"Встречи с прошлым". Выпуск 7. Письма, дневники. Архивные материалы.
Про что: это сборники, которые стали выпускать уже на излете СССР... По сути - разбор архивов.
Я уже давно их видела - в букинистическом разделе на озоне, но все как-то не решалась подобраться. А тут увидела одну книжку в библиотеке - очень удачно. Оказалось, действительно очень интересно... Только надо иметь в виду, что сборник - он и есть сборник. Здесь полная мешанина. Разные специалисты помещают разные материалы - и в разной форме. Кто-то пишет статью и своими словами излагает материал, сопровождая это все цитатами из документов. Кто-то пишет введение и помещает просто подборку тех или иных документов. Разные эпохи, разные персоналии... Но мне такое нравится.
Сразу честно признаюсь, что я читала не все. Ну вот, мне как всегда интересны письма-дневники, это я и читала. А разный имеющийся художественный материал - различные там черновые редакции того или этого, или отрывки неизвестного творчества кого-либо из хранящихся рукописей - это все для любителей отечественной словесности... (Хотя, в виде исключения, максимы-афоризмы Дон-Аминадо - это я тоже прочитала, что уж тут читать-то... )
Ах да! еще здесь на вкладке помещены фотографии, касательно представленного материала. С интересом посмотрела.
Наиболее интересным, на мой взгляд, тут была подборка писем Шаляпина жене и дочери. Про Шаляпина я раньше читала книжку Коровина. Ну, собственно, тот образ, который складывается по итогам чтения писем нисколько не отличается от обрисованного Коровиным... (что, конечно, говорит о мастерстве Коровина не только как художника, но и как литератора, однозначно надо еще его почитать ). Это какой-то... до такой степени совершенный, законченный эгоизм... или эгоцентризм? Настолько нечто абсолютное, замкнутое на самом себе, что даже не вызывает раздражения. Ну, вот такой был человек - явление своего рода. По крайней мере, талант (если верить современникам и искусствоведам - я в этом не разбираюсь, в оперном пении то есть ) Но все равно было очень пронзительно читать последние письма - нет, Шаляпин не страдал тоской по родине, но в то же время, судя по всему, он и не чувствовал себя отрезанным от нее... как мне кажется. И как он рассказывает в письмах, что слушает советские радиопередачи, с восторгом посмотрел новый советский фильм (однако, "Петр I" )... Интересно.
И точно так же интересна, хотя и другая по духу, подборка писем Наровчатова (поэт) к Ольге Берггольц. Идет война, Берггольц находится в осажденном Ленинграде, Наровчатов находится на фронте, иногда слушает ее радиопередачи, иногда пишет ей письма... Они товарищи, так сказать, по поэтическому цеху... Ну, не знаю, возможно тут замешаны еще какие-то чувства - в письмах что-то проскальзывает вроде такое... И особенно острое впечатление - последнее письмо, уже из 70-х годов, поздравления с юбилеем. Постскриптум...
То есть, я не имею в виду, что другие помещенные здесь материалы не представляют интереса, просто эти подборки получились какими-то наиболее цельными. Но вообще вот хочется и в остальные сборники заглянуть. Эх, если еще они есть в нашей библиотеке...

@темы: Книги

---

Книжный столик

Встречи с прошлым. Вып.7.

В.Ходасевич – Ю.Айхенвальду. «22.03.1928г. Нина Петровская перед смертью была ужасна, дошла до последнего опускания и до последнего ужаса. Иногда жила у меня по 2-3 дня. Это для меня бывали дни страшного раскаяния во многом из того, что звалось российским декадентством. Жалко бывало ее до того, что сил не было разговаривать. Мы ведь 26 лет были друзьями. Пишу это Вам потому, что она рассказывала о Вашем участии к ней. Но Вы и представить себе не можете, до чего она дошла в Париже».

А.А.Добровольский (Тришатов) – Н.С.Ашукину: «1913г. … тот задний двор литературы, где родятся журналы, растут, живут или умирают».

«31.10.1920г. Если сел бы писать, я знаю это, опять начнешь кричать без запятых… да нет, я молчу упорно, разве есть что-нибудь лучше молчания?»

Ф.Шаляпин – жене:
«18.04.1902г. Сегодня начинаются мои выступления в «Фаусте». Что-то будет? Я не знаю почему, но петь в провинции немного боюсь. Публика здесь очень глупа, они думают, что Шаляпин должен иметь трубный голос, которого у меня нет».

«18.03.1903г. Сегодня были на пирамидах. Это нечто грандиозное и очень интересное. Я хотел забраться наверх, на пирамиду, но, поднявшись до середины, должен был спуститься, так как закружилась голова. Жаль, что не могу переносить высоты, а то залез бы на самую вершину…»

«26.04.1903г. …Видишь, что написал мне этот большой дирижер и большой артист; это меня окрыляет, потому что я придаю большее значение словам больших артистов, нежели аплодисментам публики, которая иной раз ничего не понимает».

Шаляпин – дочери.
«24.11.1909г. Получил твое письмецо, которое меня, по обыкновению, страшно обрадовало. Ты не можешь себе представить, какое чувство удовольствия испытываю я, когда вижу, что моя маленькая Ариша уже может писать письма своему папе. Это удовольствие тем больше чувствую я, что мне пришлось довольно долго его дожидаться, целых семь лет. Ведь ты на восьмом году только стала уметь писать».

