Патрик Несс "Остальные здесь просто живут". Фэнтези, young-adult... То есть, young-adult с примесью фэнтези. Современная литература, в общем. Очень славная книжка, мне понравилось.
Сюжет: компания друзей - брат и сестра Майки и Мэл, лучший друг Майки Джаред и подруга Мэл Хенна, она же великая тайная любовь Майки - проживают в классическом маленьком американском городке, который, как положено, преследуют напасти. То нашествие зомби, то нашествие вампиров, то нашествие бессмертных (фэйри?) из другого мира. Здесь постоянно происходят катастрофы, обязательно что-нибудь горит или взрывается. Само собой, происходят таинственные кошмарные убийства, в основном, подростков. Но каждый раз все как-нибудь обходится, потому что происходит спасение мира, опять же кем-нибудь из подростков. Не каких попало, а Избранных. Про них сразу все понятно - у них вычурные необычные имена, они держатся своей компанией и т.д. Хипстеры. Но Майки, Мэл, Джаред и Хенна к ним не относятся. Они самые обычные подростки, их волнуют самые обычные подростковые проблемы - отношения с родителями, со сверстниками, выбор профессии... Зомби, вампиры и прочая публика им, по правде сказать, порядком надоели. Скорей бы закончить школу - там они уедут из адского городка, поступят в университеты... Просто станут взрослыми - совершеннолетними. Взрослые, похоже, просто не ощущают вокруг ничего странного. Но до всего этого надо еще дожить...
Автор взял привычную и затрепанную тему про подростков-избранных, спасение мира и всякое странное, с удовольствием использовал все штампы, но повернул все под необычным углом. В центре на этот раз находятся не центральные персонажи, все эти избранные, а второстепенные... Которые "здесь просто живут". Ну, пытаются... И получилось очень интересно. Книжка забавно построена - два сюжета идут как бы параллельно. Один, который канонический, про избранных и спасение мира - проходит где-то на заднем плане, обозначен схематически - в подробных заголовках к главам! А другой - про компанию друзей и их взаимоотношения, различные проблемы - автор подробно расписывает. Получилась вполне себе реалистичная книжка о подростках. Хотя фэнтезийные моменты все-таки иногда прорываются - ну что поделать, если мир такой.
Хм. Пишу подростки, а это же скорее американские реалии. Персонажам по 18-19 лет, для американцев тинейджеры звучит нормально, а для нас подростки - все-таки как-то автоматически воспринимаются, как более младшего возраста детишки.
Мне так понравилось, как они здесь все держатся друг за друга, заботятся друг о друге... И даже о младшей сестренке Майки и Мэл, Мередит. Очень милая девочка. Понятное дело, на взрослых они тут не могут рассчитывать, приходится рассчитывать только на себя и своих друзей.
В общем, все было просто прекрасно, но финал мне слегка подпортил впечатление. Что-то мне кажется, что автор слишком намудрил со всеми этими любовными страданиями... какая-то санта-барбара получилась, причем в срочном порядке. Ну и - также портит настроение привычная уже политкорректная разнарядка... Если берется какая группа действующих лиц, так там обязательно должны быть негры, ЛГБТ... все такое... Ну, хорошо, автор это все воткнул. Но без души как-то! В смысле, лично мне совсем непонятно, почему тот или иной персонаж вот непременно должен быть негром или геем. И это просто автоматически обозначается, как цвет волос все равно что. Так что в чистом виде одна политкорректность, без сюжетной необходимости.

@темы: Книги

---

Порция гламурятины. Журнал Elle.

«На вопрос «кто ваш стилист?» можете смело отвечать: «Ветер!» Все, что нужно для модной укладки – это чуть теплый воздух фена.»

«Только драгоценности могут быть в подвешенном состоянии».

«Он не скрывает своей сентиментальности, честно признаваясь в любви ко всему романтическому. Его наряды, например, объемное платье, напоминающее гигантский пуховик, исполнены драматизма и несут в себе какую-то светлую грусть.»

«По всей видимости, название американской марки одежды расшифровывается, как «видимая линия трусиков».

«Джейкобс утверждает, что эта коллекция явила собой отражение перемен, произошедших в нем самом, имея в виду, очевидно, пристрастие к кокаину, от которого дизайнер сумел вылечиться.»

«За три года отношений с рэпером Паффом Дэдди Дженнифер Лопес побывала в перестрелке, в тюрьме и на страницах таблоидов.»

«На свою свадьбу они позвали много гостей, но никому не сказали, что это свадьба.»

Дженнифер Лопес: «Я представляю себя великим первооткрывателем любви, эдаким Христофором Колумбом любовных отношений.»

«В 15 лет Пенелопа Крус победила на конкурсе и получила предложение сниматься в кино. Ее не остановило изобилие эротических сцен, прописанных в сценарии. Остановил закон, запрещающий раздевать несовершеннолетних.»

«Ситуация с мужчинами чем-то напоминает непростые взаимоотношения со шведским столом в гостиницах. Как верно подметила Гертруда Стайн: «Все так опасно, что можно ничего особенно не опасаться.»

«Говорят, что женщина любит ушами. Видимо, по этой причине мужчины обычно используют их как вешалку для серег и лапши.»

«Лодыжки – это такие округлые шишки, которые служат для того, чтобы мы могли ходить в босоножках на танкетках.»

«Чувство юмора Хайди Клум подкупило всю команду. Нельзя не очароваться женщиной, которая величает свой бюст «Гансом и Францем, сделанными в Германии».

«Даже сами названия спа-программ звучат как заглавия романов.»

«В компании новых средств для тела скучать не придется. Их ароматы кружат голову. Изумительные текстуры приглашают к игре в ассоциации. Симпатичные флаконы складываются в причудливую мозаику.»

«Благодаря ультраконцентрированному средству с коллагеном и морскими пептидами законы физики будут опровергнуты и земное тяготение никак не отразится на вашем лице.»

«Любители доморощенных рецептов советуют заменять блеск для губ оливковым маслом. При этом советов по изящному извлечению бутылки масла из сумочки они не дают.»

@темы: Гламур-мур-мур

---

Читательский дневник

П.Несс. Остальные здесь просто живут.
«Из-за деревьев выбегает хипстер в развевающемся на ветру винтажном пиджачке. Он машинально поправляет на носу модные очки в черной оправе и бежит дальше, не заметив нашего присутствия. Хипстеры никогда нас не замечают, даже в классе, где мы сидим бок о бок.. Он перебегает Поле и скрывается в лесных дебрях. Секунду-другую мы молча и ошарашенно переглядываемся, как вдруг из-за тех же деревьев вылетает светящаяся девочка. Она тоже нас не замечает – от нее исходит такой яркий свет, что мы невольно прикрываем глаза ладонями, - и вскоре исчезает в чаще.
Наконец Джаред спрашивает:
- Это был Финн?
- Один из, - отвечает моя сестра. – По-моему, их всех зовут Финнами.
- Не, точно есть пара Диланов, - говорит Хенна. – И один Нэш.
- И Сатчелы, - вставляю я. – Мальчик Сатчел и девочка Сатчел.
- Это был один из Финнов, точно вам говорю.
Вдруг из того места, куда должны были убежать хипстер и светящаяся девочка, поднимается столп яркого голубого света.
- Что они там делают? – озадаченно спрашивает Мэл. – Откуда девчонка-то взялась?
- И почему она светится? – подхватываю я.
- Главное, чтобы школу не трогали, - говорит Джаред. – А то в прошлый раз моему двоюродному брату аттестат на парковке вручали.»

Elle.
«Зрители и критики – те две прямые, которые почти никогда не пересекаются.»
***
«Когда мы обсуждали сценарий, Андрей Звягинцев сказал: «Каждый актер хочет быть похож на букет цветов, он желает использовать все краски окружающего мира. Я же хочу, чтобы ты была похожа на траву.»
***
Филипп Трейси: «Раньше люди носили шляпы всегда и везде, в 50-х это считалось нормой этикета. Но с приходом 60-х и наступлением эпохи нон-конформизма, когда люди начали протестовать против всего, что являлось слишком массовым и традиционным, функцию шляп взяли на себя прически – они превратились в головной убор.»
«Дело не в том, куда движется мода. Мода – это череда настоящих бедствий, быстро сменяющих друг друга.»
***
«Разнообразной и яркой делают жизнь не столько мудрые советы, сколько задорный смех и чувство юмора.»

