисхан – монголом, а Сунь Цзы – китайцем. И все они якобы были предками моей дочери?
- Мы все пришли со Старой Земли! – заявила Бабуля. – Ты, Спенса, происходишь из рода воинов, уходящего вглубь тысячелетий, - славного рода Старой Земли!»

---

Читательский дневник

А.И.Герцен. Былое и думы.
«Действительно, человеку бывает подчас пусто, сиротливо между безличными всеобщностями, историческими стихиями и образами будущего, проходящими по их поверхности, как облачные тени. Но что же из этого. Людям хотелось бы все сохранить: и розы, и снег; им хотелось бы, чтоб около спелых гроздьев винограда вились майские цветы! Монахи спасались от минут ропота молитвой. У нас нет молитв: у нас есть труд. Труд – наша молитва.»

Цицерон. Письма.
«Я страдаю так, что не только не теряю рассудка, но именно от того и страдаю, что столь здравый ум мне негде и не с кем использовать.»

Во что мы верим, но не можем доказать.
Э.Спелке: «Одна из наших общих базовых систем основана на ошибочном предположении о том, что ценности и убеждения членов разных человеческих групп кардинально отличаются друг от друга. Это убеждение заставляет нас считать, что внешние различия между людьми указывают также на глубинное внутреннее несходство. Вот что меня удивляет: иногда люди готовы отдать жизнь ради совершенно незнакомых людей из собственного сообщества, и при этом с подозрением относятся к членам других сообществ.»

Нацизм в рассрочку.
«С целью ускорить процесс уже начавшегося перевооружения Западной Германии Макклоя назначили на пост верховного комиссара. Новый вашингтонский комиссар сразу же приступил к разработке мер по расширению военного производства в западных зонах. Он требовал введения в Западной Германии всеобщей воинской повинности, настаивал на включении германских частей в «европейскую армию» и без обиняков заявлял, что именно этим частям предстоит стать главной ударной силой Запада «в будущей войне против Советского Союза». Политика Макклоя встретила горячую поддержку у маккартистов, которые к этому времени достигли в США вершины своего влияния. Любопытно, что сам Джозеф Маккарти начал карьеру в сенате с защиты эсэсовцев, приговоренных к смертной казни за зверскую расправу с американскими военнопленными во французском городе Малмеди. Усилия сенатора-мракобеса увенчались успехом и сорока трем эсэсовским палачам благодаря его заступничеству удалось избежать виселицы.
Деловые круги Вашингтона высоко оценили ту ловкость, с которой Макклой постепенно оттеснил британского и французского союзников от всякого вмешательства в экономическую жизнь Западной Германии. О том, какими методами пользовался при этом верховный комиссар США, рассказывает английский публицист Артур Джеймс на страницах еженедельника «Коммент».
К лету 1947г. Великобритания израсходовала большую часть первого американского займа и начала просить о новом займе. За неделю до того, как последовала эта просьба, в Вашингтоне начались англо-американские переговоры о судьбе Рура. В качестве условия для получения займа англичане вынуждены были предоставить американцам свободу действий в Руре. Несколькими днями спустя министр иностранных дел Эрнест Бевин скрепя сердце сообщил английской публике, что обещанная лейбористами «социализация» рурского железа и стали откладывается на пять лет. ( “Comment”, march 27, 1965) C тех пор она все откладывается и откладывается…»

А.Логачев. По лезвию катаны.
«Артем прижался к стене, пропуская униформистов, которые катили к выходу на арену «Царь-пушку» - реквизит к номеру иллюзиониста Харламова, известного по афишам как факир Исаак Тортон. Пушка стреляла конфетти и необходима была лишь для отвлечения зрительского внимания. Артему эта пушка была хорошо знакома, потому что ему доводилось, и не единожды, подменять запойного харламовского ассистента. Охо-хо, кого только Артем не подменял за свою цирковую жизнь! Вот разве что в звериные шкуры не переодевался. Но все еще впереди…
С арены доносилась бравурная музыка, сопровождаемая хлопками в ладоши, - то китайские зрители дружно подхватили и добросовестно отбивали музыкальный ритм… А это что еще за уши?
- Кыс-кыс! – позвал Артем.
Из-за груды пестро раскрашенных дюралевых цилиндров высунулась откормленная кошачья морда.
- Филька! – узнал Артем.
Ну еще бы не узнать, когда цирк тебе – дом родной. Если вырос при цирке, волей-неволей познакомишься со всем звериным поголовьем, даже всех многочисленных кошек клоуна Хухлачева научишься различать по хитрым усатым мордам. Более того – будешь в курсе особенности их характеров. Скажем, вот этот вот толстый черно-белый котяра по кличке Филька отличается редкой обидчивостью. Чуть что не по нему, котяра убегает от Хухлачева, шатается, где вздумается, прогуливает выступления на арене. Однако Хухлачев прощает любимчику все его выходки
- Опять свинтил, подлец? – подмигнул зверюге Артем. – Ну, будет тебе сегодня!»

Аля Кудряшева. Иногда корабли.
«Когда я умру, я знаю, о чем спрошу.
Не о том, почему весной вылезают листья,
Почему у самых красивых повадка лисья,
Кто придумал письма,
Где родились мы,
И зачем вода быстрей бежит под мостом.
Я спрошу Его не о том.
Я спрошу, почему меня утешала мама,
Заплетала косы, совала мелочь в карманы,
А если ругала – то уж всегда за дело,
А потом поседела,
Почему не я, а ты решился решать,
Что теперь я сама должна ее утешать.»

И.Шевченко. Сказки врут!
«Блондинка продолжала заливать о том, как без диет и спортзалов ей удалось превратиться из гадкой жирной утки в прекрасного лебедя. Захотелось швырнуть в нее пультом. И пусть Сокол платит потом за разбитый телевизор! Но я не стала этого делать. Решила, что лучше будет пойти к Нат и еще раз выслушать лекцию о том, что в ненормальном мире светло-темных магов все нормально и нервничать по каждому пустяку, будь то полузразложившийся зомби или очаровательный суккуб, не стоит.»

---

Марина Ефиминюк "Пока смерть не разлучит нас". Юмористическая фэнтези, любовный роман.
Сюжет: девушка Аделис - из рода благородных эсс. Сама она предпочитает скорее скромно проводить время в одиночестве и вырезать ледяные скульптуры. Но положение обязывает, тем более матушка с амбициями никак не позволит забыть об этом. И вот заключен договорной брак, по мнению матери и всего общества - очень выгодный. Осталось провести торжественную церемонию в храме и тут - какой конфуз... Жрец не может благословить брак, поскольку Аделис уже оказалась замужем! При принесении богам священных клятв, на ее руках проступили брачные метки... Немного отойдя от шока и скандалов, закатываемых матерью, девушка соображает - а ведь скорее всего дело в том, что во время учебы в магической академии они со студентом Доаром Гери, дурачась, изобразили брачную церемонию... Кто же знал, что боги шуток не понимают?! Да, она тогда была влюблена в Доара, и они даже всерьез намеревались вместе бежать... но с тех пор много всего произошло, и они давно расстались. Поразмыслив, Аделис решает обратиться к Доару, чтобы уладить вопрос - идиотский брак должен быть официально расторгнут. На письма Доар не реагирует, что же, значит, Аделис отправится к нему самолично и добьется своего! Она еще не подозревает, что это окажется не таким простым делом...
Простая и веселая книжка, очень хорошо для нервов. Волноваться же тут ни о чем не приходится, любителям жанра финал известен еще с самого начала... Зато множество гэгов, дурацких выходок и все такое. По законам жанра. Лично мне больше всего понравился эпизод с ледяной статуей всадника в обличье хозяина дома на фамильном грифоне у особняка, который должен был изображать фонтан, но что-то пошло не так... Ах-ха, это было отлично изображено... Вся эта композиция, выражения лиц... предстали прямо как живые.
Финал мне показался затянутым. И так уже все ясно, так чего еще огород городить... Особенно приезд матери и всяческое растягивание этого момента. Возникли подозрения, что автор просто натягивала объем. Из-за этого книжка вышла не такой цельной.
P.S. Обложка ужасна! У эксмо и так обложки не фонтан, но тут это просто капец какой-то... Как тут изобразили героиню... По тексту выходит славная, милая девушка, добрая и простодушная, немножко рассеянная и чудаковатая, из-за чего то и дело попадает в нелепые ситуации. А на обложке изображена, прости господи, какая-то... Настя Рыбка, с огромными накачанными губами, размалеванными глазами, так что ресницы толком не поднимаются, намазанным румянцем во всю щеку в стиле Марфушечки-Душечки... Художник что, считает, что это красиво? Что герой в такую девицу вот прямо романтически влюбится? По-моему, при взгляде на такое диво дивное непроизвольная реакция - мужик, ты очумел? протри глаза, включи мозги...