«03.01.1923г. Письма твои получил, будучи в Чикаго. Пел там пять спектаклей «Мефистофеля», и должен сознаться, что публику привел в состояние обалдения. Там, кажется, сейчас происходят какие-то специальные заседания по трактованию моего таланта. Ну, пускай их. Это занятие хорошее, а то они все здесь такие бизнесмены, что просто в горле першит, того и гляди вырвать может».

«20.03.1928г. Вчера смотрел фильму «Иван Грозный» с Леонидовым. Оно, конечно, хорошо, но царь… грозный, может быть, но едва ли царь. Курьезно! Мне казалось целый вечер, что это Луначарский оделся монархом и свирепствует, а так как Луначарского я не привык видеть столь отвратительно свирепым, то и Грозный этот не оставил у меня настоящего впечатления».

«30.11.1930г. Вижу я сейчас очень ясно, что театр вообще и везде переполнен или мошенниками, или совершенными ослами, не требующими «опровержения». Толпа стала такая невежественная и убогая, что на ее капусте-голове помещается со всякими удобствами различный паразит».

С.Н.Дурылин – Пастернаку:
«01.11.1929г. Я ничего не забыл из своего прошлого. Наоборот, оно мне ближе теперь, чем было еще недавно. И я помню, благодарно и прочно, юношу, который в тоске и лирической смуте однажды сказал мне: «Мир – это музыка, к которой надо найти слова». Юноша этот занимался тогда музыкой. Все знали и одобряли это и видели в юноше будущего талантливого композитора, ученика Скрябина. И, услышав эти слова от него, я сначала удивился: музыкант должен был бы сказать наоборот: мир – это слова, к которым надо написать музыку, но п о э т должен был бы сказать именно так, как сказал тогда этот юноша. И я поверил, что он – поэт. Теперь это знают все, читающие книги. Тогда, пожалуй, знал это действительно я один».

«Я ее, молодость, сгоняю со двора, а она возвращается, и все шепчет: «Разве ты – не я?» И нечего ей возразить… К моей (нашей) молодости я ближе теперь, чем был десять лет назад».

Пастернак – Дурылину:
«07.11.1929г. В конце 26-го года в Швейцарии скончался Рильке. Мне так и не удалось написать о нем статью в ближайшие к его смерти месяцы. Но дело не в том…Пожив в кругу размышлений, такой замысел предваряющих, я подивился тому, насколько не рвусь я узнать его биографию, или лучше сказать, насколько не от н е е жду решающих указаний для работы. И тут то самое, что я чувствовал всю свою жизнь, я впервые понял очень отчетливо. Что истинная биография большого, векового поэта состоит в том, что делалось и случалось с людьми, его пережившими и на нем сложившимися…»

«Сильно состарился и я. И я рад старости: в моих обстоятельствах это возраст уместный и подходящий».

Дурылин – Пастернаку:
«26.11.1929г. Письмо Ваше получил одновременно с книгами… Пусть «связанность». Связывается лишь то, что может быть связано. Есть и несвязуемое. Как все странно – и какая у «странного» нестранная логика!»

«Вещи приходят, когда что-то вызывает их в нас».

«Что значит «измениться» - «все течет», что, в самом деле, это значит? Про-текает? В-текает? Ис-текает или вы-текает? Или у-текает? Тут сотни возможных состояний – умилений, одержаний – все в одном. И текучесть нас и мира – ощущаешь непрерывно, но ощущаешь – то как ущерб, то как разлив, то как исток, то как впадение куда-то, то как неостановимую широкую «реку времен». И сам – то тонешь, то выплываешь, то вьешься спирально в омутной круговерти… Я могу сказать, как Вы: я тот же и никуда от себя не ушел, и знаю теперь, после множества опытов и перемен, ничего во мне не переменивших, что уходить – не значит уйти… И куда уйти? Можно слышать мир – и искать слова к этой музыке, как когда-то хотели Вы, или наоборот, можно читать, как рукопись, мир и искать музыку к этим словам (без нее они страшны)… разницы не будет».

«Полгода назад получил письмо от Метнера. Ему предшествовало мое письмо о его последних песнях… когда он думал, что музыка никому не нужна. Письмо мое обрадовало его своей вылазкой в тот «вечности кусок», который есть музыка. Меня эта радость ужасно огорчила: мало же у него радостей, если и такого письма достаточно для обрадования! Значит, не вы, не мы одни. Что же! Будем жить, будем делать «вылазки» друг в друга и в нашу былую молодость…»

Пастернак – Дурылину:
«24.02.1930г. Я в рассужденьи начинал бы с себя, а не кончал собою. А так мне жизнь не мила, в последнем счете: то есть надо вперед пропитать ядом мир и время, чтобы отравить меня. И я думаю: как должен быть несчастен свет, если мне так тоскливо!»

«19.12.1944г. Собственный мой пересмотр «Гамлета» еще впереди. Те же спорные, поспешные и мелкие измененья, которые по разным побуждениям я в него вносил в эти годы (и которые, может быть, портили его) – непродуманные и полусонные уступки, которым я настолько не придаю значения, что во МХАТе, где я всегда к ним готов на ходу, я их даже не записываю и надеюсь получить когда-нибудь в собранном виде от суфлера».

«20.06.1945г. 31 мая в Оксфорде умер мой отец. Я стал стар и забывчив. Сейчас меня преследует ощущение, будто я такое же точно письмо уже раз отправил тебе. Если это правда, прости и не смейся надо мной».