---

Дмитрий Щеглов "Три тире". Советская литература, мемуары. В сборник входит две части - "Три тире" и "Уполномоченный военного совета".
Про что: автор во время войны являлся офицером НКВД, военным переводчиком, работал в отделе агитации и пропаганды на фронте, то есть, допрашивали пленных немцев и перебежчиков, собирали разные данные и сведения, составляли листовки и тексты обращения для противника и передавали это все по радио, вели трансляцию через линию фронта, ну или забрасывали материалы с самолетов, засылали агентов... Кроме того, тщательно изучалась вся захваченная документация и корреспонденция - газеты, письма, служебные документы, приказы. Об этом, судя по всему, составлялись аналитические справки и донесения в штаб. Положение дел во вражеской армии, настроения среди противника, все такое. Ну и, как я поняла, автор, как офицер НКВД, еще при вступлении на освобожденные территории, должен был при необходимости проводить проверку поступающих сведений, информации... доносов... о тех, кто сотрудничал с нацистами и совершал преступления против мирного населения. По горячим следам... В последние дни войны и, видимо, какое-то время потом, автор исполнял административные обязанности в Германии, должен был заниматься восстановлением и организацией нормальной деятельности. Об этом он и пишет.
Все оформлено в виде дневниковых записей. Но мне все же думается, что это больше художественно-документальное произведение... в смысле, не то что дневники в натуральном виде. Перед публикацией автор провел их художественную обработку. Ну, то есть - написал и расписал все подробно, развернуто... чтобы постороннему читателю все было понятно, без долгих комментариев... чтобы это был связный текст... Нет, я не сомневаюсь, что автор опирался на свои дневники и рабочие записи. Но мне слабо верится, что они изначально были именно такими... подробными. Вплоть до диалогов и описаний природы. Это, как мне представляется, скорее элементы художественного текста. Кроме того - это же огромный пласт текста! Почти 600 страниц мелким шрифтом. В боевых условиях, при дикой нагрузке и постоянных бросках с одной точки на другую - было ли у автора вообще время и возможность все так подробно записывать? Не говоря уж о том, как это все хранить и возить с собой... Вот мне и думается, что сами записи, наверно, были краткие, для себя, для памяти. А работал над ними автор уже потом.
Кроме того, мне кажется, какие-то фрагменты автор явно компонует, ну, чтобы это были отдельные, законченные мини-истории внутри текста... Как, например, история русской девушки с оккупированной территории, которая при немцах работала в обслуге (в проститутках, попросту говоря, но, по ходу, в те годы у нас это было не принято выпячивать) и уехала вместе с отступающими немецкими частями, и ее следы потом еще обнаруживались при продвижении наших на запад. Или автор определенно вставляет какие-то морально-нравственно-идейные моменты, ну вот как в кино, когда персонажи говорят что-то правильное, красивое, возвышенное. Он это делает хорошо, красиво получается... но я все же сомневаюсь, что реальные люди в реальной жизни будут вести такие разговоры... Это, скорее, драматургическая правда... подчеркнуть характеры, выразить идею... все такое.
В любом случае, это очень интересный материал. В первой части речь идет о том, как наши войска начали постепенно освобождать захваченную территорию, гнать немцев на запад. Пронзительное повествование... уничтоженные города и деревни... выжженная земля... трагедии маленьких людей, попавших в водоворот войны... При этом, что характерно - с обеих сторон. По своему роду деятельности автор должен много общаться с немцами, он их подробно изучает, описывает. Они там все время старались выяснить, что противник думает, чувствует, как относится к происходящему. Нельзя ли его перевербовать и использовать (кого-то было можно, кто-то сам предлагал, но этих еще надо было тщательно проверить!). Выясняли историю жизни, как они вообще относятся к Гитлеру, нацизму. В общем, работали на перспективу, уже тогда соображая, что после войны надо будет строить какие-то отношения, как-то...
С теперешней точки зрения какие-то моменты предстают адски наивными. Автор, к примеру, свято уверен, что уж в нашей-то стране, с нашими людьми такое невозможно в принципе. Или что если какие-то немцы поддерживают нацизм и Гитлера, так это потому что они не умеют думать. А если бы подумали, так поняли бы, за кем правда. Сейчас скорее встает вопрос о разных картинах мира...
В то же время автор описывает, что все время сохраняет бдительность - ну вот, что все-таки старается различать тех немцев, которые искренне готовы вести антифашистскую пропаганду и в плен сдаются из идейных соображений - и тех, которые действуют исключительно ради спасения жизни и говорят то, что хочется слушать советскому командованию... В какой-то момент автор очень искренне описывает свой срыв, нервное истощение. Надоели эти постоянные скрытные, лицемерные немецкие рожи, одни и те же речи... Есть ли вообще какой-то смысл, какая-то польза во всей их деятельности? Ну, само собой, командование отечески сделало втык, вправило мозги. Кончай, значит, истерику, иди работай. Каждый должен трудиться на своем месте, куда поставили.
Во второй части наша армия уже перешла границу, сначала движется по Польше, потом вступает в Германию. Заключительная стадия войны. Сейчас в работе автора появилась новая специфика - интересуют уже не чисто пленные, немецкие части и так дожимают, они все более массово сдаются в плен - интересует настроение и образ мысли местного населения. Тоже очень выразительные картины - разворошенная Германия, беженцы на дорогах, хаос и неразбериха. Брошенные дома, да что там - целые поселки и города. Приметы невиданного изобилия...
Автор описывает, что перед вступлением на территорию Германии многих из командования начало волновать, как наши солдаты отнесутся к немецкому населению, как вообще себя вести, что делать. После всех тех ужасов, что были обнаружены на нашей освобожденной территории. Ожидались погромы мирного населения, расправы из-за мести. Это вызывало серьезные опасения и тревоги, велись яростные дискуссии. Как потом оказалось - насколько я поняла из текста - все более-менее разрешалось своим порядком. То есть, в первые дни была сильная ненависть, злоба, особенно при виде чистеньких, богатых домиков, но дальше при ежедневном столкновении с этими немецкими беженцами, стариками, женщинами и детьми, испуганными, мечущимися, растерянными, тут уже больше возникает забот, куда их пристроить, как их накормить... А в последние дни войны командование и вовсе стало брать всю ситуацию под контроль - автор упоминает про специальные приказы по армии - запрещается самовольно входить в дома, забирать какое-то имущество, продукты. Это же распоряжение доводится до сведения местного населения - чтобы были в курсе своих прав. По-прежнему думают о том, как выстроить жизнь в будущей, новой Германии.
В последние дни войны автора назначили уполномоченным в военный совет - заниматься административной деятельностью, следить за порядком. По изложению автора, он тут пошел простым путем - в каких-то городках, поселках беседовал с местными жителями, узнавал, кто тут пользуется авторитетом, кого уважают - ну, если это не нацисты, конечно - и именно этим людям предлагал возглавить местные общины и вести восстановительные работы. Это все тоже очень интересно. Я бы с удовольствием почитала и об этой деятельности автора, как все происходило, какие возникали проблемы, как разрешались... Тут в финале упоминаются буквально несколько дней после завершения войны, но и то уже возникают какие-то ЧП, криминальные случаи. Возможные диверсии от скрывшихся нацистов. Но дальше автор уже не написал...
А может, он и собирался, но не успел. Я посмотрела в инете - включая страничку автора на LiveLib - сведения довольно скудные. Автор рано скончался - в 1963 году, может, только и успел подготовить свои мемуары до момента окончания войны, последняя книга вышла уже после его смерти. Может, и по его деятельности по строительству в Германии остались материалы, необработанные...

@темы: Книги

---

Книжный столик

Д.Щеглов. Три тире.

«01.02.45. Жители уже встречаются везде. Они охотно разговаривают, но что они говорят! Я сообщил, что до Берлина нашим войскам осталось девяносто километров. И никто этому не удивился. Они «знают», что фельдмаршал Паулюс со своей новой армией, составленной из сторонников комитета «Свободная Германия» дерется на стороне Красной Армии.
Спрашиваю:
- Откуда у вас такие сведения?
Люди пожимают плечами и улыбаются:
- Мы же видим, что у вас применяется немецкая тактика. Без наших немецких пленных вы не могли бы иметь таких успехов.
Эта вежливая снисходительность еще и еще раз вскрывает нацистское высокомерие. Все искренне и гневно открещиваются от Гитлера, но тем не менее себя они считают «ведущей» расой.»

«Чем дальше идем вперед, тем громче и нетерпеливей бойцы задают вопросы своим политрукам: что же такое капитализм? Почему у немецкого крестьянина такое сытое богатство?»

«02.02.45. Оглядываюсь на эти огромные залы по пятьдесят и более метров и вдруг с недоумением понимаю, что все это добро принадлежит одному человеку! А ведь у нас на родине все большое и прекрасное мы привыкли относить ко многим, к «нам», к государству. А тут просторы десятков комнат, прелесть огромной каменной террасы, лестница, ведущая к фонтану в сад, - все это нагромождение удобств было к услугам только одного! После Октябрьской революции я успел отрешиться от чувства собственности и приобрел новое ощущение мира. А то, что мы сейчас увидели, мне показалось историческим уродством. Охватило какое-то особое, почти физически осязаемое чувство различия – «они и мы».

«03.02.45. – Вот этого… мир не видел… - говорил майор патетично, таинственно разворачивая пакет. – Лучшая шерсть! Лежала на прилавке. Я спросил – сколько? Никто не ответил. Я попросил завернуть… Опять никто не ответил. Я взял бумагу и завернул сам… И теперь пошлю домой… О!
Мария пощупала уголок материи, покрутила его в руках и иронически усмехнулась:
- Лешенька, сынок мой… Это же чистая бумага!
Но майор не сдавался:
- Тишина! Спокойно! Это еще не факт! Если бы сестра моя понимала даже в четыре раза меньше, чем я… в красивых вещах… и то было бы уже… великолепно! Сойдет! Ах, как досадно, что не шерсть! Машенька, ты не шутишь?
Но Машенька не шутила, действительно он захватил дешевенький эрзац.
- Ничего, ничего! – утешал сам себя майор. – Еще мы встретим синюю шерстяную птицу!»

«04.02.45. Вдоль дорог повсюду огромные красные пятна. Это перины, в отчаянном страхе брошенные жителями. Кое-где эти символы немецкой домовитости отвратительно вспороты и белый пух широко разлетелся и прилип к сырой земле. Этот былой и сытый «пуховый» уют, измазанный в грязи, отвратителен, от него почти тошнит.»

«На душе терпкий, горький осадок. Захватчик, насильник, завоеватель – тому все равно, потому что другие народы ему не нужны, они только мешают. А нам как раз дорог такой народ, мы с народом хотим дружить…»

«05.02.45. Бежит ли население само, или его угоняют? Это существенно, и это надо точно знать.»

«09.02.45. – Пойдемте со мной на пункт, где регистрируют всех жителей, и там вам скажут, что дальше делать… Не правда ли, госпожа Барвинская, порядок должен быть везде?
Подняв на меня глаза, Барвинская долго молчала.
- Так оно и должно быть. Я понимаю. Что мне взять с собой?
- Пальто. Вы там пробудете недолго. Я скажу, что вы подписались… под обращением.
- Да… придется жизнь начинать сначала. Поздно?
- Нет.
- Но я же не молода… У меня такой характер: я не могу с собою покончить… Мне все интересно.»