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Литературная газета.
Виктор Перегудов. «Злоба сейчас в тренде. Создана эстетика злобы. Сформирована идеология злобы. Но ты все-таки не плюй от злобы на землю, потому что, если это сделают миллионы, Земля сойдет с орбиты.»
Андрей Василевский, главный редактор журнала «Новый мир». «Интернет дал тысячам пишущих легкую возможность самопубликации, что, к счастью, ослабило напор графоманского самотека, выплескивающегося теперь в социальные сети и всем известные литературные сайты, а не в нашу редакционную почту.»

Дж.Биркин. Дневник обезьянки.
«19 января 1960г.
Очень странно, что: а) у меня теперь всего одна бабушка; б) я вернулась в школу. Мисс Томас и воспитательница очень милые.»
***
Бабушка Кэмпбелл, мать моей матери, умерла в больнице. Мамин отец умер намного раньше, когда я только родилась или что-то около того. В тот же год умерла бабушка Биркин и папин пес Кловер, к которому он был страшно привязан. Отец тогда сказал: «В один год потерять двух бабок и пекинеса! Не хватало еще, чтобы мы лишились Черчилля!»

Б.Тиндалл. Моцарт в джунглях.
«Вернувшись в школу, я заметила, что мои одноклассники сидят над учебниками гораздо больше, чем я над гобоем, но не получают такого внимания, как я. Я нашла свое волшебное платье. Если я буду хорошо играть на гобое, то буду получать деньги без утомительной учебы, которая предстоит всем остальным. Проблема была только одна. Мне приходилось проводить долгие часы за изготовлением тростей, иначе я не извлекла бы из своего гобоя ни одного звука. Тростями была вымощена моя дорога к признанию.
Юность я потратила на болотные растения. Arundo Donax, гигантский тростник – то есть, бамбук, из которого делают дешевую мебель, бумажную массу, целлюлозу для вискозных фабрик и трости для гобоев, фаготов, кларнетов, саксофонов и волынок. Мне приходилось складывать два кусочка тростника, связывать их и шлифовать, пока они не начинали вибрировать и издавать звуки, когда я дула в отверстие. Каждые несколько месяцев из французского Антиба прибывал коричневый бумажный пакет, набитый стеблями тростника. Они звенели, как китайские колокольчики.»

И.Шевченко. Сказки врут!
«Поодаль от остальных стояла, светясь стократ ярче других, тоненькая красавица с ниспадающей почти до копыт гривой. Когда ее силуэт таял, оборачиваясь капелькой ртути, он нежно сливался с такой же капелькой поменьше, которая, вновь обретая четкость, превращалась в крохотного малыша, доверчиво льнущего к боку матери и пошатывающегося на слабеньких пока ножках.
- Наверно, вчера ожеребилась, - сказал Сокол. При всем желании его тон не вышел ни сухим, ни деловитым. Видно было, что колдун, как и я, поддался очарованию волшебных существ.
- Они восхитительны, - прошептала я. Ради одного взгляда на них стоило лететь сюда, и я была благодарна темному за подаренную возможность. – А правда, что…
- Что единороги подпускают к себе только девственниц? Нет. Может быть, когда-то так и было, но сейчас девственность перешла в разряд технических характеристик и не имеет ничего общего с духовной чистотой. А они сами выбирают себе друзей.»

---

Читаю на фантлабе в новинках недели -

"Далия Трускиновская. Королевская кровь.
Аннотация: В далеком и сказочном королевстве стряслась беда — власть захватил злой колдун. Он погубил законного короля, но в живых остались дети и наследник трона. Вот только добрый маг перед смертью успел их заклять — они забыли о своем происхождении. Однако настало время волшебной песне — прозвучать, а королевской крови — проснуться... "

Посмотрела по библиографии Трускиновской на LiveLib - роман значится за 1996 год.
Так это что, я не понимаю, Котова и идею своего цикла и название с... стырила у Трускиновской? Ни фига себе резвая автор...

---

Читательский дневник

Дж.Фаулз. Аристос.
«Вообразите, что вы – Бог, и установите законы вселенной. Вы немедленно окажетесь в Божественном Затруднении: хорошие правители должны править всеми с равной справедливостью. Но никакое деяние правителя не может быть равно справедливым ко всем, кроме одного, ибо ситуации всех не равны между собой.
Божественное Решение проблемы – править, вовсе не правя, во всяком случае, не правя так, что управляемые сочли бы это правлением: то есть, создав ситуацию, когда управляемые вынуждены сами управлять собой.
Если бы создатель существовал, вторым его деянием было бы – исчезнуть.
Положите игральные кости на стол и выйдите из комнаты, но постарайтесь сделать так, чтобы игроки поверили, что, возможно, вас в этой комнате никогда не было.»

М.Суржевская. Лекс Раут. Чернокнижник.
«Кархан завизжал, давясь липкой слюной и остатками гнилого мяса.
- Отвали, не то получишь, как в прошлый раз, - предупредил я, сдвигая крышку гроба.
Из-под тяжелой крышки показалось бледное лицо. Кожа словно лепестки лилии, прозрачная, ровного молочного цвета. Черные ресницы на этом лице кажутся перьями ворона. Ее губы полные и всегда чуть-чуть изогнуты, словно в насмешке, а волосы иссиня-черные и шелковые на ощупь. Она прекрасна так, как не может быть живая женщина. И иногда я понимаю, почему Кархан пожертвовал жизнью, чтобы служить ей. Даже меня иногда тянет на поэтические сравнения при виде ее.
Книга никогда не была рабой чернокнижников, это темные во все времена преклонялись перед ней. Рано или поздно это случается со всеми, я надеюсь на «поздно» и прихожу сюда как можно реже. Я привычно полюбовался на нее и провел ладонью по нежной коже.
- Просыпайся. Мне нужны ответы.
Веер ресниц приподнялся, являя взгляду темноту под ними. Глаза без белков, сплошная тьма – бесконечность, в которую лучше не заглядывать.
- Мой повелитель, - в ее голосе ни капли почтения, лишь насмешка. – Я ждала тебя. Но ты так редко меня навещаешь…- она села и полупрозрачная ткань соскользнула с точеных плеч.
- Смени облик, - приказал я, чувствуя, как желание лишает способности думать. Она слишком красива, темнота в женском обличье.»