Дурылин – Пастернаку:
«июль 1945г. «Реальное» всегда понимается как покорно и покойно пребывающее в своей раз и навсегда отмеренной и измеренной области: отсюда и досюда. А между тем, оно неизмеримо и несовместимо ни с какою исчерпанностью и ограниченностью пределов. «Реальное» всегда со знаком бесконечности, неисчерпаемости, продолжамости ad infinitum. И в этом смысле музыка есть реальнейшее из искусств, ибо музыка только потому и музыка, что она не может бытийствовать иначе, чем под знаком ad infinitum”.

«… Эти стихи твои и не твои: твои потому, что это лучшие твои стихи, не твои потому, что их всяк возьмет в свою душу, в свою совесть и оставит их там навсегда».

Пастернак – Дурылину:
«27.01.1946г. Я, как угорелый, пишу… У меня от пролетающих дней и недель свист в ушах».

С.Наровчатов – О.Берггольц:
«29.04.1942г. Сейчас что ни день – то лист из книги Бытия. Всю меру древнего горя испытали мы и прибавили к нему свое».

«04.09.1942г. Дома у меня все живы и здоровы. Часто получаю письма от мамы. Моя царевна //новорожденная дочь// уже сидит и улыбается. В особенности меня радует последнее – я думал, что наших детей придется специально обучать этмоу».

«07.10.1942г. Я хочу вступить в члены партии. Это все для меня. Без России мне не жить, а Россия – это коммунизм».

«25.06.1943г. О стихах я способен говорить 24 часа в сутки, и двухлетнее молчанье по фронтовым дорогам не истребило во мне сего свойства. Я не говорю о них лишь в силу необходимости, когда твердо знаю, что меня слушать не будут. Однажды я даже в боевом охранении в 60м от немце читал бойцам «Перекоп» и другое, чем так поразил наивную душу замполита этой роты, что он даже в политдонесении в бабелевских красках описал этот факт. Если даже я никогда не выплеснусь в поэты Всея Руси, я пройду жизнь как хороший миссионер Поэзии во всех смыслах этого слова. Миссионер – неудачно… тут нужно более воинствующее слово – поджигатель, что ли».

«Хоть обухом по голове бей, но фронтовики хотят видеть родные города такими, какими они их оставляли, уходя на фронт. Из писем, из газет, из рассказов – знают, что не так, другие они – талоны, затемнение, - но лишь прищурь глаза, и снова возникнет ослепительное сияние довоенного города. Понимаешь это и против воли возвращаешься к старому. Придет время, мы снова сделаем города праздничными, снова населим их вином и песнями, но отстраивать заново людей будет труднее».

«26.06.1943г. С тех пор, как мы расстались, много воды утекло. Изменился ли я – не знаю, но кое-какие качества прибавились, а основные – дурные и хорошие – обострились. Много было поводов с тех пор, как время и война стали идти параллельно друг другу для того, чтобы жизнь разонравилась, но нет – она хороша, горькая и жестокая – все равно хороша».

«22.09.1943г. Рост поэта от меньшей к большей и наконец стоящей на грани патологии откровенности. Сила Маяковского и Блока, Цветаевой и Хлебникова – в этой чудовищной и непонятной для простого смертного откровенности. Через себя – мир. В этом лирика».

«С точки зрения сегодняшнего военного дня нужно говорить о том, как город перерос, а не только перенес муку свою».

«А простоты как цели, заранее поставленной, - бойся. Она должна быть случайной. И чем случайней, тем сильнее получается. Применяться к пониманию читателя, заранее ставя это перед собой, - гибель для поэта».

«Поэзия на грани музыки – и сильный нагрев и накал всегда передается по какой-то часто даже невидимой глазу цепи».

«25.12.1944г. … Роман развивался бурно и весело – судьба щедро рассыпала препятствия, которые она обычно ставит на пути влюбленных и которые существуют лишь для того, чтобы было радостней вспоминать об удачах».

В.Ардов – С.Юткевичу. февраль 1962г.
«Наш брат – старик – чего греха таить – больше дегустирует новые книги, как это делают специалисты винного или табачного производства: отхлебнул вина из свежей бутылки, пополоскал рот и выплюнул. И уже резолюция готова: «мускат белый засушливого 1945 год». Да и в самом деле: что принципиально нового может нашему возрасту рассказать книга? Всего мы нахлебались, всего повидали…»

«Взяться за постановку «Отелло» - уже подвиг. А благополучно завершить такое предприятие – эпопея – то есть ряд подвигов».

«Эренбург рассказал мне, что когда к нему пришел молодой репортер ТАСС и увидел на стене в столовой Эренбурга рисунок углем Пикассо, то репортер вздрогнул от ужаса перед «формалистической разнузданностью» этого рисунка и спросил: «что это? Что это?» А Эренбург ответил: «Пикассо нарисовал здесь гидру контрреволюции». Улыбка озарила нахмуренное лицо репортера, и он радостно сказал: «А вы знаете? – похоже, очень похоже!»