«11.02.45. Мало людей, их не хватает, чтобы нанести последний, окончательный удар. Очевидно, все резервы направлены на запад, под Берлин, а мы обязаны без пополнений, теми силами, что есть, сбросить остатки немцев в море. Получилось так, что сжатый на небольшом пространстве враг имеет количественный перевес, хотя морально он уже разбит, опустошен.»

«14.02.45. А солнце греет по-мирному, хотя война еще идет. Земля разбухла и чавкает под ногами совсем по-русски, и нисколько не сердишься, когда сапоги глубоко уходят в весеннюю пахучую грязь.»

«18.02.45. В домах у местного населения почти нет книг; во всяком случае, они не видны и не заметны.»

«19.02.45. Как глубокие вздохи, чередуются дни наступлений и передышки. Словно примеряясь, мы с разбега берем барьер и снова – пауза.»

«Когда через высокое заднее крыльцо спускаешься на двор, окруженный тяжелыми кирпичными сараями, тогда становится понятной «наступательная» сила этого тучного и жирного богатства. Это не просто двор, это хозяйственная крепость, и бело-черные коровы в хлевах, и сотни кур в специальных помещениях – это не просто скот и птицы, это магическая сила, которая таит в себе жестокую, нам непонятную жажду личного обогащения.»

«Если на столе у помещика лампа из мрамора или бронзовая пышная люстра, то в крестьянской комнате – имитация, суррогат, эрзац, но такого же внешнего вида. И этим эрзацем вещей и мыслей Гитлер хотел убедить народ, что грядет немецкое счастье! Огромной силы хитрый маневр. Внешне уравнять классы!»

«27.02.45. – Дочь звали Эдит. Звали?.. Как я стал говорить… Потому что тогда был мир… Мир! Какое забытое слово…»

«- Вы чувствуете, какая стоит тишина? Может быть, уже мир?»

«28.02.45. Встреча с этими людьми, способными невозмутимо рассказывать, как они в короткий срок уничтожили Варшавское восстание, оставила такое ощущение, словно я прикоснулся к змее, для которой ее смертоносный яд – естественная часть природы.»

«01.03.45. Заговорили о конце войны. Очевидно, это будет не раньше осени, так как слишком много сил человеческих пришлось уже отдать. В полках осталось… около сотни боевых солдат. В полках! А то и меньше Некем занимать деревни, когда после артобстрела немец отходит сам!
- Ждать нельзя, а воевать-то некем! И резервов нам сюда уже не дадут. – Начальник отдела укомплектования, подполковник Н., работавший до войны в ЦК, говорит очень мягко, и глаза у него печальны. – Вот этой тяжелой правды наш народ в тылу не чувствует. Не знает. А кое-кто считает, что и не надо знать. Ведь легче представлять войну как действие каких-то уставных соединений, укомплектованных, молодых, свежих… А людей-то нет!
И вспомнился мне генерал Захаров, командующий фронтом: «Не забывайте никогда, господа писатели, что Волга-матушка народной крови в землю утекла».

«05.03.45. – Мы с Николенькой ух как жили! Николенька у меня на ученого шел. Учился, учился… Я целых два года с ним свету не видела… Оттого и в стрелковый кружок пошла. Думала, там хоть при случае застрелюсь.»

«17.03.45. Альфред кладет на стол просмотренную им пачку последних немецких писем и с возмущением указывает на одно из них. Он прав, это стоило подчеркнуть красным карандашом. «Наслаждайся войной, потому что мир будет страшен».

«25.03.45. За разрушенным мостом хуторские постройки заволакивает красноватый дым. Это пыль от глиняных черепиц придает серой гари такой красочный и театральный вид.»

«Огонь всех батарей сосредоточен на опорных пунктах. Они расположены в сараях, и эти кирпичные мирные сараи возведены так крепко, что выдерживают даже прямое попадание.»

«- Ты выросла, Маша, знаешь?
- Неужели? Жалко, зарубки не сделала на дверях… намного ли выросла?
- Видишь ли, Мария, сейчас такие совершаются события, что этого нельзя не чувствовать. Хорошие люди вырастают, а маленькие и злые становятся еще хуже…»

«26.03.45. Каждый пленный должен по распоряжению Наркомвнудела быть нормально одет, иметь головной убор, сапоги, судок. У большого сарая, в стороне, уже стучат по жести молотки: там выделывают миски. Но немцы – народ аккуратный, у большинства все при себе. Сдавались в плен они умело, домовито: с мешками, одеялами, бритвами, порнографическими фотографиями. В кирпичном амбаре поместились немецкие портные, и из подолов своих необычайно длинных, бабьих на вид, шинелей шьют неказистые чехлы вместо утерянных головных уборов.»

«В этом воспитанном кругу офицеров, под весенним солнцем, отчетливо был «слышен» один ответ, хотя этот ответ и не произносился вслух: «Реванш еще возможен… мы вернемся… мы фронтовые, опытные офицеры.»

«27.03.45. По шоссе, идущим от морских поселков тянутся «наши» люди, сотни угнанных или бежавших из России добровольно. Были и такие. Кто их разберет сейчас? Подозрительно, что все эти люди дошли до моря вместе с отступавшей немецкой армией Зачем? Рассчитывали, что их тоже посадят в лодки? Нет, это навряд ли угнанные. Наши солдаты их встречают хмуро, с недоверием. Вот семья из местечка Вырица, под Ленинградом. Старуха бабка, «сам» с женой и дети. Все смотрят весело: у них немецкая телега, упитанная лошадь, полно барахла. Навряд ли они довольны, что оказались с нами лицом к лицу.
Привычка определять людей по виду заставляет меня насторожиться. Вчера в таких же группах подполковник Сидоров увидел человека у телеги и узнал своего солдата, перебежавшего еще в 1942 годуна сторону врага. И если бы не чудо-случай, жил бы себе этот изменник родины и поживал. Вернулся бы к себе в село героем и говорил бы всюду о тяжких муках, какие он испытал в плену. Но верней всего, что он осел бы где-нибудь по пути в Россию и замел следы.»

«29.03.45. Нечупенко все-таки ворчит:
- Всегда майор возьмет себе самое чистое и самое удобное помещение…
- Ручки, товарищ подполковник… Они все могут сделать. Убрал всю грязь, и стало хорошо.»

«- Посуды много, это правда. И эдакая, и такая, и всякая… А часов?! И на стене, и на полке, на шкафу…
- Точность.
- Экономия нервной системы. Вы поглядите: песочные часы. Их можно устанавливать или на три, или на пять минут… автоматически раздается звонок… чтобы яйца не переварились. Простая и практическая конструкция. Смотрит, подполковник, изо всех углов… со всех этих полочек прет на тебя организованность… Все продумано, всяческая мелочь. Все удобно. Тик-так… Идет немецкое точное время. Знаете, что меня интересует? Как мы разбили всю их точную армейскую махину… со звоночками на песочных часиках? Значит, не в этих штучках-дрючках заключается сила государства и народа, а в чем-то совсем ином…»

«- Только знаете, майор, лучше таких… особых слов не надо. Боюсь я красивых слов.
- Неправильно это, подполковник. Все должно быть вокруг красивым.»

«- В музыке я ничего не понимаю. Вот, скажем, скрипка… тили-пили… Ну, что в ней хорошего? Но я обязательно научусь слушать музыку. Не смеюсь.»

«01.04.45. Рузвельт уже заявил, что война оборвется внезапно и просто, и к этому надо быть готовым. Но что это значит – «быть готовым»? И смеем ли мы допустить, чтобы это случилось «просто»? Разве не следует пересмотреть очень многое из того, что было неверным в мирные дни, до войны, и что не должно повториться?»

«06.04.45. Снова Польша. Пересекаем бывший «коридор». В комфортабельных коттеджах бывших нацистских фюреров уже поселились местные поляки с ближайших улиц. Война здесь кончилась, и мы для всех действительно освободители. Но не слишком ли поспешно, жадно и нетерпеливо потянулись жители к оставленным вещам?»

«16.04.45. Наступает время засевать огороды, а это основной источник дохода маленького городка, и потому все стремятся получить какую-нибудь бумажку от Красной Армии или от новых городских властей. Люди хотят себя обезопасить от грабежей, и в их представлении наши печати дают гарантию неприкосновенности.»

«В оперотделе сообщили, что начался штурм Берлина.
- Немцы сняли с запада почти все свои дивизии и перебросили против нас. Вот тебе и второй фронт! Союзнички!»

«21.04.45. Подробно повторил содержание документа и последние слова о том, что его надо немедленно довести до всех бойцов и офицеров.
- Ну что ж… - лениво и без всякого интереса заметил капитан Диденко. – До сих пор вели мы себя правильно, а теперь настала пора поведение изменить. Называется это – диалектика. Простая вещь.
- А разве вы сами не понимали, что было плохо и что хорошо?
- Не крутите шарики, майор! Такие вещи решают только директивы. Спустили указание – будем выполнять. Все!
- А в собственной голове не должно быть партийных мыслей?
- Чего? – капитан щурит равнодушные глаза. – Всегда живут от одной директивы до другой. Вот так вот, уважаемый майорчик…
За короткий срок этот славный юноша на моих глазах превратился в службиста, исполнителя директив. Так спокойней, и этому его учит жизнь. Хорошо, что наши приказы мудрые, но они лишь подводят итоги, суммируют и иногда запаздывают с решением вопроса. А ведь надо, чтобы думающий коммунист (а недумающего коммуниста быть не может) сам выносил суждения, то есть, стремился бы исключить из своей жизни пассивное ожидание приказов.
Мой дорогой, я знаю, тебе внушали, что ты уже лучший из лучших на всей земле. Но это далеко не так! Ты сам еще не шевельнул ни одной клеткой в своем мозгу, чтобы действительно сделаться лучшим. Достоинства своей родины и ее силу, ее социальные преимущества ты переносишь на себя. Гениальность социального переустройства ты успокоенно приписал себе, даже не думая, не размышляя о том,что такое вообще человек социализма.»