---

Андрей Стоев "За последним порогом. Начало". Фэнтези с попаданцем, бояр-аниме. Все типично, для самых упертых фанатов жанра.
Сюжет: обычный, типичный... Мужик умирает в нашем мире, попадает в фэнтези-мир, в тело младенца. Растет, развивается, учится, тренируется. Его мать оказывается аристократкой из могущественного рода, но ее выгнали из рода из-за конфликта с матерью, которая также Мать Рода. Ах да, в этом мире есть магия, действует какая-то таинственная Сила, с которой имеют связь одаренные. Одаренные, как правило, аристократы. Среди простолюдинов тоже бывают, но очень слабые и редко, потому что простолюдины же не могут подходить с такой ответственностью, как аристократы. Среди одаренных женщин гораздо больше, чем мужчин, поэтому мужчины одаренные очень ценятся. А женщины вот часто управляют и являются Матерями Рода. В общем, мать ГГ повздорила с Матерью Рода, пробовала обратиться в другой род, что ли по линии отца, но там ее тоже не приняли, так что она живет в одиночку. Но она очень могущественная одаренная, развивается по части целительства, и все уверены, что она станет Высшим Целителем. От матери ГГ достается эта одаренность. А еще он с младенчества начал тренировки в магии, поэтому уже стал сильным одаренным в то время, как его сверстники еще только-только доползли до первой ступени. А у него уже 4-5. Есть хороший шанс, что он тоже станет Высшим в магии. Тем более мать-целитель с младенчества над ним работает, осуществляет специальную лечебную программу - медикаменты, витамины, специальные тренировки. Там еще у них оказалась девочка из простолюдинов, дочь подруги матери ГГ, но у нее мать умерла, и мать ГГ ее удочерила, и они вместе с ГГ со младенчества, девочка тоже стала с ним заниматься магией, и у нее тоже появился и развился дар к магии. А еще у них образовалась истинная связь - очень удобно, не надо париться с семейными делами, потому что здесь очень сложно с браками, по причине нехватки мужчин, мужчины обзаводятся гаремами, конкуренция среди женщин большая. Пока ГГ был маленький, мать его все время предупреждала, чтобы он держал в тайне свою способность к магии, потому что они сами по себе, а роды будут охотиться за магически одаренным ребенком. Ну а когда он дорос до поступления в... старшую школу... до четырнадцати лет, с этого времени здесь одаренные дети являются условно совершеннолетними, так уже сложно стало скрывать его способности. Начались проблемы с родами, в первую очередь с родом матери. Другие тоже стали с интересом присматриваться. Вмешался правитель - князь, у того свои интересы. Но ГГ уже оказался в состоянии сопротивляться и вести свою игру. Он, само собой, решил основать свой род и сделать его могущественным. И т.д. Первая книга.
Ну, я в общем прочитала с интересом и удовольствием. Как любитель жанра. Я даже и продолжение почитаю - если его, конечно, издадут. Сейчас все так туманно и неясно... а когда дело касается эксмо, так вообще. Судя по названию, дальше ГГ должен поступить в магическую академию. Это я тоже люблю.
Из особенностей - автор очень старался по части обоснуя, и это производило приятное впечатление. Ну вот что ГГ попал в тело младенца - зато имел возможность спокойно освоиться в мире, развиваться с начала - плюс лечебные программы продвинутой матери-целителя, плюс серьезные тренировки, все обосновано. Опять же автор уточняет, что в младенческом и раннем детском возрасте особо расчитывать не на что, потому что организм еще не приспособлен, не развился. Автор даже придумывал философские разные обоснования - интересно. Но к финалу все равно не удержался и начал мартисьюшничать без ума и без памяти. Ну да что уж теперь, жанр как бы предполагает...
Что-то мне показалось, что у автора сложились личные неприязненные отношения или с Надеждой Поповой, или с ее циклом Конгрегация, или все вместе. Потому что здесь имеется персонаж (на втором плане) - дознаватель или следователь Курт Гессе... то есть, автор его назвал Курт ГессеН - точно, да-да, это же совсем другое дело... И этот самый Курт ГессеН - очень тупой, очень подлый, очень раболепный и ничтожный... Ну, право, в самом деле... товарищ Гессе совсем не такой...

@темы: Книги

---

Вспомнила, что вчера мельком увидела в фленте и хотела еще толком посмотреть... Что там Шевчук натворил на злобу дня... Забыла. Но сегодня посмотрела.
А вчера на ютубе мне же как раз попался на эту тему ролик Прилепина из уроков русского. Про рокеров наших, которые на злобу дня. Ну там Прилепин так устало высказывался... что он так-то всех любит, и если не на злобу дня, то в сущности, БГ и Шевчук талантливые же люди. А Макаревич... Тут Прилепин помолчал и добавил - тоже был талантливым. Макаревич Прилепина уже достал. А БГ с Шевчуком еще не очень.
Ну так, значит, посмотрела этот клип Шевчука. Обнаружила у себя безответственную реакцию. Ну, то есть сначала хотела как-то возмутиться. Но вдруг думаю - вот мы тут сидим в интернетах, занимаемся своими житейскими проблемами... книжки читаем... бояр-аниме с попаданцами и ромфант... А у человека же вон гробы по улицам плавают в потоках крови, и Путин сверху летает и еще периодически ему к окну подлетает и пронзительно заглядывает - и короной так клац-клац...
Блин, ну смешно же нафиг. Ну человек же просто начисто ку-ку...
Потом еще вспомнила, как у нас в институте говорили "немцы", из тех выражений, что прилипают навечно и от них не отделаться... Ин ди гроссен фамилиен нихт клювом клац-клац.
После этого у меня вообще случилась смеховая истерика.
Совершенно безответственная реакция.

@темы: С ума сойти

---

Читательский дневник

К.Саган. Космос.
«Имение Тихо Браге представлялось Кеплеру убежищем от всех зол того времени, местом, где его «Космографическая тайна» будет принята благожелательно. Он мечтал стать сподвижником великого ученого, который еще до изобретения телескопа тридцать пять лет посвятил тщательно упорядоченным и точным измерениям часового механизма Вселенной. Ожиданиям Кеплера не суждено было сбыться. Сам Тихо Браге оказался фигурой экстравагантной. Его украшал золотой нос – свой собственный он потерял в студенческой дуэли за право называться лучшим математиком. Вокруг него всегда отиралась свора горластых приспешников, подхалимов, бедных родственников и прочих прилипал. Кеплеру не терпелось увидеть астрономические данные Тихо Браге, но тот лишь время от времени подбрасывал ему кое-какие черновики. «Тихо не дает мне возможности воспользоваться его результатами. Только иногда на пиру или между делом он вдруг мимоходом упоминает, что сегодня одна планета прошла апогей, завтра другая – в узле… Тихо выполняет лучшие наблюдения. У него есть сотрудники. У него нет только архитектора, который смог бы привести в порядок его результаты». Тихо Браге был величайшим наблюдателем своей эпохи, а Кеплер – величайшим теоретиком. Каждый знал, что в одиночку не сможет построить точную и последовательную систему мира, которая, как оба чувствовали, была уже на подходе. Но Тихо не собирался преподносить труд всей жизни в подарок возможному молодому сопернику. На смертном одре Тихо завещал все свои наблюдения Кеплеру, а в «последнюю ночь, находясь в бреду, он раз за разом повторял, как будто сочинял стихи: «Пусть мне не кажется, что жизнь прожита напрасно…»

Т.Фишер. Классно быть богом.
«Что меня больше всего угнетает в моих хронических неудачах, так это количество времени и усилий, потраченных на то, чтобы добиться хотя бы каких-то успехов. Я изучил все инструкции. Я им следовал неукоснительно. Рукопожатие должно быть твердым. Когда разговариваешь с человеком, смотри ему в глаза. Не пропускай свою очередь покупать выпивку на всю компанию в баре. Помогай мыть посуду. Говори правду. Предлагай помощь соседским старушкам. Не забывай о днях рождения друзей. Вежливость – прежде всего. Не трать деньги на всякую ерунду. Не садись за руль в пьяном виде. Сортируй мусор. И что в итоге?! Все равно что купить компьютер, подключить его, следуя всем инструкциям, убить на это весь день, а компьютер так и не заработает. Но его можно хотя бы встряхнуть или в сердцах пнуть ногой. А свою жизнь не встряхнешь и не пнешь.»

К.Валенте. Сказки сироты. В ночном саду.
«В самом начале существовало одно лишь небо. Оно было черным и огромным, каким и должно быть небо, в котором больше ничего нет. Но небо выглядело небом, только если на него смотреть искоса, а если взглянуть прямо – чего, конечно, никто не мог сделать, так как смотреть было некому, - оно представлялось длинным и гладким боком Кобылы. Черна и огромна была Кобыла, какой и должна быть лошадь размером с целый мир. Прошло много времени, и Кобыла выгрызла в себе дыру, по причинам, которыми ни с кем не поделилась. Дыра заполнилась светом тем же образом, каким дыра в тебе или во мне заполнилась бы кровью, а то, что получилось, назвали Звездой. Таковы были первые дети Кобылы, созданные из ее собственной плоти. И поскольку ей понравились свет и чье-то присутствие, она прогрызла другие дыры, по форме напоминавшие Барсуков и Плуги, Оленей и Ножи, Улиток и Лис, Траву и Воду, и так далее, и тому подобное, пока Кобыла не заполыхала множеством дыр, и все они были Звездами, и небо теперь не было таким уж пустым. И вот дыры ожили, стали двигаться, и одна, по форме напоминавшая Всадника, забралась на Кобылу верхом – и Кобыла сделалась полна и огромна, и целый мир появился из нее, как жеребенок, в потоке света и молока и черной, черной крови из самых тайных глубин неба.»