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Elle.
Валерия: «Я не держусь всеми силами за шоу-бизнес. Может быть, поэтому мне и удается в нем существовать. Не будет его – будет что-то другое, тоже интересное».
***
«Впервые попав на съемочную площадку, Марион Котийяр начала неспешное движение навстречу всеобщему признанию. «В моей карьере не было внезапных всплесков, я продвигалась вперед потихоньку. Вообще моя карьера во многом похожа на меня». Свой сегодняшний успех Котийяр связывает с тем воодушевлением, которое она неизменно испытывает, принимаясь за новую работу, и со способностью восхищаться всем необычным».
***
Марион Котийяр: «Техника актерского мастерства мне чужда, и я не хочу обращаться к чему-то еще: достаточно персонажа и истории фильма. В начале какой-либо сцены ты словно стоишь у края пропасти и не знаешь, удастся ли ее перепрыгнуть. Ты прыгаешь, и тогда приходит эмоция, персонаж словно становится тобой и делает что хочет – вот это и есть самое большое актерское счастье».
***
«Если ваш ребенок мечтает о карьере космонавта, сделайте ему космический подарок – путешествие в Исландию».
***
«Если вы предпочитаете отдых класса Super Vip, то не забудьте – нет ничего шикарнее, чем снять дом какой-нибудь международной знаменитости. Например, аренда 8-местного домика Фрэнка Синатры в Палм-Спрингс обойдется в 7800 долларов за три ночи. Хотя гораздо более впечатляющей выглядит Casa Casuarina Джанни Версаче в Майами-Бич – огромный дом с голливудским бассейном, где можно отдохнуть за 1500 долларов за ночь. Еще один неплохой вариант – японский дом Мика Джаггера за 13000 долларов за ночь. За эти деньги Мик даже одолжит вам свой джип!»
***
«Эдинбург – самый густо населенный призраками город Старого Света. В этом может убедиться каждый гость фестиваля привидений Mary King, проходящего в мае в Эдинбурге. Рискните спуститься в древние подземелья и принять участие в исследовании паранормальных явлений».
***
Карла Бруни: «Эстетические критерии постоянно меняются. Были времена, когда девушки были женственны и самобытны, был период худышек, а сегодня мода питается молодостью. На мой вкус, слишком ранней».
***
Ирена Понарошку: «Мне кажется, когда мы танцуем и улыбаемся, вырабатываются какие-то правильные гормоны. И тогда нестрашны никакие мимические морщины, которых все так боятся. А ведь они всего лишь говорят о том, что вы – жизнерадостный человек».
***
«Наносите увлажняющий крем для лица на предварительно орошенную термальной водой кожу. Так средство не только лучше впитывается, но и запечатает больше влаги».
***
«В отдельном зале дворца три огромных портрета – король, королева и принц. На каждом подпись по-русски: «И.Глазунов. Художник из Москвы. 1967». Король Лаоса произвел тогда молодого художника в кавалеры ордена Вишну. Лаосцы усматривают в картинах чудесные знаки. «Смотрите на холст – король меняет ноги. При взгляде с одной стороны впереди эта нога, а если с другой посмотреть, то вперед он выставил другую!» Глазунов – кудесник! Последний король Лаоса до сих пор ходит по дворцу!»

И.Георгиева. Ева. Колыбельная для Титана.
«Я прижалась щекой к его груди.
- Мы ведь справимся?
- Конечно, - ни секунды не раздумывая, ответил он. – А ты сомневаешься?
- Не-а. – И тихонько добавила: - Уже нет. Просто… Не хочу с тобой ругаться. Даже понарошку! Давай что-нибудь придумаем!
- Например? – уточнил с улыбкой Алекс.
- Ну… - протянула я, глядя в пол, - можно использовать кодовые фразы.
- Кодовые фразы? Это как?
Я почувствовала, как начинают гореть щеки, но упрямо продолжила:
- Это фразы, которые звучат одним образом, а означают на самом деле совсем другое. Например, если я скажу, что ненавижу тебя, это будет означать… - и прошептала едва слышно: - Люблю тебя еще сильнее…
- Ага, - глубокомысленно выдал парень.
- А когда скажу: «Никогда не прощу за то, что ты сдела!» - это будет означать, что я очень тобой горжусь, - пробормотала я и с надеждой подняла на него глаза. – Ну как?
- Хм… - губы Алекса растянулись в еще более широкой ухмылке.
Я почувствовала, что смущение уходит и я начинаю злиться. С чего он вдруг лыбится?! Я тут вся из себя такая романтично настроенная, а он…
- Тебе что, план не нравится? – рыкнула я.
- Ш-ш-ш! Все мне нравится. Очень хороший план. Коварный такой…
- Издеваешься?! Раз так – предлагай свои варианты!
Парень на мгновение задумался.
- Ну, значит, так… - сказал он, заправляя мне за ухо упавшую на нос прядь. – Если я скажу: «Сидеть!» - это будет означать: «Ева, сядь, пожалуйста, и прикрой голову руками». А если я скажу: «Лежать!» - значит, нужно будет упасть на землю и замереть в ожидании дальнейших указаний.
На мгновение у меня даже дар речи пропал.
- Это же… Разве это романтично?!»