«23.04.45. Мы на пороге самого Берлина! До центра города двадцать два километра! Поместились в небольшом железнодорожном доме, где, очевидно, жили низшие служащие. В маленьких квартирах удобная уютная мебель, зеркала… в кладовых домашнего соленья мясо, банки законсервированных фруктов, клубничное варенье… Чем глубже внедряемся в Германию, тем противнее это довольство, за которым все острее чувствуешь покорение Европы. Вот так со смаком бы, наотмашь и двинул эти аккуратные банки-склянки!»

«24.04.45. Казарменного вида двухэтажный дом. В одной из квартир обнаружены двое повесившихся. Очевидно – муж и жена. Их тела еще не остыли. Оба молоды. Кто же они? Чья неправда, чья ложь привела их к такому решению – умереть? Помещение обставлено очень скромно. Ясно, что это трудовые люди. На фотографиях кусочки жизни, счастья, веселые лица, смех… И в каждой комнате одни и те же жуткие портреты: Гитлер, Гитлер, Гитлер… Но если ты убежденный наци, то почему же самоубийство, а не борьба? Или это идейный крах?»

«Сегодня всем отделам штаба армии зачитали приказ, запрещающий самоснабжение, самовольное переселение немцев или выселение их без вещей и без продуктов. Запрещено также брать у населения скот, птицу, кроликов и т.д Все бесхозное имущество должно сдаваться интендантам.»

«26.04.45. В Берлине собраны отборные фашистские дивизии и части СС. Для этих смерть действительно единственный выход. Английское радио в который раз уже передает о массовых самоубийствах нацистских фюреров и больших чиновников. Когда солдаты входили в правительственные здания, фашистские чиновники сидели на своих местах, но были уже мертвы. Все приняли какой-то яд. Бургомистр города Лейнц отравился у себя в служебном кабинете вместе с женой и грудным ребенком. И смеяться над этим, как делают иные, никак нельзя. Ведь если где-то уцелеет такая ярость и выползет опять наружу, быть снова схватке, быть беде!»

«Весть о том, что в Гессенвинкеле появился советский комиссар так быстро разошлась, что через полчаса в саду возле моих дверей уже стояла очередь. Это были инженеры, предлагавшие свои услуги, лавочники, которые скорей хотели открыть свою торговлю, здесь были женщины, сдержанные, деловые и энергичные. Они просили только об одном: чтобы по ночам ходили патрули.
- Иначе, господин майор, о Красной Армии будет неправильное представление.
После них вошло еще четыре немца, плотно прикрыли дверь и очень деловито сообщили имена нацистов, по всей вероятности оставленных в поселке с диверсионной целью.
- Мы не хотим, чтобы наши жизни и имущество подвергались опасности из-за этих злых людей…»

«Во всех поселках близ Берлина живет пролетариат, и это усложняет, как ни парадоксально, восстановление мирной жизни. Именно перед этим населением нам важно сразу же раскрыть суть нашей армии, ее военные и политические цели.»

«29.04.45. Они вышли на шоссе из леса, где за колючей проволокой помещались их бараки. Взволнованно и смело расспрашивали о России, а о себе рассказывали горестные вещи. Это были угнанные на работу, рабы, не те, что попадались раньше, нагруженные краденым барахлом. Эти идут гурьбой, передвигаются шумным табором, у них нет ни телег, ни тачек… суматошно и весело вскрикивают женщины, выскакивая из-под носа проносящихся машин, и все беззлобно, со слезой смеются:
- Русского человека не может переехать русский!
И тут же шествуют немцы-беженцы с белыми повязками на рукавах и с белыми флажками на телегах. У этих порядок и почти военный строй. Они как будто покорились своей судьбе. Это помещики, владельцы предприятий. Я вижу, как они стараются скрыть неприязнь к русским офицерам и солдатам.»

«01.05.45. На стене углового дома читаем на дощечке: Вальштрассе. Но это одно название. Улицы нет. Одни скелеты зданий. С мягким, даже приятным шелестом неожиданно обваливается угол большого дома, и все застилает белой пылью, удушливой словно дым.»

«07.05.45. Последний приказ по нашей армии о строгом запрете военнослужащим заходить в дома без комендантского наряда женщины знают наизусть. И он уже висит на всех подъездах. Вообще трудностей не так уж много. Пресловутая точность немцев помогает во всех хозяйственных вопросах, и никаких актов саботажа пока что не отмечается нигде.»

«09.05.45. Вот он конец, конец войне! Приказ по армии и сообщение: подписана безоговорочная, полная капитуляция. В столовой штаба армии готовится банкет, а для меня идут все те же будни. В Плауэ ЧП. Неизвестно кем ограблен новый бургомистр. Надо ехать туда, выяснять, снимать бездействующего коменданта, рапортовать и прочие подобные дела.»

«Мир… Ну да, конечно… шелестят листы, лягушки квакают… Конечно, это мир. Но для меня за этим словом еще ничего нет. Он вошел так просто, вместе с запахами сирени и весенним солнцем, что кажется обыкновенной вещью.
Ну что ж, теперь домой! Ты смеешь прямо и спокойно взглянуть в глаза своим детям. Ты вобрал в себя события и опыт множества боев, и ты обязан будешь рассказать об этом всю правду, порою горькую, но без которой нельзя шагать вперед. Я расскажу, я постараюсь сохранить все дневники и документы…»

«10.05.45. Нет, мира еще нет! Сейчас в Германии начнется новая борьба – за дружбу, за взаимопонимание… борьба идей, борьба мировоззрений.
Сегодня наше отделение гуляет, а мне надо разворачивать работу. Пришли хозяева кино и просят о разрешении открыть театры. Всю первую половину дня просматривал их фильмы. Это любовные истории о верных невестах и верных героях-женихах, отдающих свою жизнь за фюрера. Рекомендовал не разрешить.
- Вы нас хотите разорить!
Я усмехнулся:
- Ничего! Потерпите, пока не заведете других картин!»

«11.05.45. Проводил совещание с учителями в Плауэ. Основной вопрос: учебники и новые программы. Сразу за этим другое совещание – с актерами, музыкантами и интеллигенцией. Я обратил внимание на то, что все пришли придавленные и говорили шепотом; оказывается, кто-то среди них пустил слушок, что всех зарегистрируют, а потом будут высылать. В Сибирь!»

«15.05.45. Из Гентина сообщают, что произошло серьезное ЧП. Самозванец-бургомистр расстрелял несколько жителей из тех, кто активно помогал восстанавливать порядок. Вот она, первая диверсия! Организована она нагло и очень смело. Откуда взялся этот бургомистр – никто не знал. Я никого не назначал, но у него видели какой-то документ «с красной звездой». Кроме того, у его дверей стояли два солдата Советской Армии. И молчали. Интересная деталь. Похоже, что они не знали, или плохо знали русский язык. Оказывается, они же и проводили расстрел. Но сейчас ни этих солдат, ни этого бургомистра нет, они успели скрыться.
- Вы можете хотя бы их описать? – допытываюсь у шляпы-коменданта майора Моштуловского.
- Нет.
- Почему вы не проверили, кто и когда назначил к вам в город бургомистра?
- Я не знал, что надо проверять. Это же дело немцев.
Весь день ко мне ходили жители Гентина и совершенно добровольно давали справки о бургомистре и его внешнем виде. Мнение большинства, что это посторонний человек, но… в городе остались еще ярые нацисты.»

---

Читательский дневник

Д.Щеглов. Три тире.
«4 февраля 1945г. На подсохших буграх сидели группы немецких женщин. Возле них прямо на земле спали дети, и, очевидно, они были не способны идти дальше. Едва волоча ноги, показались старухи, идущие неведомо куда. За ними новая группа матерей с детьми. Малыши держались за низенькие коляски, за юбки матерей и покорно тянулись рядом. Я смотрел на этих человечков, страдающих за преступления их отцов… В карманах у меня было печенье, взятое в дорогу, и я роздал все. Дети угрюмо брали и медленно откусывали, не произнося ни звука. Они были похожи на щенков, раздавленных колесом телеги. Зато их матери заговорили сразу и неудержимо об «ужасе», который происходит вокруг, и о том, что русские солдаты их накормили и не сделали никакого зла.
Вдруг от толпы отделилась женщина с ребенком на руках. Она перешла шоссе и остановилась, глядя вперед, на маленькое озерко, подернутое тонким льдом.
- Ты куда идешь, Эмми? – раздался чей-то измученный, бесстрастный голос.
- Что? – откликнулась женщина. – Куда-нибудь. У меня пропало молоко.
- Сейчас же иди назад.
- Не все ли равно…
- Иди назад!
- Вас зовут… - говорю я тихо. – Идите к ним.
Прижав ребенка к груди, мать смотрит на меня, ее губы начинают вздрагивать, она боится произнести слово, чтобы не разрыдаться.
- Кто в этом виноват?»

А.П.Чехов. Письма.
«Чеховым. 29 апреля 1890г.
Проснувшись вчера утром и поглядев в вагонное окно, я почувствовал к природе отвращение: земля белая, деревья покрыты инеем и за поездом гонится настоящая метелица. Ну, не возмутительно ли? Не сукины ли сыны? Калош у меня нет, натянул я большие сапоги и, пока дошел до буфета, продушил дегтем всю Уральскую область. А приехал в Екатеринбург – тут дождь, снег и крупа.
В России все города одинаковы. Екатеринбург такой же точно, как Пермь или Тула. Колокола звонят великолепно, бархатно. Остановился я в Американской гостинице (очень недурной) и тотчас же уведомил о своем приезде А.М.Симонова, написав ему, что два дня я-де намерен безвыходно сидеть у себя в номерею
Здешние люди внушают приезжему нечто вроде ужаса. Скуластые, лобастые, широкоплечие, с маленькими глазками, с громадными кулачищами. Родятся они на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствует не акушер, а механик. Входит в номер с самоваром или графином и, того гляди, убьет. Я сторонюсь. Сегодня утром входит один такой – скуластый, лобастый, угрюмый, ростом под потолок, в плечах сажень, да еще к тому же в шубе. Ну, думаю, этот непременно убьет. – Оказалось, что это А.М.Симонов.»