В.Швёбель. Взгляды и суждения.
«Современный человек гордится силой своего интеллекта. Но то, что он создал при помощи интеллекта и что он назвал цивилизацией, разум воспринимает с растущим неприятием. Пока интеллект свободно развивался, разум тихо прозябал где-то на задворках. Он не мог там расцвести и остался таким же маленьким, каким был в давние времена, когда люди только поднялись с четверенек и начали ходить на двух ногах. Поэтому разум не в силах сказать людям, какие плоды цивилизации им доступны, приемлемы и безвредны для мира. Как и раньше, набираются ума-разума обычно благодаря опыту. Чем больше, однако, сегодняшний мир становится испытательным полигоном для интеллекта, тем выше цена, которую приходится платить за опыт.»

М.Суржевская. Лекс Раут. Чернокнижник.
«Я ускорился, но подсыпали мне чего-то на редкость гадкого, теперь неудержимо тянуло спать. Ругая себя за глупость, я снова соединил запястья, выкидывая аркан. Закрутившийся в трактире смерч снес столы и деревянные лавки, раскидал бочки, что стояли вдоль стены, и повалил на пол здоровяка Рика.
- Он что, маг? – сообразила подавальщица.
- Дура! – хором ответили ей трактирщик и «муженек».
- Сами такие, - пробухтела девица и вновь завизжала, потому что смерч добрался и до нее. Я слегка ошалело оглядывал результат своего аркана. Похоже, вихрь набирал силу и разрастался, вбирая в себя окружающие предметы. С воплем закрутилась посреди зала подавальщица. Рик ухватился за стойку и болтался в воздухе. Трактирщик пытался скрыться в каморке, но смерч, словно живой, выкинул черное щупальце и затащил мужика в круговерть.
- Обалдеть, - изумился я. – Эй, вы чем меня напоили? Никогда раньше такого не делал!»

---

Читательский дневник

Т.Поликарпова. Две березы на холме.
«Само собой разумелось, что идти пешком после уроков нельзя. Строго воспрещается. В конце января, так же как и в декабре, день смеркается рано. В пять часов уже как ночью. А за время войны развелось много волков. А кроме того, что своих прибавилось, появились волки пришлые. Звери ведь тоже спасались от войны. В нашей местности никогда не водились лоси. Никто их не видел, не слышал. А тут они даже в маленькие деревни стали заходить, к стожкам – покормиться сеном. Наверное, и другого зверья прибавилось. Лис, так это точно. Всякий раз в дороге мы видели на снежной целине играющую огненную лиску. «Лиса мышкует», - говорил Степка Садов. Зайцев было много. Опушка леса просто истоптана зайцами. Ну, это все хорошо. А вот волки… Они наводили ужас на пастухов. Нападали на одиноких путников и даже на подводы. Заходили и в села.
Моя мама, возвращаясь как-то из конторы поздно ночью, пошла проведать корову. И, подходя к хлеву, увидела, что на крыше сего сидит на корточках человек. Мама окликнула: «Эй, кто это там? Что вы делаете?» Тогда человек поднял опущенную низко голову, и мама увидела, что это волк. Наверно, он хотел разгрести кровлю хлева, как это делал уже, по-видимому, и раньше. Но у нас крыша была не соломенная – дощатая. Мама закричала на него: «Пошел вон! Уходи, волчище!» И стала кидать в него щепками, комьями снега. И только тогда, и то нехотя, помедлив и подумав, волк спрыгнул с крыши на ту сторону. Волки не боялись теперь и взрослых людей.»

---

Книжный столик

Татьяна Поликарпова "Листья будущего лета".

«А осенью тополям хочется бежать. Это я точно знаю. Я видела однажды осенней ветреной ночью, как бесновались они, как раскачивались, пытаясь вырвать свой ствол, мощную слоновью ногу, из земли, сорваться с места, порвав корни, убежать вслед за ветром, за тучами. У-у, как размахивали они вершинами, теряя последние листья, как ревели, как в ярости швыряли вслед ветру крупные сучья – целые небольшие деревья: если б такая ветка ударила в мое окно, наверное, вылетела бы рама. Но, конечно, тополя никуда не убежали. Утром они стояли тихие, будто сломленные неудачей. Вокруг валялись их ветки с листьями… «Уже все, - подумала я, глядя на эти ветки. – Уже все: обратно их не возьмут». Осенью всем плохо. Всем хочется бежать куда-то.»

«- Ты чего это там развоевалась? – удивляется мама. – А ну, спать!
Наверное, больше всего на свете взрослые любят, чтобы дети спали.»

«Вообще, взрослые все какие-то скучные, одинаковые, кроме моих папы, мамы и бабушки. И жить им,по-моему, скучно. Вот почему-то раньше были интересные взрослые – те, про которых читаешь в книгах. Например, рыцари. Или индейцы. Они все сражались, у них были приключения. Все время что-нибудь случалось…»

«Я-то знаю, что мне никогда не стать взрослой. Просто это невозможно – стать другой. Не играть. Не лазить по крышам. По деревьям. По сугробам. Ходить все время шагом и только по тропинкам, а не бегать, где попало.. Я знаю, что вообще-то все растут и становятся взрослыми. Но все-таки где-нибудь что-нибудь случится, и меня не станет. А может, я и не умру. Просто всегда такая буду, как сейчас.»

«- Не кручинься! Вырастешь! Вот погоди-ка: невестой будешь, а коса до пят! – бабушка ерошит мою короткую челку.
- Фу, бабуся, что говоришь! Сейчас невест не бывает! Это до революции были!»

«После уроков у нас все ужасно спешат, даже счеты не сводят друг с другом, все откладывается на завтра. Потому что почти все живут не на центральной усадьбе, где школа, а в поселках вокруг. До дому кому два, кому три километра, а первомайским – все четыре, а может, пять У них даже своя лошадь есть. Совхоз им дает лошадь каждый день, чтобы ездили.»

«Я очень боялась молнии. И не сама она меня пугала, а то, что видишь ее с закрытыми глазами. А меня папа научил: «Ты не закрывай глаза, - посоветовал он мне. – Ты смотри на нее. Смотри на небо, где сверкает. Это красиво, а не страшно.»

«Знаешь, оказывается, вся земля как пирог. Сверху только чернозем и глина, в середке одно золото, и драгоценные камни, и дорогие металлы.»

«Все время, пока бурлит половодье, живешь в таком ликованье, будто без передышки смотришь кино «Чапаев», когда показывают, как мчится наша победная конница, сметая врага!»

«А цветы? Когда смотришь на цветы, ромашки, разве не видно, что это чье-то милое лицо?»

«Я уже много лет спустя поняла то, что тогда почувствовала: самое трудное в жизни – это объяснять то, что просто так видно и понятно.»

«Говорят, можно даже по цветам и траве находить полезные ископаемые. Вот сорвешь такую, - я срываю ярко-зеленую ниточку гусиной травки, - в микроскоп ее – и увидишь…
- Золото! – кричит Шурка.
- Медь! – ору я.
- Железо! – вопит Шурка
- Керосин, бензин, солярку! – надрываюсь я.
- Аспирин, маргарин, гуталин! – изощряемся мы обе и уже дальше несем тарабарщину… разбесились, в общем.
- А ты врешь, что по траве узнают, - говорит Шурка. – Не по траве, а собак научают. Собаки нюхом чуют, что в земле лежит, и по особому гавкают на разный металл.
- Сама ты врешь! – говорю я с презрением. – Если бы можно было собак этому научить, уж лучше б людей учили. Они умнее.
- Дура, - отвечает Шурка, - у людей нюха нет!
- Да какой же нюх, когда, может, на сто километров в глубине руда лежит?»