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Elle.
Алексей Тарханов: «Раньше с неофитским восторгом нам толковали, как вкусны и нежны устрицы и какая же это замечательная вещь – фуа-гра. Теперь в той же тональности и в тех же терминах со мной обсуждают сравнительные свойства пельменей и водки. Меж тем у пельменей, а особенно у водки, нет сравнительных свойств, водка может быть только водкой. Если она более водка – это краденый спирт, если она менее водка – это смесь для компрессов. Не может быть у нее ни насыщенного фруктового вкуса, ни послевкусия корицы. Она должна быть точна, холодна снаружи и горяча внутри, как пуля Героя Советского Союза снайпера Зайцева.
«Отдыхаем в России!» - настаивает реклама. От чего, спрошу я вас, - от Европы и Америки? Попробуйте нарочно отдохнуть от Ниццы в городе Сочи, где с вас будут рвать, рвать и рвать, без ссылки на то, русский вы или нерусский. Устанете отдыхать! Может, и стоило бы не нести свои денежки за рубеж, а отдать их ближнему. Но для этого он должен быть тебе ближе, чем дальний. А русский ресторатор объясняет, что я должен ему платить втридорога, потому что он русский. А я ему кто – нерусский?
Вот и разгадка: хозяевам нашей России выгодно, чтобы мы покупали у них, отдыхали у них и ели у них истинно русскую убоину. Это приложение патриотизма к потреблению только кажется новым. В советские времена это был прессинг без вариантов. Теперь варианты есть, и появляется мысль, что любить Россию – значит удачно ее продавать. Своим. Ведь чужие не берут».
***
Алмат Малатов: «Много лет назад одна умная женщина объяснила мне, что у человека идеальные отношения могут сложиться либо с пространством, либо со временем. С тем и другим одновременно – никак.
Это правда. Я могу заблудиться в собственном дворе, если меня подвезут не с той стороны, и из всех измерений наиболее уверенно себя чувствую в четвертом.
Я ощущаю время, как рыба – океан: оно впереди, сзади, вверху, внизу, везде. Оно идет не по прямой, оно вообще никуда не идет. Я помню где, на какой глубине лежат, чуть сдвигаясь от движения, выражения лиц, цветущие каштаны, под каким слоем штукатурки скрыта жирно-коричневая линия, проведенная соком грецкого ореха по стене подъезда. За каким поворотом моих гольфстримов остались грустить белые потрескавшиеся босоножки моей бабушки, где в последний раз прошли мимо меня их толстые высокие каблуки.
Я назову эту воду детством, сны о котором затягивают меня неотвратимо-медленно, как затягивает в себя расширяющийся от ужаса зрачок. Я вглядываюсь в них, как в отражение в зеркале: если смотреть долго и пристально, увидишь совсем другое лицо, совсем другого себя, которого можно о чем-то спросить и бояться ответа. Чем старше становлюсь, тем больше и ярче помню, все чаще снится город моего детства…»

А.Бербеницкая. Корпорация Деда Мороза.
«Пятнадцать минут адреналинового, свистящего в ушах счастья, и они оказались на территории строящегося жилого комплекса, огороженного высоким забором.
- Ты спортом занимаешься? Потому что придется идти пешком на двадцать восьмой этаж!
- Что? Вернее, ни за что! Почти ночь, я устала, да и зачем туда идти?
- Ладно, шучу, строительный лифт работает. Зачем – узнаешь.
- Это такая манера общения – испытывать на прочность? Сначала – пущу ли в квартиру, потом – пойду ли на стройку ночью?
- Нет, это такой образ жизни – отличаться. У меня это в генах. И у тебя, думаю, тоже. Так что вперед, поздновато бояться!
«Строительным лифтом» оказалась платформа на тросах с внешней стороны здания, похожая на подъемник для мойщиков окон. Андрей подошел к охранной будке, с кем-то переговорил, и система заработала. Зажглись прожекторы, заскрипел мотор. И уже через пять минут они оказались на крыше.
- Проходи, располагайся, чувствуй себя как дома. Это что-то вроде моего личного планетария.
- Ты даже не спросил, боюсь ли я высоты.
- Не боишься, я чувствую. И надеюсь, тебе нравятся звезды!
В нескольких метрах от «лифта» бетонная поверхность крыши была застелена чем-то вроде фанерных листов, на них стоял небольшой столик и два стула, а рядом с ограждением – огромный телескоп. Андрей подошел к столу, чиркнул зажигалкой и зажег приготовленные свечи.
- Такое чувство, что ты участвуешь в конкурсе на самое оригинальное свидание. Свечи, телескоп и ветер на крыше недостроенного дома. Никак не могу определиться, романтично это или странно.
- Я участвую в конкурсе на самую оригинальную жизнь, причем с рождения. А здесь провожу почти каждый вечер, потому что нравится. Изучаю вселенную…Эта высотка принадлежит другу, я арендовал кусок крыши на неопределенный срок. Отсюда прекрасно видно все, что нужно, включая Москву».