---

С днем рожденья!

pitilimchik, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

Ирина Матлак "Академия пяти стихий. Возрождение". Фэнтези, любовный роман. Вторая часть из цикла... Еще одну книжку добила. Чудно - надо же хоть как-то сокращать завалы...
Первую часть я прочитала уже давненько как... (заглядывая на год) три года назад. Довольно бодро прочитала. Взялась за вторую. А потом мне вдруг резко стало скучно и неинтересно, и книжка упала в завалы...
Я уж точно и не помню, о чем там говорилось то. (что-то вычитывая и припоминая) Так, вроде там была девица-попаданка из нашего мира... и у нее обнаружился редкий и сильный магический дар... Или не попаданка? Да нет, точно, попаданка! Потому что я больше всего запомнила, как автор с кристальной незамутненностью ободрала цикл Завойчинской про магическую академию библиотекарей, а там ГГ была попаданка. А! вспомнила. Там было две ГГ. Одна попаданка, а другая - на перевоспитании. Соответственно, одной достался ректор, другой декан, которые оба были роковые и сексуальные. А еще там происходили таинственные убийства студентов... или покушения... которые назвались иссушения... потому что злодеи из них магию выкачивали. Это все отчаянно расследовали. Ага! там дракон у них возрождался, и злодеи старались для него собрать магию и дракона возродить, а герои старались им помешать. Ну вот, более-менее все стало ясно. А в этой книжке, значит, происходит спасение мира. Сначала все долго готовились, тренировались там, закалялись, а к финалу отправились в горы, где должен возрождаться дракон, чтобы там на месте соорудить Великое Заклинание и победить дракона.
Ну... вроде все и не так страшно... скорее смешно но скучновато. Как же тут все медленно тянется... и опять злодеи, опять их происки, их розыски... Я все-таки серьезно думаю, что не стоило автору растягивать эту бодягу на две книги. Надо бы было покороче, в одну все ужать... Вон первая книга как бодро пролетела! С другой стороны, может, эта бодрость происходила от потащенного у Завойчинской материала. Ну, по крайней мере, там была интрига, неясность некоторая была. Как ГГ вольется в новый мир и новый коллектив, как там будут отношения с ректором... то есть, с ректором это не она, это другая - ну, с деканом. А здесь с этим все уже ясно, только и занимаются своим противодраконьим заклинанием...
Финал, к слову сказать, вышел вообще... слов нет, жалостное зрелище. Ну вот, лично у меня, когда герои долго и трудно боролись, сражались и расследовали, к финалу дождались явления Главного Зла, а дальше последовал пшик в духе - "а что, лучше ничего не надо? а, ну ладно..." - у меня от этого всегда складывается впечатление, что это что-то такое чисто детсадовское.
По части непринужденного заимствования автор осталась верна себе. Тут в дело пошел аж Конан Дойл! со внезапным обнаружением фамильного портрета в галерее. Я прямо ждала, что кто-нибудь там воскликнет каноническое: "Вот так начнешь разглядывать фамильные портреты и уверуешь в переселение душ!" Само расследование проходило - умереть не встать - путем видений и сновидений... то есть, ничего не было, не было, а потом заявлялось, что вот это так, а то этак, потому что у меня интуиция сработала. Ну что тут скажешь - обратно жалостное зрелище.
В любом случае, я рада, что добила эту злосчастную книжку, потому что у меня еще скопилось сколько-то книжек автора. Очень интересно, будет ли она и там так же лихо заимствовать и перепевать, и что с кого... или как там все будет идти...

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Литературная газета.
Сергей Кургинян: «Театр для нас – возможность понять через сценическое действо то, что простым размышлением или в дискуссии не улавливается. Понять самим и дать возможность другим присоединиться к этому процессу своеобразного исследования. Это очень интересно – мистериальный театр.»
«После развала СССР все быстро поняли, что проиграли. Кто-то говорит об этом открыто, кто-то прячет эту мысль внутри себя, третьи считают, что об этом «неудобно говорить», четвертые дергаются… Но все, даже записные либералы, понимают, что проиграли. Идея реванша сидит внутри каждого русского, и никакой другой объединительной национальной идеи нет.»
«Когда случилась история с ГКЧП… Понимаете, я в этой истории не участвовал. Мы готовили XXIX съезд партии, хотели снять Горбачева. Но если бы я верил в возможность спасти Союз с помощью чего-то сходного с тем, что случилось на площади Тяньаньмень, то, может быть, я мог бы что-то направить в эту сторону. И вот я задаю себе вопрос: а может быть то, что я в такой вариант не верил, было ошибкой? Может быть, тогда бы и Советский Союз существовал бы до сих пор?»
***
Владимир Березин: «Нужен целый мир, ныне исчезнувший, а повторить его нельзя. Это как военная форма деда: надеть можно, а стать красным командиром уже не получится.»
***
Илья Сельвинский.
«…И мать уходит. Держась за карниз,
Бережно ставя ноги друг к дружке,
Шажок за шашком ковыляет вниз,
Вся деревянненькая, как игрушка,
Кутая сахар в заштопанный плед,
Вся истекая убогою ранкой,
Прокуренный чадом кухонных лет,
Старый, изуродованный ангел.
И мать уходит. И мгла клубится.
От верхней лампочки в доме темно.
Как черная совесть отцеубийцы,
Гигантская тень восстала за мной.
А мать уходит. Горбатым жуком
В страшную пропасть этажной громады,
Как в прах. Как в гроб. Шажок за шажком.
Моя дорогая, заплакана маты…»

В.Денисов. Стратегия. Колония.
«Боцман все уже облазил, кроме подвала. В последнюю комнату я входил с фонарем, там ни одной бойницы в стенах. Зашел и сразу вышел.
- Эйнар, не входить!
- Что случилось, Тео?
- Человеческие следы на полу. Стой там, а я посмотрю. «Кастет», «Гоблин» - срочный сбор! Первый этаж, дальняя.
Вот тут пыль оседала от души, никаких сквозняков. Я опустился на пол, что твой Шерлок Холмс, достал из кармана лупу. Она у меня хоть и невелика, зато со светодиодной подсветкой, можно рассматривать след в косо падающих лучах.
Визитер заходил спокойно, никого не опасаясь, шаги ровные, уверенные. Не высок, метр семьдесят пять от силы, шаг нормальный, без нажима и раскачки, колено почти выпрямлено. Не нагибался и не останавливался. Зашел, убедился, что ничего тут нет, и спокойно же вышел. Точное время визита определить не просто. Я нагнулся носом к камню. Граньки уже начали обметаться свежей пыльцой. Месяца четыре, не меньше. Особой пыли тут нет, основное уже осело. В таких местах новые потоки пыли генерируются, в основном, дальней или близкой сейсмикой, падежом рядом крупных деревьев или ударами грома. А если ураганчик хитрый? Я встал и прошел к самому дальней углу, почти к стене, опять присел. Одинаково – и здесь, и у входа, ну разве самую малость… Не врывался сюда воздух, но по архитектуре, ни по случайному погодному факту.
От четырех месяцев до полугода назад сюда заходил человек. Не дикарь, в обуви. Обувь кустарная, но прочная и крепкая, работал человек с опытом или же нормальный ремесленник. Подошва с невысоким каблуком. Каблук сделан из старой автомобильной резины.»

---

Читательский дневник

А.Васильев. Хранитель кладов.
« - Это обидно. Почему-то все думают, что мы, получив разрешение войти в дом, сразу же осушаем его хозяев.
- А это не так? – я присел на скамейку и вытянул ноги. – Неужто вы иногда приходите к ним просто так? Ну, пропылесосить ковер или телевизор посмотреть?
- Нет, - вурдалак устроился рядом со мной. – Мы ведь тоже люди. Да, не совсем такие, как раньше, но тем не менее. Для нас тоже существуют понятия «дружба», «верность», «любовь». Представь себе, Хранитель, мы тоже умеем любить.
- Сейчас расплачусь от умиления, - фыркнул я и достал сигареты. – Слушай, у меня сегодня был не самый простой день, потому сразу переходи к делу, а все вот эти заходы оставь для впечатлительных девочек. Внешность у тебя самое то, щетина модная, голос проникновенный, текст отменный, любая из них тебе свое горло подставит. Тем более что вампиры сейчас в тренде.
- Спасибо западным коллегам, - оскалился вурдалак и пригладил волосы ладонью. – Кто-то там хорошо вложился в рекламную кампанию нашего племени, подари Ночь ему гарем, состоящий из девственниц. Наши тоже пытались что-то подобное сотворить, но получилось так себе, все скатилось в незамысловатую притчу о добре и зле, а вот там все по уму забабахали, чем и обеспечили нам достаточно сносные условия существования довольно надолго..
- И что, даже Отдел на хвосте не висит? – выпустил дымок я. – Не поверю.
- Если девка сама говорит «выпей меня», то у Отдела не может быть никаких претензий. – Вурдалак снова показал мне свои клыки. – Ее никто не неволит, она сама сделала свой выбор. Свобода воли – вот высшее достижение современного мира. Нет ориентиров, нет устоявшейся морали, сегодня личное пространство победило общественные ценности. Я же говорю – не самое плохое время настало. Мы больше не ночные убийцы или нежить, мы – субкультура.»