«И опять подумала я, глядя, как обсыхая, тускнеют, покрываются пепельным налетом нарядные камешки, что я могу хоть сто лет глядеть на них и не догадаюсь, есть ли от них польза…»

«- Как мы поставим палатку?
- Да-а… палатка, - насмешливо протянула Шурка, - такую палатку одной каплей дождь намочит. А как мы ляжем? На голую землю? Бабушка моя знаешь что говорит? Кто на голой земле уснет, того земля в себя всосет.»

«Как бы ни прыгал, как бы в воде ни бесился, ты будто плавно танцуешь.»

«Я сказала «долго», а вообще-то только до войны. А сколько там времени прошло? Неделя? Может, три дня? А может, всего один день… Сколько бы ни прошло, но всего один день лег между тем временем, которое сразу стало называться «до войны», и тем, которое стало войной. И все, что осталось за этим днем, вдруг уменьшилось, враз отлетев далеко-далеко, и теперь мерцало и светило издали, как звезда, уже недосягаемое.»

«Прохладные и темные от тополиной зелени стекла южных окон еще не освещены солнцем, но восточные – как солнечные паруса: кажется, дом не выдержит натиска лучей и, как корабль, тихо заскользит на запад.»

«Новые мобилизованные тут же поднимались на трибуну, говорили по очереди про одно: «Обещаем не подвести земляков, бить врагов до последнего». С тех пор митинги пошли каждый день. Я каждый день спрашивала папу: «Сегодня провожаем? Сколько?» И папа называл все большее число: пять, семь, десять…А потом митинг уже не собирали. Машины, которые их увозили, поднимали такую пыль, что, казалось, она потом так и не осела и притушила блеск солнца. Наверно, потому так казалось, что очень печальными сделались лица у тех, кто остался на площади. А грузовики тоже были мобилизованы. Их в совхозе всего было три. Теперь остался один – самый дряхлый.»

«- А вот что я слышала. Березу малые ребята в одной деревни пробили для соку, а оттуда – кровь заместо сока…»

«- Я прыг к телку, за шею его обхватила и тяну к себе, да разве ж мне его утянуть? Мне бы завизжать, Настя говорит, волки визгу не переносят, а я от страху рот не могу открыть. А волк-то опять за телка взялся, за ногу что ли, уже не помню, и ведь поволок вместе со мной! Ну, я заорала наконец: «Нааастя!» Вот тогда волк телка выпустил, а сзади меня Настя закричала, кнутом стрельнула, он и утек. Как колдун, честное слово!»

«- Я уж, наверное, здоровая. На мне быстро заживает – от смеха, - добавила она и захохотала.»

«Теперь я знаю: то, что в сказках страшно, было еще страшнее. Там, в сказке, злого наказали сразу.»

«- Так, милая, не бывает, чтобы человек без души мог что-то понимать, кроме своей пользы.»

«Он еще молодой, и лицо у него всегда почти красное.
«Зимой на морозе, летом на жаре, вот и загораю, как на курорте», - отвечал дядя Камиль, когда его спросишь, почему он красный. Или еще так говорил: «Лошадки белых не уважают, им красных подавай».

«Я чувствовала, что моя жизнь, которая до сих пор текла, как воздух над полем и лесом, без путей и дорог, а сразу по всем тропкам, бороздкам, стеблям, деревьям, проникая сразу везде, вдруг встала на жесткие рельсы, с которых невозможно сойти, пока не доедешь до станции: рельсы – это работа, станция – это норма»

«Я думаю, что липовые веники понравятся коровам. Я сама люблю жевать липовые листочки, особенно делать из них пирожки с земляникой: надо в лист насыпать ягод, свернуть блинчиком и в рот.»

«Мы подъезжаем к совхозу. И все пространство наших волнистых, сейчас темнеющих полей убегало вдаль от меня, подымаясь плавно и незаметно к горизонту, будто огромная, теплая, чуть-чуть согнутая в горстку ладонь, и мы с нашей Пчелкой, и тарантасом, и совхозом были на самой ее середке. А сверху нас заботливо прикрывала другая ладошка – небо, и было так надежно меж двух этих добрых ладоней. «И как это может быть, - думала я, - что они разомкнутся и пропустят сюда к нам чужие, железные танки? Я думала, что это невозможно.»

«Я не знала, что у папы в кармане пиджака уже лежала повестка. Утром мы его провожали. Мама с бабусей укладывали рюкзак для папы, все старались побольше теплых носков положить. А папа говорил, чтоб не больше двух пар. Сам он сидел у стола, держал Толика на коленях. И Толик его спрашивал:
- Ты будешь стрелять?
И, не слушая, что говорит папа, отвечал за него:
- Буду! – Немцев? – Немцев! – Ты сядешь на танк? – Ты садись прямо на танк! И так воюй! И танк побежит быстро-быстро, и ты убьешь войну!»

«Я вернулась к себе. Главное счастье даже не в том было, что здесь все родное… Главное счастье было в том, что здесь не надо было думать, что о тебе думают другие. Я здесь для всех и каждого – дома или на улице – была точно такой же, как и сама для себя.»

«Какая птица раньше встает, та и песню начинает, а остальные подхватывают, спросонья им кажется, что песню они сами придумали. Так говорила мне бабушка, когда рано будила.»

«- Эй! Да тут и Антипова! – удивленно протянул Силантий Михайлович. – Что ж ты, Антипова, панику порешь? Добро бы Плетнева, она не хозяйка, а ты-то печь умеешь обряжать.
- Так у нас, Силантий Михайлович, мороженой картошки, слава богу, еще не бывало, - с достоинством ответила Тоня. – Не знаю, как она варится.
- Вот теперь знай. Мороженая, почитай, наполовину свареная. Мороз ее уже заварил. Долго не закипает, а закипит – так уже тут тебе и готова. Давай счас побольше огня, чтоб гудело.
И военрук принялся сам ломать мелкий хворост. Да быстро, споро, так что плита и впрямь загудела, как огромная самоварная труба. Я опустила руки, завороженно слушая это гудение, ощущая, как все предметы встали на свое место, подчиненные человеку.
- А ты, Плетнева, лучше плиту подкармливай. А будешь на воду глядеть, она назло не закипит, - поймал меня на безделье военрук.»

«Ребята и раньше приносили с собой чего-нибудь поесть-перекусить, особенно те, кто из других деревень приходил. Кто пару картофелин, кто лепешек из лебеды – черных, как вар. Молоко же многие прихватывали в небольших аптечных пузырьках.»

«Силантий Михайлович ставил нам тройки за метание гранаты. При этом пояснял:
- Только за старание, а так вы и двойки не стоите.»

«И не поймешь его: то, Плетнева, гляди, он подвиг совершает. То, Плетнева, берегись: он все мои учебники исписал своими инициалами «АИН».

«- Всегда вы так: как Константиныч, так сразу и к доске, - ворчал Шурка, неспешно выгребаясь из тесной для его солидного полушубка парты; он выкидывал в проход сначала ноги в толстых и высоких, за колено, валенках, а потом в несколько приемов, дернувшись сначала одним, потом другим плечом, помогая себе руками, подтягиваясь и отталкиваясь от парты, будто он был там приклеен, оказывался наконец на ногах.
- Полушубок-то надо потолще надеть на тебя, - с интересом наблюдая за действиями Константиновича, говорил учитель. – Тогда и вовсе будем тебя домкратом из парты вызволять.»

«Ясное дело, что следом к доске вызвали Никонова.
- Пиши: «Не смеяться бы вам, сударь, а плакать горькими слезами». «Сударь» возьми запятыми. Это обращение, мы еще не проходили.
Лешка все это выслушал и стоял, не начиная писать. Стоял, по своему обычаю, слегка закинув голову, отчего вид у него был отважный и даже немного надменный. Я подумала: если б надеть на него латы и шлем, получился бы стройный рыцарь. А если б гимнастерку и пилотку со звездой – тоже было б хорошо. Когда он не кривлялся, лицо у него было ничего себе, не противное.
Мелентий, не слыша стука мела за спиной, обернулся к доске:
- Чего не пишешь?
- А чё писать? Я и так знаю: «смеяться» - что делать? – с мягким знаком.
- Правильно. Вот и пиши.
- Не успею.
- Что не успеешь? – удивился директор
- Сейчас звонок, - нагло ответил Лешка.
- А ну давай, пиши! – рассердился Мелентий Фомич. – Ишь обнаглел ты как, Никонов! Пререкаешься!»