---

Лиза Лосева "Черный чемоданчик Егора Лисицы". Исторический детектив... хм... Современная литература.
Сюжет: конец Гражданской войны. на юге России белые отступают под натиском Красной Армии, население в панике спасается бегством, стекается в порты на Черном море... Тем временем молодой Егор Лисица, недоучившийся студент и фанат новой науки - судебной медицины, работает в качестве помощника следователя в Ростове-на-Дону. Однажды здесь происходит убийство телеграфиста, и молодой человек видит для себя шанс использовать последние достижения науки в расследовании...
Книжка небольшая, читается легко - и это несомненные плюсы данного произведения. В остальном - ну, я не знаю...
Такое впечатление, что автор либо так и не определилась, что же именно она пишет - исторические сцены? детектив? экшн и авантюрно-приключенческий роман? фарс? драму-трагедию?.. Либо у нее не хватило сил- желания- умения и пр. сконцентрироваться на чем-то одном. То есть, не вопрос, конечно, вполне возможно все указанное совместить в одном произведении... но на это уж точно автора бы не хватило. А так получается, что автор начинает какую-то линию, скажем, исторический роман - и пишет очень ярко, выразительно, читатель (в лице меня) настраивается на данную атмосферу... И тут автор бросает это все и переходит к детективной линии, опять начинает бодро и энергично, дает завязку, добавляет исторических реалий... читатель готовится к изложению в духе старинных классических детективов, ретро и все такое... Но автору опять уже надоело с этим возиться, и она переключается в режим шпионско-приключенческого боевика, совсем другой темп и прочее. Да и детективная линия выглядит по-другому - не то что ГГ что-то расследует, а скорее, что-то происходит с ним и вокруг него, и чудесным образом (то есть, по воле автора) служит раскрытию тайны. В таком духе. В целом все ощущается сильно несбалансированным и плохо связанным. Но, по крайней мере, задуманная детективная интрига в конечном итоге выглядит более-менее логичной. Хотя и не сказать чтобы чем-то потрясающим воображение.
Наиболее интересным здесь выглядят исторические моменты. Описания атмосферы эпохи, какие-то реалии быта, все такое. Ростов-на-Дону вышел особенно ярко... бегство по южным степям и паническая давка в порту - более смазанное, хотя и тоже выразительное... Это все хорошо, но при чтении финала в порту мне невольно вспоминались записки Тэффи (которая описывала это же самое - и гораздо ярче), а при чтении о трагическом отступлении тоже вспоминались - на этот раз недавно прочитанные статьи о творчестве режиссеров Алова и Наумова, в данном случае - про фильм "Бег". Да и как им не вспомниться, если я обнаружила чуть ли не дословное совпадение в описании отдельных декораций. (Да, как ни печально, в этом случае могу ориентироваться только на описательные статьи, так как кино так и не смотрела, у меня катастрофические пробелы по части кинематографа ) Так что я заподозрила, что автор тут вдохновлялась шедеврами советского кинематографа. Что, конечно, выглядит натуральной шизофренией, с учетом обязательной антисоветской атмосферы и авторской подачей наступления красных, как гибелью культуры, цивилизации и прочим апокалипсисом.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Станислав Ежи Лец.
«Не творите себе богов по своему образу и подобию!»
***
«Что за бестактность играть на дудке умершего мелодию, которую тот не любил».
***
«Остерегайся угодить под чужое колесо фортуны».
***
«Совершил преступление: убил человека. В себе».
***
«Гений, который не знает, что он гений, вроде бы и не является таковым».
***
«Чем богаче у человека фантазия, тем беднее он себе представляется».
***
«Перенаселение мира привело к тому, что в одном человеке живет множество людей».
***
«Следовало бы создать вытрезвитель для пьяных от счастья».
***
«Бывает, что знаменосца несет в сторону противоположную знамени».
***
«То, что он умер, еще не доказывает, что он жил».
***
«Какая прекрасная вещь перспектива – увидеть своих врагов такими маленькими!»
***
«Можно открыть рот от восхищения и закрыть его, зевнув».
***
«Сердце человека бьет другого немилосердно».
***
«Не ходи по гладкой дороге – поскользнешься».
***
«Сила страшна своими слабостями».

И.Георгиева. Ева. Гибкий график катастроф.
«Женщины думают, что День Валентина был создан для них. Чтобы именно сегодня они ощущали себя любимыми и желанными. Чушь! То, насколько тебя любят, не зависит от даты календаря и вряд ли может быть измерено количеством «валентинок». Продавцы всего этого хлама – открыток, цветов, игрушек – вот кто действительно должен благодарить древнего мученика, обвенчавшего влюбленных. Прибылью в этот день можно питаться весь оставшийся год. Продавцы и музыканты.
Хорошая музыка всегда привлекает внимание, и в этот день менеджеры в клубах не скупятся на гонорары. Если бы не это – фигли меня кто заставил бы работать в эту субботу. Наш праздник – Хэллоуин, наша музыка – тяжелый рок. Я не исполняю баллады и не выступаю в смокинге. Да у меня сценический псевдоним – Демон! Какие стрелы с сердечками, мать вашу?! Мне рога носить надо!
- Извини, друг, - протягивая мне микрофон, улыбнулся Лектор, - но бабло, по ходу, победило зло.
Я еще раз окинул взглядом свое отражение в большом настенном зеркале: бабло не только победило, но еще и поиздевалось от души. Короткая туника, лебединые крылья, сандалии – из меня пытались сделать Амура. Правда, не слишком в этом преуспели.
- Пристрелю того, кто посоветует побрить ноги, - пообещал я, мрачно оглядывая девственные леса Камбоджи ниже колен. На фоне белого платья они выглядели особенно феерично».