К.Маккуистон. Красный, белый и королевский синий.
« - Приятного вечера, Алекс, - отрезает Генри и поворачивается, чтобы уйти.
Так он решил, что последнее слово за ним? От этой мысли Алекс напрочь слетает с катушек. Не соображая, что делает, он протягивает руку и дергает Генри за плечо. Но тут принц разворачивается и почти отталкивает Алекса. Следующее, что Алекс осознает, - как путается в собственных ногах и налетает спиной на ближайший стол. К своему ужасу, он видит, что на нем возвышается массивный восьмиярусный свадебный торт, но уже поздно. Схватив Генри за руку в попытке удержаться на месте, Алекс тянет его за собой, и оба, потеряв равновесие, с грохотом обрушиваются на столик.
Словно в замедленной съемке он наблюдает за тем, как торт накреняется, пошатывается и, наконец, соскальзывает с подставки. Белоснежной кремовой лавиной исполинский кошмар диабетика стоимостью 75 тысяч долларов рушится на пол.
В ту же секунду во всем зале воцаряется тишина. Всего одно мгновение – и вот они с Генри лежат на узорчатом ковре среди развалин торта. Бокал, который Генри держал в руке, разбился, расплескав свое содержимое на обоих участников происшествия.
Первое, что думает Алекс, пялясь в потолок – с ног до головы облитый шампанским и измазанный в глазури от торта, - что танец Генри и Джун станет не самым знаменитым событием вечера. Потом он думает, что мать, несомненно, его хладнокровно прикончит. Он слышит, как лежащий неподалеку Генри медленно бормочет:
- Твою же мать.
Прежде чем его ослепила вспышка камеры, Алекс смутно осознает, что впервые слышит, как принц выругался.»

---

Андрей Васильев "Хранитель кладов". Городская фэнтези, произведение из того же мира, что и цикл про ведьмака Смолина. Люблю я, как автор пишет, все его книжки мне нравятся...
Сюжет: молодой человек Валерий Швецов (что-то около тридцати) счастливо и весело проживает в Москве. Валерий по натуре раздолбай, или, выражаясь по гламурному - дауншифтер... Происходя из слоев современной элиты, он не стремится делать карьеру, вращаться в высоких сферах и все такое. Его вполне устраивает работа в одном из полузабытых архивных отделов. Платят мало, но коллектив хороший, и напрягаться не приходится... Но жизнь Валерия круто меняется, когда однажды он ради любопытства выезжает со старыми приятелями "на коп" - то есть, в Подмосковье на раскопки. Там Валерий умудрился заблудиться в лесу и, выйдя ночью к замеченному костру, попал на самую настоящую ведьму, проводящую свои ритуалы в духе черной магии. Ведьма со своими ведьминскими целями намеревалась вызвать Великого Полоза, что-то пошло не так - то есть, ясно что, внезапно вывалившийся из леса Валерий вляпался в ритуал... В результате, Великий Полоз нагрузил обоих заданием - за определенный промежуток времени они должны отыскать определенное количество предметов из старинных кладов, выкопанных, по разумению Великого Полоза, подлыми людишками, которым они совсем не по чину. Если задание не будет исполнено, обоих ждет жуткая смерть. Для выполнения задания Великий Полоз произвел Валерия в Хранители кладов... Сейчас Валерию предстоит узнать, что кроме привычного мира существует еще и Мир Ночи, где обитают ведьмы, колдуны, ведьмаки и всевозможная нечисть и сверхъестественные создания. И нужно в кратчайшие сроки найти в этом мире свое место, поскольку все эти существа рассматривают людей, как свою законную добычу, и каждый преследует свой интерес. А Хранитель кладов, понятное дело, нужен всем и каждому...
Еще на стадии чтения аннотации - на автор тудэй, из мазохизма - я посчитала, что это будет такая калька с книжек про Смолина. Ну, это и оказалась калька! То есть, схема та же самая. Тот же тип ГГ, обычный парень, поневоле получивший какие-то сверхъестественные способности и вовлеченный тем самым в дела и интриги скрытого магического мира. Та же необходимость освоиться со своим даром и узнать о новом мире. Те же приятельские отношения с домовыми и лешими... Тот же обрушившийся на ГГ вал происшествий и приключений, часто опасных для жизни, когда нужно успевать поворачиваться и противостоять всевозможным противникам. Но я все равно не возражаю! Мне нравится этот мир и этот цикл, и эта история тоже очень понравилась. Все же тут получилось что-то под немного другим углом. Интересная штука с этими кладами. Появились новые интересные персонажи... Мелькают и некоторые уже известные - но в том цикле они были в эпизодах, на второстепенных ролях, или вообще просто упоминались.
Я привычно высматривала книжки автора в Армаде, а тут вдруг - раз! - и он выходит совсем в другом издательстве... Вот автора мотает... Следует ли уже переживать и бояться? Надеюсь, что они хоть выпустят вторую книжку, я знаю, что она есть! Уже очень хочется читать дальше. Там же еще не рассказали, как ГГ пойдет искать для домовых потерянное кольцо... И страшно интересно, какое будет следующее задание от Великого Полоза, а то тут за всю книжку еле-еле первое выполнили... И как вообще у ГГ будут складываться отношения с вампирами и прочей московской нечистью, не говоря уж про судных дьяков...
Интересный момент - здесь у автора внезапно появился персонаж Корнева! То есть, упоминается. Магистр Филипп вон Черен. И активно так упоминается, от него тут магический амулет всплывает... А что, если один автор вот так, в позитивном ключе, упоминает персонажей другого автора - так они, наверно, в хороших отношениях? Может, они еще и вместе чего-нибудь напишут? (мечтает)

@темы: Книги

---

(лазая в ЖЖ) а вот что-то думаю - а что-то давно Корнев никаких известий не подает... А он сегодня раз - и подает. Пишет, что разлюбил писать о своих планах. Ну, видимо, над чем-то работает...
С- значит стабильность. Он опять обещает взяться за продолжение цикла про город Осень. Я думаю, это уже становится частью магического писательского ритуала. Обещает про Осень, возьмется за что-то еще...

---

С днем рожденья!

~Iva~, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

С днем рожденья!

 sarga, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого замечательного!

---

Читательский дневник

Ю.Нагибин. Дневник.
«30 января 1942г. По дороге шел лыжный батальон, хорошо снаряженный, вооруженный автоматами, клинками, с шанцевым инструментом на ремне и свернутыми плащ-палатками за спиной. Дети лет семнадцати. Они были все без исключения малорослы, трогательны и измучены. Они то и дело останавливались и бессильно ложились в снег, в странных, беззащитных позах – один на локте, другой на спине, ноги подогнуты, третий свернулся калачиком, как в своей детской постели. И все же: если писать о них – неверно изображать их, как только беззащитных, малолетних страдальцев. Я вижу сквозь всю их усталость и тоску, как они метко бьют из-за брустверов, как с криком «Ура!» наступают под огнем противника, именно – наступают, то есть участвуют в этом сознательной силой, а не как стадо ягнят…
Всюду валяются трупы лошадей. Иногда трупы зашевеливаются и даже подымаются на шаткие ноги. Лошадь стоит пять, шесть часов, день; я не знаю, что бывает с ними потом. Верно, снова валятся на снег. Почти все трупы разделаны, мясо снято с ребер, груди. Лошади на дорогах войны – не кавалерийские кони, а тягловые, грустные лошадки, самое печальное, что только можно вообразить. Шкура висит, словно непомерно большой чехол на кукольной мебели, черные мутные глаза на длинных мордах с детской слезой, шаткий шаг, - у людей я пока что этого не видел. Вот в чем загвоздка!»

О.Глушкин. Обретенные причалы.
«В море я всегда вырывался с охотой. Оно манило меня своим простором и кажущейся свободой, к тому же я хотел познать мир. Так на несколько лет домом мне стал океан, квартирами – каюты на кораблях. Какое это было счастливое время! Во второй свой рейс я вышел механиком-наставником, в штатном расписании непредусмотренным, а потому и каюты для меня не было, и поместили меня в запасную каюту, размещенную в судовой трубе. Вот такой был мой дом на водах. И все же это лучше, чем общая каюта, которая досталась мне в первом рейсе. Неудобств я старался не замечать. А преимуществ было – хоть отбавляй! Тралили мы у берегов Исландии в марте-апреле, и было у меня в каюте всегда тепло. Но главное, что меня особо радовало – расположение каюты выше всех палуб. Стоило приоткрыть дверь – и моим глазам открывалось качающееся пространство вод и то взлетающая вверх, то опускающая промысловая палуба. Визжали троса, втягивался через слип серебристый, туго набитый рыбой кусок трала, пузырилась зеленая ячея. Я сбегал вниз – и поток бьющейся о палубу скумбрии несся мне навстречу. Весь свой восторг от встречи с морем я записывал в толстые тетради. И было так уютно писать за маленьким столиком по ночам, и такой полнотой всего сущего наполнялся я, когда выходил из каюты и смотрел на качающиеся в небе звезды, так было мне потом тепло в своей каюте, стены которой обогревались дымом, исторгаемым нутром нашего траулера…»

М.Жванецкий. 70-е.
«Это астрономы поделили жизнь на годы, а она идет от книги к книге, от произведения к произведению, от работы к работе, и если уж оглянуться, то увидеть сзади не просто кучу лет, а гору дел вполне приличных, о которых не стыдно рассказать друзьям или внукам где-нибудь в саду когда-нибудь летом за каким-нибудь хорошим столом.»