«Ноздри при дыхании слегка слипались. Это признак, что мороз перевалил за двадцать градусов.»

«Теперь дальние кусты и деревья на поле, на межах, казались тенями волков. Только то, что я знала здесь каждый куст и каждое дерево, выручало меня.»

«Друг, - говорил он, - половина твоей души. А может, и больше.»

«И вот что объявил нам военрук:
- Как мы есть воинская часть, со своим оружием – имеем винтовки и гранаты, - и эта наша матчасть есть военный объект, мы должны его охранять. То есть, нужен пост с часовыми. Для охраны военного объекта. Конечно, - для справедливости добавил военрук, - винтовки и гранаты наши есть деревянные макеты, но и мы сами, ученики, еще не самые бойцы, а, можно сказать, тоже еще макеты бойцов. Значит, все и будет в самый раз.»

«Ведь красивых по-настоящему мало. Однако, я могла, если настроить себя как следует, найти красоту в лице любой нашей девчонки. Что-то найти такое, чем можно любоваться на уроке, когда скучно.
- Тебе понравилась? – спросила я Зульфию.
- Что?
- Ну, эта, новенькая в седьмом.
- Ничего, чистенькая, - добросовестно подумав сначала, ответила Зульфия.
- Мне она кажется красивой…
- Тебя послушать, так у тебя все красивые.»

«Как вкусно пахнет мороз, приправленный дымком топящейся березовыми дровами печки… Мне казалось, что щеки мои, лоб и нос светятся в темноте, и меня можно издали увидеть.»

«Землица-то сдобная, вот и у картошки вкус.»

«Вот мука-то какая эта ложь! Я словно в крапивной чаще сижу: каждое движение вызывает новый ожог. Каждое шевеление причиняет боль и новый вред. Нет, так нельзя жить! Надо учиться так врать, чтоб было легко и незаметно!»

«Все-таки какой замечательный у нас класс! Никто ни звука о том, что было на перемене. Прямо не ребята, а мудрецы какие-то. Ведь учителям только скажи «а», они будут вымучивать из тебя весь алфавит – до самого «я»: отчего, да почему, да как.»

«Я заглянула в сундук и про все забыла! Сверху лежало что-то сказочное: малиново-сизое, переливчатое, шелковисто-лоснистое. Тетя Еня подняла эту жар-птицыну мантию, и она оказалась старинным сарафаном, собранным в густую сборку на тканной золотыми и серебряными нитями широкой тесьме. Каждое движение рук тети Ени вызывало живую дрожь ткани, волну переливчатых бликов, как на вечернем озере, отражающие заревое малиновое небо. Я такой ткани еще не видывала.
- Ой, тетя Еня… Прямо царское! – выдохнула я наконец.
- «Царское»! Скажешь тоже, - засмеялась она. – Это приданое мне мама собирала. Знаешь песню «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан»? Вот он самый и есть. Сшитый. – Тетя Еня бросила сказочный сарафан на нашу кровать, и он, вздрогнув всеми складками, моргнув всеми красками, замер.»

«Мы разучивали песню, а мальчишки переписывали пьеску из книжки, которую дала им учительница. В партизанский лагерь приходит старенькая бабушка и просит принять ее в отряд – она хочет стряпать бойцам, стирать им. А часовой ее спрашивает:
«Здорово, бабуся! Каким тебя ветром
В отряд к нам сюда занесло?»
Она ему отвечает, что это жестокий ветер войны, разоривший ее село и спаливший избу.
«А где же старик твой? Куда он девался
С родимой отцовской земли?»
«Над дедом немецкий снаряд разорвался,
Сыны в партизаны ушли…»
Она ему отвечает. Тогда часовой ведет бабушку к командиру. Очень хорошая пьеса. Так хотелось, чтобы бабушку приняли в отряд.
Я представила сразу мою бабусю и тетю Еню. Разве плохо было бы с ними партизанам? Придут с операции промокшие, уставшие, а у них в отряде уже горячее сварено, постираны портянки, белье. И за ранеными есть кому приглянуть. И самой бабушке хорошо – не одна.»

«- Несправедливая песня! – сказала я громко, чтоб заглушить их смех.
- Зато красивая, - тихо произнесла тетя Еня, взглянув на меня с удивлением.
- Вот и плохо, что несправедливая, а красивая! Так не должно быть!
- Деваться-то некуда было девушкам… Вот и пелось про то покрасивей. Как-то оно не так обидно. Вишь: «И я молодешенька была такова. И мне те же в девушках пелися слова». И напев под стать уговору – протяжный…
- Вот-вот, тетя Еня! Для обману все!
- Не для обману, а для уговору, - смеется тетя Еня.»

«- Ну, будет, пряхи, напрялись! Не получается с одного-то разу. А вам и ни к чему. Тому скоро обучаешься, что в жизни необходимо…»

«Ужасно длинная эта третья четверть! Тянется, тянется… Особенно нынче. Такое было ощущение: чем скорее придет весна, тем скорее наступит наша победа – и войне конец.»

«На перемене все заговорили, что кто на каникулах делал. Оказалось, что многие ходили в гости к родне, в соседние деревни. Главным образом, по случаю возвращения фронтовиков. Уже стали они возвращаться. Правда, отцы у наших еще ни у кого не вернулись. А вот у Душки пришел дядя – старший брат отца. Он уже пожилой и больной, вот его пораньше и отпустили.»

«Я смотрела мимо Никонова, но все-таки видела его лицо и то, что он на меня не смотрит, а куда-то за меня, на крыльцо школы, будто ждет кого-то. И видела высокий белый ошейник свитера над видавшим виды красноармейским бушлатом с широким, не по Лешкиной шее, воротом, свисшими плечами и с подвернутыми рукавами. Походило, что Лешка, как змей, выпрастывается из старой, заношенной, цвета хаки, кожи – она уже отстала от него, уже показались сверкающие, новенькие голова и шея…»

«Возле деревьев всегда чувствуешь себя маленькой, но как бы под защитой – дружелюбие их чувствуешь. Поэтому не обидно быть маленькой. И не страшно.»

«Ветер дует ровный и сильный, без порывов, так что кажется, это он туго, без морщинок надул синий купол неба и поддерживает его высоту своей ровной силой.»