---

Елена Михалкова "Нежные листья, ядовитые корни". Современная литература... как бы детектив...
Сюжет: прямо по классике - спустя почти двадцать лет бывшая королева класса приглашает нескольких своих бывших одноклассниц встретиться, вспомнить школьные годы... Но есть нюанс - в школе этих девчонок связывали отнюдь не дружеские отношения. Тем не менее все они принимают приглашение и приезжают на встречу в элитный пансионат. На следующий день хозяйку праздника находят убитой...
Ну вот, еще один - как бы - детектив автора. Пишу "как бы", потому что, мне кажется, это не столько детективы, сколько такие себе... социально-психологические фантазии... этюды. Хотя, конечно, тут завязка классическая - собираются несколько человек в одном месте, одного убивают, у всех остальных имеются мотивы и возможности... сложные отношения, темные тайны прошлого, все такое. Тут можно хорошо развернуться в детективном плане. А для автора к тому же прекрасная возможность предаться своему любимому копанию в прошлом персонажей, использовать флэшбеки, полифонию - ну, все что сейчас так любят авторы.
Впрочем, ничего не скажу. Эта книжка мне действительно понравилась. Интересная интрига, легко читается. Автор в ударе - столько интересных высказываний, наблюдений... Проблемы опять же поднимаются острые. Финальный твист так и вообще выше всяческих похвал. Я заглянула слегка в рецензии - кто-то пишет, что он сразу догадался... Я ни о чем не догадывалась (да меня и не тянет разгадывать предложенные автором детективные загадки непременно раньше того, как все официально разъяснят ). Но просто, вот как все шло и развивалось, по мере углубления в эти самые тайны прошлого, как-то это все больше напрягало. А потом вдруг раз - финальный твист - и сразу стало хорошо и правильно.
Хотя, конечно, придраться есть к чему. Повествование все-таки выстраивается сильно условное. Но это еще нормально - раз авторский стиль такой... Можно рассматривать, как в некотором роде театральную условность. А вот что лично меня никак не устраивает и сильно раздражает - это напихивание к финалу массы затертых штампов из голливудских боевиков - ну вот эти все... когда на ГГ устраивают покушения, и ее насилу вытягивают, а она все равно ночью в одиночку выбирается в какое-нибудь подозрительное место под лозунгом "мне надо проверить внезапно возникшую версию"... И никому ничего не говорит и не разъясняет, потому что "я должна сначала все проверить и убедиться"! Мне кажется, такие штампы давно уже всем надоели... Хотя ладно, я тут судить не могу - я уже давно как-то не очень люблю детективы-триллеры и очень редко их читаю... (если это не ромфант и фантбоевики, конечно ) Может, для фанатов жанра и книжка не в радость, если в ней ГГ не тащится ночью в глубокой тайне выслеживать убийцу.
Позабавил пролог - который один в один повторяет такой же пролог из опуса Я.Вагнер в... как там... "Кто не спрятался". Хотя вроде бы Е.Михалкова свою книжку написала раньше (зато Я.Вагнер растянула пролог на много больше страниц ) Правда, и тут не могу сказать - не будучи знатоком жанра и последних веяний - вполне возможно такое еще раньше было в каком-нибудь импортном романе? (то есть, если что, я не удивлюсь... мне без разницы )

«Иногда говорить о прошлом – то же самое, что пытаться пересказать сон. Слова вдруг становятся пусты и бесполезны, как дырявая чашка, в которую нельзя налить ни грамма смысла».

«…Окна смотрят желтыми глазами, точно коты, между домов заблудился ветер и рвется куда-то, ища выход».

«…Солнце нагрело стол, как будто на нем спала кошка».

«- Не сбивай меня с настроя! Я как раз представляла, что я сильный и хладнокровный японский воин. У меня кодекс Бусидо – настольная книга! А тут ты со своими поцелуями!
- Не вижу причин, почему бы одному воину не поцеловать другого воина. Тем более, японскому. И вообще, что это за подготовка такая к встрече одноклассниц! Воин!»

«В ней было что-то такое, что трудно передать словами. Как будто ты никогда не знаешь, кто из нее выпрыгнет. Не девочка – тихий омут, нет. Скорее, девочка-джунгли, при этом с ангельской внешностью».

«Не доверяю рыжим! Выглядят бесхитростными, но внутри потемки чернее закоулков лисьей норы».

«Куда уходит детство, как пелось в популярной песенке. Да никуда оно не уходит! Торчит, сволочь, все время рядом, болтается где-то около левой височной доли. Один укол – и ты снова подросток, жалкий, огрызающийся, уязвимый, как черепаха без панциря. Налет зрелости слетает с тебя, как скорлупа с расколотого грецкого ореха. А там, внутри, ты всегда ребенок».

«Эти хрупкие ранимые женщины, даже вырастая, никогда не обучаются давать сдачи. Воздаяние врагу по заслугам? Они даже не поймут, о чем вы! Сто аббатов Фариа могут денно и нощно распинаться перед ними, но из них все равно не выйдет графа Монте-Кристо. Социальные вегетарианцы. Беззубые чудики! Ни клыков, ни когтей, а в качестве компенсации за пережитое унижение – лишь утешительная мысль: «зато я не опустилась до их уровня». Люблю подобных людей: с ними можно делать все, что угодно».

«- Из вашего рассказа следует лишь, что Юля Зинчук жаждала справедливости.
- Вот именно! А справедливость и доброта стоят очень далеко друг от друга».

«- Ты подрезал крылья полету фантазии, мой приземленный друг!
- Радуйся, что за ногу ее к забору не привязал».

«Иногда кажется, что совершаешь злую шалость. А на самом деле протыкаешь человеку внутренности иглой. По какому счету с тебя спросится в будущем – как за иглу или как за шалость? И уверен ли ты, что именно в будущем станешь держать ответ, а не держишь его уже сейчас?»

«- Я всегда хотела знать обо всех правду. «Кто владеет информацией, тот владеет миром» - вот мое убеждение с детства. Поэтому я всю жизнь пытаюсь докопаться до истины. Мне казалось, если я буду знать правду, это убережет меня от чего-то плохого.
- И что, уберегло?
На секунду у нее стало такое лицо, будто она не знает, плакать ей или смеяться.
- Наоборот, - отрывисто сказала она».

«Бабкин, в отличие от Илюшина, уважал закон. Макар расследовал преступление из сугубо эгоистических соображений: потому что ему было интересно. Бабкин – ради глобальной идеи: он восстанавливал нарушенную мировую гармонию. При этом один полагал, что работает ради денег, а второй – что он больше ни к чему толком не способен».