---

Читательский дневник

А.П.Чехов. Письма.
«Ал.П.Чехову. 25 февраля 1890г.
Инфузория! Мне необходимо возможно более подробное знакомство с газетной литературой о Сахалине, ибо она интересует меня не со стороны одних только даваемых ею сведений. Сведения, конечно, сами по себе, но , Гусев, нужно и историческое освещение фактов, составляющих суть этих сведений. Статьи писались или людьми, никогда не бывавшими на Сахалине и ничего не смыслящими в деле, или же людьми, заинтересованными, которые на сахалинском вопросе и капитал нажили, и невинность соблюли. Храбрость первых и уловки вторых, как элементы затемняющие и тормозящие, должны быть для исследователя ценнее всяких сведений, кои по большинству случайны и неверны; элементы сии отлично характеризуют отношение нашего общества вообще к делу, а к тюремному в частности. Автора же и его побуждения поймешь только тогда, когда прочтешь его статью полностью.»

А.Васильев. Хранитель кладов.
«- Я тут, - взывал ко мне голос. – Иди сюда. Иди скорей, человек.
Мне бы сообразить, что слово «человек» произнесено не случайно, но какой там! Я шустро зашагал в ту сторону, откуда неслись стоны, не забывая при этом поглядывать назад и следя за тем, чтобы поляна все же хоть как-то виднелась за деревьями. Снова заблудиться у меня желания не было. Потому чуть и не свалился от неожиданности на землю, когда дошел до нужного места…
Мне навстречу из земли выпрыгнул конский череп размером с обеденный стол. Зубастый, огненно-красный и призрачный.
- Ох, ё! – я отшатнулся назад, вытаращив глаза. – Сгинь-пропади!
- Отпусти меня, - потребовал череп, лязгнув зубами. – Тебе власть на то дана! Сделай положенное и забирай все! А меня – отпусти!
- А что ты имеешь в виду? – уточнил я. – Слова сказать, как всегда?
- Я закладной! – в глазах черепа блеснули нехорошие багровые огоньки. – Или не видишь? Отдай мне одного из тех двух, что ходят рядом. Одна жизнь за мою свободу – и забирай злато, Хранитель. Я уйду и не стану преследовать тех, кому ты его передашь, они смогут спать спокойно и умрут лишь тогда, когда придет их срок.»

А.Гардт. Восточный роман.
«Я спряталась лицом в его широкое плечо, затянутое в легкую кожанку.»

---

Александра Гардт "Восточный роман". Городская фэнтези, любовный роман... фанфик, литдорама, что угодно. Унылый трэш. Вот бывает трэш энергичный, бодрый - герлфренд с зелеными сосками, женщина, рожающая близнецов - девочку и рыбу, герлфренд с макушкой в виде вращающейся галактики... Хоть приятно время провести... А тут все уныло до крайней степени, никакой радости.
Сюжет: девушка Нина Светлова - обычная студентка в одном из московских вузов... Или как ее? аспирантка уже? какую-то магистерскую она пишет... В общем, живет обычной жизнью, и тут вдруг на нее выходят представители городской нечисти и объявляют, что она является судьей. Судья должен судить разные кланы магических существ, разрешать споры, все в этом роде. Его давно не было, а вот сейчас нашли ГГ. Все звучит очень заманчиво... вот только оказывается, что в городе неспокойно - кто-то совершает таинственные убийства представителей разных кланов, все друг друга подозревают, вот-вот начнется межклановая война... Что может сделать ГГ, чтобы помочь своим новым друзьям, которые успели стать ей родными и близкими?
Аннотация, в общем, была довольно завлекательной... М... я даже припоминаю, что тогда как раз запустили проект с литдорамами, я решила почитать. Что-то даже прочитала, а в этой книжке завязла. Вот решила добить. Унылая херомантия, бесит она меня. Очередная история про никчемную девицу, которая вдруг вызвала интерес у сверхъестественных разных тварей, все ее хотят, она избранная, боже мой.
Дальше будет спойлерно. Автор сбила мне настрой с самого начала. Вот, значит, эта девица, Нина, студентка. Изучает Корею. Без понятия, что это за вуз в Москве, где "изучают Корею". Кого там готовят, для чего... Начинается с того, что прибывает группа корейских студентов на учебу, и ГГ с подругой поручили их встретить и обустроить. ГГ при этом косплеит партизана, изображает, что она не знает корейский и всячески уклоняется от порученных ей обязанностей. Не знаю, что тут имела в виду автор, какую мысль хотела донести, что подчеркнуть в образе ГГ... Какого-либо логичного объяснения таких выкрутасов не дано. Лично я решила, что ГГ припадочная.
С этой группой приезжает молодой корейский парень Чжаён, он весь из себя хорошенький азиатский мальчик. Проявляет интерес к ГГ, несмотря на то, что та изображает немую и прячется. ГГ чувствует волнение. Чжаён все-таки пробивается к ГГ и завязывает общение. И тут оказывается, что она судья! Для магических кланов, тайно живущих в Москве! кланы разной нечисти, все сплошь азиатские. Казалось бы, при чем тут азиатская нечисть, если Москва? А вот! нечисть во всем мире договорилась поменяться! Что ли для безопасности, или для чего, я уж не помню. И сейчас азиатская нечисть живет в Москве, а русская нечисть еще где-то... в Париже... Вот сколько я читаю фэнтези-книжек, никому такое в голову не пришло, а автор придумала. Ну ладно.
ут обитают японский, корейский, китайский кланы, судьи давно не было, а сейчас появилась ГГ, и все от этого просто счастливы. ГГ тут же предлагают высокую зарплату, и все начинают ей делать подарки - разные магические артефакты и драгоценности. ГГ приходит в восторг от такой жизни. Тем более, что все представители нечисти являются сплошь хорошенькими азиатскими мальчиками. От такого у ГГ совсем сносит крышу. Больше всего ей запал в душу глава японского клана, мальчик Ямато, он вообще капец хорошенький, у него длинные серебряные волосы и все такое. Но неважно, ГГ все равно цепенеет от каждого нового появляющегося хорошенького азиатского мальчика. Хотя Ямато, конечно, вне конкуренции.
ГГ начинают предлагать рассматривать разные дела и случаи. Оказывается, что свою должность надо отрабатывать. Тут я не знаю, но сдается мне, что автор слабо понимает, что нужно писать в детективе. ГГ, соответственно, рассматривает дела и случаи через пень-колоду. ГГ дура, попросту говоря. Ничего расследовать она не может в принципе. Не говоря уж о том, что ей не до работы и не до расследований, она постоянно истерит из-за Ямато, который на нее так посмотрел, или не так посмотрел, или вообще не посмотрел, больше она думать мало что способна. Да ей даже не приходит в голову поговорить, расспросить, что вообще люди, то есть, нечисть, хотят-то...
Вот, к примеру, случай. Вызвали ее в один из кланов, где возник дикий скандал из-за младенца. ГГ приезжает, то есть, привозят ее, выходит глава клана с младенцем, выходят две девицы-лисицы, которые кричат друг на друга, кто имеет права на этого младенца. Все хотят услышать решение судьи. И что ГГ? А у нее болит голова, она опять переживает из-за Ямато, она объявляет, что объявит свое решение завтра и уезжает! Какая прелесть (с) Вот что здесь вообще происходит? Что за младенец, откуда взялся? Почему вообще возник этот спор, на каком основании? Зачем лисицам вообще младенец? может, они его тупо съесть хотят? (здесь вообще вся нечисть ест людей, но ГГ это нисколько не смущает... они же все такие хорошенькие... ) В общем, ГГ уезжает к себе, где заливается слезами, пьянствует с Чжаёном, обсуждая хорошеньких азиатских мальчиков (Чжаён, соответственно, девочек) и личные отношения с ними, нервно курит и т.д. Ладно там наутро этот Ямато прислал ГГ своего зама, который хоть разъяснил, что вообще произошло. Это они хорошо сделали, потому что ГГ так и не пришло в голову что-то начать выяснять. Значит, эти две лисицы были лучшими подругами, и одна пришла к другой в гости, а тут кто-то подбросил под дверь младенца - и началось. Типа они обе не могут родить детей, вот они вцепились в этого младенца, посчитав, что это им дар богов. Ну, хорошо, хоть есть его не собираются. И какое же в результате решение выносит ГГ, которая типа судья? Она им в итоге объявила, что пусть они между собой решат, кто заберет себе младенца, а кто пойдет в детдом и усыновит другого младенца! Гениально! Да ведь конфликт как раз и возник из-за того, что они не смогли между собой договориться... Но, конечно, по воле автора все тут же восклицают, что - да и впрямь! чего это мы! так и сделаем! вот если бы судья не сказала, мы бы и не додумались! я фигею, дорогая редакция.
Вот так всю дорогу и идет. Ну, там еще начались эти таинственные убийства и покушения, угроза межклановой войны, все начали психовать и волноваться, забегали, пытались расследовать, что происходит. Но так ничего и не нарасследовали, пока в финале Злодей сам не вышел из сумрака и не разъяснил, что это он вообще устроил и зачем. ГГ исправно бегала вместе со всеми - я честно не поняла, зачем они ее везде с собой таскали, толку от нее все равно не было никакого. Время от времени ГГ с умным видом провозглашала что-нибудь настолько банальное, что челюсти сводило... Ну там - "а вы не задумывались, что у вас может быть какой-то тайный враг?" Или - "ситуацию нужно срочно взять под контроль". Но все, конечно, по воле автора от этого мрачно задумывались и глубокомысленно изрекали - "а ведь Нина права", "Нина дело говорит". А у меня все время вертелся в мозгах прилипчивый анекдот про моральное поощрение кота... ну, вы знаете - "кот, ты кушаешь! ты такой молодец!!"
Ах да, в итоге ГГ таки оказалась избранной, дочь дракона, нет, дочь двух драконов, один восточный, другой западный, тьфу ты. То есть, она все равно человек и не обладает никакими способностями, но нечисть захотела ее у себя иметь. Зачем, не знаю. Видимо, чтобы было. Для этого они и придумали должность судьи, хотя судья им нафиг был не нужен, но они хотели так к себе ГГ привязать. Правда, я в толк не возьму, почему нельзя было просто прямо объявить ГГ - ты наше сокровище, наша принцесса! и просто так осыпать ее подарками и прочим.
Совсем не поняла, почему понадобилось делать ГГ студенткой, придумывать ей роман с преподавателем (бывший). Почему нельзя было ее просто сделать школьницей шестнадцати лет? Все равно ГГ всю дорогу ведет себя как дурная малолетка, из заучек, на которую первый раз посмотрел хорошенький мальчик. Что поразительно, все окружающие тоже начинают вести себя, как малолетние дебилы (с) Гоблин, хотя им по несколько сотен лет... Ямато этот - автор долго интриговала, что он, кто он... Типа ГГ не может понять. А остальные персонажи время от времени роняют загадочные замечания - "так ты так и не догадалась?" Что доводило меня до бешенства. ГГ не догадалась. Я тоже. Я не смыслю ничего во всех этих азиатских делах, мангах и дорамах. Но ГГ же как бы специально обучается в институте по этой части! Изучает Корею. Почему она не знает того, не знает этого? К слову сказать, автор не объясняет и не разъясняет вообще ничего. Например, про Чжаёна сказано, что он хваран. Что это такое - догадывайтесь и узнавайте сами. Автор вам ничего не обязана. Все должны знать про хваранов, черт бы их побрал. Ближе к финалу наконец выяснилось, что Ямато - вампир. Тупо. Инкуб, поди, все дела. Господи, и всего-то?! Стоило интриговать и огород городить...
На обложке сделана, видимо, визуализация этой великой любви ГГ. Я посмотрела на это изображенное нечто, на тоненьких ножках, с опухшим лицом, с длинными жидкими обесцвеченными патлами, по виду сальными... По новой убедилась, что ГГ - больная на всю голову.
Я даже пробовала что-то смотреть по автору. Наткнулась на хвалебные речения Дивова и Аверина. Что автор пишет... ух пишет... проникновенно как-то, не помню. Решила, что они с автором находятся в личных дружеских отношениях и хотят сделать ей приятное. Иначе не могу объяснить подобное бесстыдство.