---

Татьяна Поликарпова "Листья будущего лета". Советская детская литература. Это сборник из двух повестей - "От весны до осени" и "Две березы на холме". Вторую в детстве я очень любила, но даже не знала, что это вторая из цикла. А вот сейчас довелось и первую прочитать.
"От весны до осени". Рассказ ведется от лица девочки Даши Плетневой, она живет в глухой сельской местности, где множество маленьких деревень, проживают татары и русские... Как я понимаю, откуда-то из этих мест отбыла Зулейха открывать глаза... Ну а родители Даши прибыли - строить совхоз, на основе передовых веяний науки и техники. Они высококвалифицированные специалисты в области сельского хозяйства. Организована свиноферма, ведутся полевые работы, все по плану. Ну а маленькая Даша пока от этого далека, учится в младшей школе, м... во втором классе, кажется... Школу для своих детей тоже совхоз организовал. В маленьком поселении все друг друга знают, все друг у друга на глазах. Даша любит играть с подружками в нехитрые игры, бегать по окрестным лесам и полям, ее все вокруг интересует, в том числе смена времен года, жизнь природы, все такое. Вслед за лирической героиней (как любили выражаться в советской критике) читатель проживет последние дни зимы, постепенное наступление весны и лета. Все очень мило, но есть нюанс - действие начинается весной 1941 года.
Хм... Повесть мне понравилась, но честно скажу, что испытываю сомнения - в смысле, понравилась бы она мне также, если бы я ее читала в детстве. Все-таки она большей частью состоит из описаний природы. А я эти описания природы в детстве не очень любила. Эх, я и сейчас их не особо люблю, но автор действительно описывает все красиво и проникновенно. Образно... Хотя по моим личным ощущениям все равно действие началось только в финале, когда началась война. А все что до того, было просто одним длинным, сонным, мечтательным вступлением... Может, автор хотела как раз добиться такого контраста - вот только что во всех подробностях описывалось, как проклюнулись почки-листочки, зашумели ручейки, а тут - война началась. Все сразу окрашивается в трагические тона. Тяжелый эпизод с объявлением по радио - в разгар воскресенья и сельского праздника. Первые повестки в армию. Первые проводы. Первые похоронки... Сейчас всем вместе нужно работать "для фронта, для победы". Включая детей, даже младших школьников, таких, как Даша и ее школьные друзья. Повесть заканчивается на том, что отца Даши тоже призывают на фронт. Тяжелая атмосфера и подавленность...
"Две березы на холме". Со времени первой повести прошло два года. Действие начинается 1 сентября 1943 года, Даша со своими совхозными друзьями отправляются в школу. Но на этот раз в другую - в совхозе имеется только младшая школа, а дальше нужно ехать в более крупное село, колхоз, где есть школа-семилетка. Туда добираться далеко - 12км - поэтому совхоз договаривается, чтобы дети на время обучения поселились у кого-нибудь из колхозников на дому. А на выходные их будет забирать совхозная подвода. Даше и еще двум детям досталось жилье в доме у одинокой пожилой женщины, тети Ени. Все здесь для нее ново и непривычно - другое село, другие люди, другая школа, другие ученики... И она впервые оказывается одна вне дома, вне своей семьи. Хотя в чем-то их семье повезло - отец вернулся с фронта живой, его демобилизовали по ранению. А так кругом почти сплошь одинокие женщины, старики и инвалиды. В новом селе никто не знает ни Дашу, ни ее родителей, люди смотрят настороженно - городские, чужаки... с образованием... А в новом классе сразу начинаются тревоги и неприятности - один из мальчишек-одноклассников, Лешка Никонов - наверно, хулиган! Носится вокруг, кричит... прохода не дает... все время наскакивает, пристает с глупостями... Даша прямо не знает, куда деваться... И почему это старшие девочки только заливаются смехом в ответ на жалобы?
Да, очень мне нравилась в детстве эта повесть. Первая любовь... Хотя и пятый класс всего, да уж. Действие повести занимает два года, за это время читатель (опять же выражаясь языком критиков-литературоведов) наблюдает, как взрослеют герои, приспосабливаются друг к другу... а чувство только крепнет. Вот я сейчас читаю и удивляюсь - надо же, сколько тут все-таки говорится о любви, в детстве как-то не замечалось. А вредный Лешка оказывается совсем и не такой вредный, в конце концов, он же только пытается привлечь внимание красивой "девочки из города", ну то есть, из совхоза... но все же знают, что там работают приезжие городские... Выкидывает всякие фокусы. Но не злые, не жестокие. А то и старается помочь, сделать что-то полезное. Или приятное - доставить удовольствие. Как, например, самодельная карусель. И к финалу Даша уже и сама начинает испытывать какие-то чувства. Кстати, интересно - у нас сейчас, вроде бы, часто любят продвигать такой тезис, что типа это женщина выбирает, а мужчина, значит, "тех женщин выбирает, которые нас выбрали уже" и т.д. А тут у автора получается, что это Лешка первый увидел девочку Дашу и сразу на нее накинулся со всем восторгом. Даша ведь его даже и не заметила в толпе новых лиц! Точнее не заметила бы, если бы Лешка не начал действовать решительно и энергично, со своими выходками. А к финалу, получается, Даша уже сама высматривает везде Лешку и не может без него. Привыкла? Сейчас Лешке надо только помнить, что "мы в ответе за тех, кого приручили", хотя Экзюпери здесь еще никто не знает...
Повесть заканчивается 9 мая 1945 года. Война закончилась, все этого так долго и мучительно ждали, а вот объявили, и такое потрясение... Совхозные договорились отправиться в совхоз, к семьям, такой день нужно пережить со своими родными. А как же Лешка, который изо всех сил бежал за Дашей и ее компанией через все село? Но это же только до завтра, кричит ему Даша. До свидания, Лешка... Светлая, пронзительная нота. Я тут, роясь по инетам, вычитала, что автор вроде бы написала и третью часть, наверно, когда Даша уже стала совсем взрослой. Но это я уж и вовсе не знаю, где оно есть, где брать. Может, она только в региональном издании выходила, я не знаю. С другой стороны, думаю я, может, и так тоже хорошо. Герои достигли понимания, у них началась настоящая дружба, они расстаются ненадолго в такой счастливый и радостный день... Хочется верить, что и дальше у них все будет хорошо, во взрослой жизни, что они не потеряются, не расстанутся... Чтобы не вышло, как там у Гребенщикова - "прощались мы тысячу лет назад и верили, что до утра", черт бы его побрал.
А вот мне вдруг подумалось, чисто ради интереса... пока я читала... Вот тут по сюжету школа находится в селе Пеньки. А ведь вполне можно представить, что это автор тут написала что-то вроде парафраза на известную и популярную книжку "Дело было в Пенькове"! А что, почему нет? Собственно, основные сюжетные моменты в наличии. Лешка Никонов, все равно что Матвей у Антонова - буян, заводила, горячая голова, возмутитель спокойствия. Жить просто так, чинно и послушно, ему скучно! Он все время что-то выкидывает. И парень красивый, видный. А уж стоило ему увидеть необыкновенную красивую девочку "из города" - и все, тушите свет. Даша Плетнева - по сути та же Тоня Глечикова. У нее мысли о высоком, о поэзии, и все вокруг абсолютно уверены, что Даша подрастет и поедет в город получать образование... Есть и "законная жена" Матвея, как там ее... Анфиса? Здесь это девочка по кличке Коса (Косина - фамилия), они с Лешкой выросли в одном селе, живут дом в дом, она с детства привыкла, что Лешка - "ее". А тут вдруг появляется совхозная Даша, и Лешка вдруг с ума сходит, только Дашу и видит... Коса даже зазывает Дашу к себе и начинает ее упрашивать, чтобы она "отстала от Лешки". Что Лешка же ей все равно не нужен... Такой откровенный и мучительный эпизод. Только автор как бы пытается переиграть эту схему, дать героям шанс на что-то настоящее. Автор отбрасывает все на десяток лет назад, в детство. Где Матвей (Лешка) еще и не женат, и не сделал тех нелепых и ошибочных шагов, которые привели его к женитьбе на чуждой ему женщине - просто от нечего делать, от уверенности, что в жизни ничего другого не бывает. Здесь Матвей и Тоня встретились как бы "с чистого листа"... И хочется верить, что у них все сложится и получится...

@темы: Книги

---

Будни чайника

Вот первый раз решилась сделать в озоне заказ по их новым правилам - коронавирусным... То есть, доставка только курьером и только с предоплатой. И конечно, озон принялся мне мотать нервы.
Сегодня по их же расписанному плану - отправление обязательно будет доставлено тогда-то, да-да - мне должны были доставить три упаковки (как минимум, у них там неясно написано) с 16 книгами. Доставили одну с четырьмя. Подумала и включила прямо днем компьютер (чего я не люблю делать) и стала доставать техподдержку, или как это у них называется. Через некоторое время техподдержка сообщила, что остальные две упаковки, все нормально, находятся в пункте выдачи, ждите, с вами свяжутся и уточнят срок доставки. Прождала еще несколько часов, никто со мной не связывался, но потом в форме заказа на озоне добавили красным цветом, что срок доставки изменен на 27 июня, извините.
Ненавижу, ненавижу доставку курьером! и предоплату тоже. Ну вот что это - схватили первую попавшуюся коробку, быстро повезли... могли бы, кстати, сегодня же довезти и остальные, судя по адресу, они находятся буквально в паре кварталов. Нет, зачем. И связываться с объяснениями тоже зачем. Завтра опять ждать. И что - они мне опять привезут одну коробку, первую попавшуюся? и опять связываться с техподдержкой? А что будет в понедельник, где они запланировали аж восемь упаковок - страшно даже представить.
Ну вот почему лабиринт давным-давно открыл свои пункты, пусть и с масками, и всякими танцами с бубном, а озон не может? Зачем им морочиться с какими-то курьерами, которые непонятно как разъезжают туда-сюда... когда бы просто клиенты пришли и спокойно забрали свои коробки... и там же на месте бы выяснили, чего не достает, и пусть девочка еще раз проверит, все ли коробки она обнаружила...