@темы: Книги

---

Будни чайника

Размышляя так и этак, решила все-таки попробовать опять пить кофе. Это дерзкий поступок, кофе в диету не входит. Но очень хочется, для меня это как бы символ нормальной жизни... сварить утром чашечку кофе...
Залезла в гугл, пересмотрела какие-то сайты на тему - можно ли пить кофе при диабете. Все пишут разное! Одни утверждают, что кофе даже полезен... только молотый и с сахарозаменителем... ну так и я пью молотый и с сахарозаменителем! С другой стороны, это пишут ярые фанаты кофе или на кофейных сайтах. Что они еще другое напишут. Другие запугивают страшными последствиями.
Измаявшись, я решила, что если попробовать неделю... потом замерить, что получается по уровню сахара... Рассуждая, что, может, я не умру за неделю от питья кофе. В первый день, в общем-то, показатели были довольно обычные...
Потом я решила, что если допить то кофе, которое у меня запасено, и которого ужасно жалко, так больше можно кофе не пить!
Ну и конечно - сегодня зашла в супермаркет, там акция, продают кофе Paulig ruby, раньше я такой не видела. Очень интересно. Обещают нотки шоколада. Тут же я вспомнила, что читала в журнале про придуманный новый шоколад, что-то там как раз рубиновый... В общем, пачка добавилась к запасам.
Эх.

---

Рылась в букинистическом разделе на озоне - опять и снова, в который раз! - и меня поразила строчка из аннотации одной из детских книжек. Что-то там в духе "вот, думают, что при социализме жить легче, а на самом деле трудно" и все такое. Книжка не знаю о чем, о радостях ударного труда, в этом роде.
Но я вдруг все думаю... и у меня родилась очередная теория.
Ну, в самом деле! Нам после развала СССР все время втирали, что при проклятом совке жить было легче - для всяких там совков - потому что вот просто так все доставалось, а надо работать и стараться, закон жизни, все такое. Это все вранье.
На самом деле, думаю я, при социализме жить труднее. При капитализме гораздо легче. Не в плане того, что отдельному человеку лично приятнее или удобнее, а чисто касательно организации структуры общества и ее поддерживания/сохранения. Капитализм - более простая общественная структура, и за это счет более прочная, ну и агрессивная, и дальше со всеми вытекающими. Социализм - более сложная структура, из-за этого более хрупкая и уязвимая.
Капитализм держится за счет жесткой внешней силы - в том, что касается каждого звена структуры. То есть, если ты существуешь в капиталистической системе, то совершенно неважно, в каком именно ее звене ты находишься, что должен делать и как ты себя чувствуешь, и как ко всему этому относишься. Тебя просто заставят делать то, что ты должен делать на данном конкретном месте, и делать это наиболее эффективно. Если ты не можешь или не хочешь - тебя просто выкинут из системы нафиг и поместят на это место другого. Сама система никак не пострадает и продолжит нормально функционировать. При капитализме системе все равно, кем именно является каждый отдельный человек, грубо говоря, хороший он или плохой. Она будет нормально существовать при любом варианте.
При социализме без вариантов - каждый отдельный человек должен быть хорошим, причем всегда. Тут внешней силы не имеется, и систему должны сохранять все ее члены, каждый в отдельности на своем конкретном месте, постоянными и сознательными усилиями. Это, естественно, трудно и несет в себе высокие риски. Если кто-то на своем месте начнет филонить, то данное звено в системе отключится, система где-то начнет работать вхолостую. При накоплении критической массы неработающих звеньев система разрушится. Что и произошло с СССР в 80-е. До этого система более-менее сохранялась за счет внешних факторов, которые как бы выступали вместо жесткой внешней силы, сначала - просто потому, что большая часть общества помнила, "как нам плохо жилось раньше, а сейчас гораздо лучше", потом из-за внешнего врага, угрожающего полным уничтожением.
Короче говоря, на примере, табуретка более прочный предмет, чем микроскоп. Если табуретка упадет (что еще произойдет при достаточно редком стечении обстоятельств), то ее можно просто поднять и пользоваться ею дальше. В самом крайнем случае, если при падении у табуретки отломалась ножка, то можно приколотить новую, без потери качества. Если упадет микроскоп, он просто сломается и будет мало на что пригоден. Гвозди только забивать. Так что потом малолетние дебилы( (с) Пучков-Гоблин) могут с умным видом рассуждать, что - какая же глупость, этот микроскоп, сколько там бессмысленных деталей, и нафига городить огород, если молоток сделать гораздо проще, и он будет прочнее и удобнее.

@темы: Умозрительное и конспирологическое

---

Читательский дневник

Discovery.
«Впервые штоллен упоминается в 1329 году в рукописи, повествующей о невиданном угощении, которое преподнесли одному из немецких епископов накануне Рождества. Считается, что форма выпечки намекала на младенца Иисуса, завернутого в пеленки. Интересно, что современный человек вряд ли счел бы это лакомством – изначально для приготовления штоллена использовали растительное масло, овсяную муку и воду. Других ингредиентов не было, ведь пекли его во время рождественского поста.
В 1430 году курфюрст Саксонии Эрнст и герцог Альбрехт обратились к папе римскому, чтобы он разрешил заменить растительное масло на сливочное и добавить молока, но Николай V был непреклонен – внести коррективы в рецептуру удалось только спустя более полувека. Примерно тогда же в Дрездене пекари получили патент на ставший впоследствии знаменитым дрезденский штоллен – в него начали добавлять рекордно большое количество сливочного масла.
По традиции штоллен выпекают за 30 дней до подачи на праздничный стол. Это делается, чтобы кекс как следует пропитался вкусом начинки, состоящей из вымоченных в роме изюма и орехов. Оригинальный штоллен делается из особого тяжелого теста на натуральных дрожжах – сухие не годятся. На подготовку теста, начинки и выпекание уйдет около суток, храниться же правильно приготовленный штоллен в темном и прохладном месте может от трех до шести месяцев."

А.Васильев. Хранитель кладов.
« - Спасибо за советы! Если не секрет, почему вы мне помогаете?
- Сделал ведьме гадость – на сердце пришла благость, - охотно ответил старичок. – А еще… Нас, Лесных Хозяев, когда-то Велес сотворил из таких вот пней. Чтобы за вотчиной его смотрели, заботились о ней, как о дитятке родном. А присоветовал это ему Великий Полоз. Вот и выходит, что он нам вроде батюшка родной. Ты ему глянулся, а стало быть, я тебе помочь должон. И другие мои братцы тоже, я им весточку отправлю. Ежели беда какая приспеет, так ты в лес иди, всегда в нем найдешь защиту и кров, не сомневайся. Только вот что: в городе нас, лесовиков, не сыскать. Деревья у вас там есть, а нас, хозяев, нет, не можем мы там существовать. Слишком мало жизни вокруг и слишком много камня. И злобы через край.
- Это да, - признал я. – Злобы в городе хоть отбавляй На том стоим.
- Эхма. Ничего ты, гляжу, не понял, - с жалостью глянул на меня дедок. – Ладно, пошли, Валера, отведу тебя к приятелям. А там, глядишь, жизнь тебя сама всему научит, если смерть раньше не приберет.
Шли мы недолго, минут двадцать, и я даже не заметил, как оказался на той самой опушке, с которой вчера днем началось мое жутковатое путешествие в лесную сказку.
- Дрыхнут твои дружки, - хихикнул лесовик. – Не-не, ты не думай, они полночи бегали, орали, тебя кликали. Гудели как заполошные железкой этой на колесах, всех птиц перепугали. Недавно угомонились, часа полтора как.
- Чую, мало мне не покажется, - вздохнул я. – Добро, если только обматерят, могут и морду набить.
- Зато от чистой души, - обнадежил меня старичок. – От друга и синяк в радость – так у нас говорят.»