---

Читательский дневник

М.Ефиминюк. Пока смерть не разлучит нас.
«Наконец нога всадника срослась с ледяным телом. Работа была успешно завершена. Вчетвером мы отступили от фонтана и с интересом посмотрели на плод моего почти пятидневного труда. Ледяной наездник был чуточку грозен и немного одухотворен. Он гордо задирал подбородок и вытягивал в правой руке садовую лейку, вырезанную изо льда в натуральную величину.
- А лейка-то зачем? – почесал небритый подбородок один из разнорабочих.
- Фонтан ведь, - пояснила я и щелкнула пальцами.
С помощью магии лейка сообщалась с купелью в хозяйской ванной комнате, и вода напрямую поступала из дома. Внутри прозрачного сосуда забурлило не меньше ведра сворованной водицы. По задумке из носика должна была брызнуть тонкая струйка, но он закупорился. Видимо, смерзся. Впрочем, вода всегда находит возможность вытечь. Ледяной Доар исключением не стал. Выход отыскался… Тугие струи с ошеломительной силой вырвались из ушей наездника. Одна ударила в окно гостиной и распугала горничных, подглядывающих из-за занавески. Вторая начала поливать голые кусты и брусчатку.
- Так и было задумано? – спросил один из рабочих.
- Не совсем, - протянула я.
- Зато кустики поливает, - поддержал меня другой.
Всадник, испускающий из ушей гейзеры, выглядел нелепым до неприличия.
- Не переживай, хозяйка, - прогудел третий рабочий. – Уверен, муж порадуется. Не знаю, почему вас, эсхардских эсс, называют замороженными. Ты же огонь! Я б такую к перилам лестницы кандалами приковал и никогда из дома не выпустил…»

---

Читательский дневник

Ф.Раневская. Письма к подруге.
«5 ноября 1946г.
Эйзенштейн начал съемки в эвакуации, в Алма-Ате. Разыскал меня, прислал телеграмму, я приехала в Алма-Ату на пробы, а спустя некоторое время, уже в Ташкенте, узнаю, что Старицкую будет играть Бирман. Узнала я об этом от Жарова. Не поверила, решила, что он меня разыгрывает. Жаров любит подшутить, причем иногда его шуточки бывают очень злыми. Но на следующий день получаю телеграмму от Эйзенштейна: «Извините, планы изменились, Старицкую будет играть Бирман.» Можешь представить, Фирочка, как я была рада такой новости. Спустя несколько дней получаю письмо от Эйзенштейна. Простите-извините, так решило начальство, которому показалось, что ваши семитские черты не соответствуют облику русской боярыни. Фирочка, я думала, у меня от волнения рассудок помутится. Значит, у меня семитские черты, а у Бирман, которая выдает себя, то за немку, то за молдаванку, черты русские? С ее-то шноблом? Что он, меня за идиотку считает, этот рижский прохиндей? Чувствовала себя дурой. С Эйзенштейном при встрече холодно здороваюсь. Не здоровалась бы совсем, но он спешит поздороваться первым. Бирман же вообще не замечаю, и она платит мне тем же самым. Старицкую она, кстати говоря, сыграла отвратительно. Ты знаешь, Фирочка, что я – человек не злопамятный, но всему, как говорится, есть предел. Эта … Бирман не первый раз устраивает мне пакости. И ведь ничем ее, бесстыжую, не проймешь. Но не так давно мне представилась чудесная возможность отомстить, и я отомстила. Я возвращалась из Ленинграда в Москву и разговорилась с соседкой по купе, точнее, это она узнала меня и начала разговор. Соседка моя оказалась ленинградским режиссером Надеждой Кошеверовой. Она рассказала, что едет в Москву договариваться с актерами насчет съемок в ее картине про Золушку. Назвала несколько имен, в том числе и Бирман, которой хотела предложить роль Золушкиной мачехи. Я аж подпрыгнула, когда услыхала ненавистную фамилию. «Зачем вам Бирман? – говорю. – Давайте я сыграю мачеху Золушки!» Она мне на это отвечает: «У вас лицо доброе, а мачеха должна быть противной». Каков комплимент и одновременно шпилька противной Симке!. «Это, - говорю, - я сейчас добрая, потому что разговариваю с приятной собеседницей, но если надо, могу стать противной.» До Малой Вишеры не доехали, а роль уже была моя.»

Э.Мань. Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII.
«4 февраля 1626г., когда мессир Никола де Байль, купеческий старшина города Парижа, явился в королевский кабинет Лувра, дабы засвидетельствовать Его Величеству свое почтение, Людовик объявил, что намерен в день прощания с масленицей, принять участие в своем обычном ежегодном балете, но в стенах Ратуши, и потому просит подготовиться как следует, а главное – не забыть, что должны быть приглашены самые красивые дамы из всех кварталов.
Добравшись до Ратуши, господин де Байль долго размышлял. Действительно, король поставил его в чрезвычайно трудное положение, потому что Ратуша была никак не приспособлена для того, чтобы ставить там балеты. Конечно, в Большом зале поместилось бы множество зрителей, а в примыкающих к нему меньших помещениях можно было бы поставить банкетные столы – но какие же комнаты предоставить Его Величеству и его труппе, чтобы артисты могли там облачаться в свои карнавальные костюмы? Пришлось созвать на совет господ эшевенов. Все вместе решили, что Его Величеству в качестве костюмерной отведут кабинет секретаря суда, а все остальные переоденутся в кабинете прокурора. Решив эту сложную проблему, пятеро высших представителей городской власти вызвали на ковер городских служащих и снабженцев. Хозяину столярной мастерской было поручено преобразовать Большой зал в театр для выступления королевской труппы, возвести подмостки, а напротив – галереи, где разместятся зрители. Ковровщикам – затянуть деревянные каркасы парчой, повесить гобелены, устлать паркет турецкими коврами. Артиллерийскому офицеру было дано указание приготовить необходимые боеприпасы, чтобы встретить и проводить короля пушечными залпами: больше шума – больше торжественности. У прославленной трактирщицы, мадам Куаффье, были приобретены для пиршества хлеб, вино и рыба, а у бакалейщика, мэтра Иоахима дю Пона заказали невиданное количество емкостей с разными вареньями.»

А.Стоев. За последним порогом. Начало.
«- Хрю-хрю, - нежно пропела Ленка.
Тактический офицер недоверчиво хрюкнул в ответ.
Но тут надо рассказывать сначала. Сразу после обеда нас вызвал Данислав:
- Для вас есть срочное и особо ответственное задание. По донесениям разведки, в деревне Зяблики находится штаб вражеского отряда. Надо просочиться через линию соприкосновения и взять в плен вражеского офицера-тактика, который находится в штабе. У штаба сильная охрана, отнеситесь к заданию серьезно. После похищения офицера обязательно поднимется тревога, так что отход следует осуществить по гати через болото Нижние Мхи. Изменение маршрута не допускается.
Данислав внимательно поглядел на нас и, убедившись, что мы прониклись важностью задачи, продолжил:
- В качестве штаба выступает сарай на участке Прохора Земцова, он же этот сарай и будет охранять. Тактическим офицером является поросенок Боря, проданный Прохором в нашу столовую. Куда его и следует доставить для допроса и ликвидации. Борю доставить, не Прохора. Кстати, чтобы Прохору веселей было охранять, мы ему пообещали, что если утром он принесет Борю сам, то мы забудем, что уже ему заплатили, и заплатим еще раз. Имейте в виду: если он вас заметит, то задание считается проваленным.»