«Она дождалась: труп врага наконец-то проплыл мимо. Не сказать, чтобы Маша все это время сидела на берегу в напряженном ожидании. В основном она занималась своими делами, лишь изредка поглядывая на несущиеся вдаль волны. Ну и пожалуйста: проплыл. Где торжество? Где песнь? Где джига?
«Но это же совершенно другой труп! Не тот, кто был мне нужен!»
Или это совершенно другой человек сидит на берегу?
«Если долго сидеть на берегу реки, рано или поздно тебе станет безразлично, что по ней плывет, - переформулировала Маша. – И хорошо еще, если всего лишь безразлично! А то завидишь труп врага – и рванешь саженками по воде, чтобы сделать ему искусственное дыхание».

«Никогда не протыкайте иглой чужие мыльные пузыри. Вы не знаете, какой из них окажется слишком дорог тому, кто его выпустил».

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Популярная механика.
«Как известно, птицы – единственный класс животных, произошедший непосредственно от динозавров. По некоторым современным классификациям птицы и вовсе считаются динозаврами из группы манирапторов (т.е. «рукохватов»)».
***
«Наивысшей непокоренной вершиной в мире считается гора Канкар-Пунсум, расположенная недалеко от границы Бутана с Китаем и имеющая высоту 7570м над уровнем моря. Бутан весьма закрытая страна, и альпинизм в ней разрешили лишь в 1983г. (а в 2003-м вновь запретили). В 1985-1986 годах были сделаны четыре попытки достичь вершины Канкар-Пунсум, все неудачные, а в 1994-м Бутан запретил восхождения на горы выше 6000м по религиозным причинам».
***
«Массачусетский технологический институт заявил о прорыве в создании сверхпроводящего магнита. С его помощью в лаборатории удалось получить магнитное поле напряженностью 20 тесла. Это самое сильное магнитное поле, созданное искусственным путем. По сути, для такого магнита есть лишь одно применение – удерживать от соприкосновения со стенками реактора плазму, в которой происходит управляемая термоядерная реакция. Это откроет человечеству путь к безуглеродной энергетике и полному отказу от ископаемого топлива».
***
«Уже в этом десятилетии во многих странах при рождении ребенка начнут секвенировать его ДНК, вписывая уникальную последовательность в электронную медкарту».
***
«Когда понадобится лечение, перед приемом таблеток стоит свериться с результатами генетического теста: он покажет риски и действенность довольно большого количества лекарств. Например, у меня анализ выявил низкую эффективность аспирина».
***
«В мировой практике при разработке ИИ уже был допущен ряд серьезных ошибок, которые влекли за собой дискриминационные решения. Например, в судах США ИИ в большинстве случаев считал темнокожих людей виновными, поскольку исторически они чаще получали обвинительные приговоры».
***
«Этика взаимоотношений, представление о добре и зле, ценности сопереживания и сотрудничества сформировались отчасти в ходе длительной эволюции Homo sapiens как биологического вида, отчасти в ходе развития цивилизации. Мы не можем дать системам ИИ столько же времени – существовать рядом с этически несовершенной машиной будет для нас и некомфортно, и опасно».
***
«Возможные сомнения относительно «немузыкальности» карбона совершенно напрасны. Напротив, у углепластика есть решающее преимущество: он проводит звук примерно в шесть раз быстрее, чем дерево. Это дает легкость звукоизвлечения, которая удивляет любого опытного скрипача уже при первой сыгранной ноте. Здесь нет борьбы за красивый звук – музыкант получает его сразу, не теряя времени на адаптацию, что позволяет сосредоточиться на главном: музыке. Колки со встроенными машинками делают настройку инструмента элементарной даже для непрофессионалов. И наконец, из-за отказа от никелевого и, следовательно, аллергенного крепления уходит в прошлое раздражение кожи».
***
«С точки зрения ИИ наша речь представляет собой цепочки из редких, но взаимосвязанных событий. Придумать и написать можно что угодно, но если рассмотреть большие объемы текстов, то легко обнаружить: в большинстве случаев каждое последующее слово в предложении вполне предсказуемо. Так, после слов «шел проливной» с вероятностью 80% окажется «дождь», еще около 19% придется на «ливень» и не более 1% - на другие варианты».
***
«Чтобы научить компьютер водить автомобиль, нужно формально описать навык вождения, чтобы научить создавать красивые картины, придется дать определение красоте».

К.Назимов. Маг-сыскарь. Призвание.
«- Вал! Бек разбирается с тремя гостями этого гадюшника. Двоих охранников на втором этаже мы скрутили, - доложил эксперт.
А магия-то в доме отказывается работать, мимоходом обращаю внимание я и направляюсь к мадам, которая заткнулась и лишь ощупывает свой явно сломанный нос.
- Где антимагические артефакты? – остановился я перед ней.
- В кабинете, - ответила она, а потом добавила: - Не знаю, кто вы, но этого Кривой не простит. Слышали о таком?
- Городской сыск, - предъявил я бляху мадам.
Та задумчиво ее осмотрела и скривила губы в презрительной усмешке:
- Сюда такие люди захаживают, прямо из самой столицы порталами добираются, так что, думаю, тебе придется в скором времени извиниться и возместить причиненный ущерб!
- Посмотрим, - хмыкнул я. – Вставай давай и отключай пирамидки!
Мадам, гремя украшениями, встала и, некрасиво шмыгнув носом, из которого кровь течь уже перестала, повела нас в кабинет, где деактивировала артефакты. Не откладывая дела в долгий ящик, я ее тут же и арестовал с помощью бляхи, как и всех, кто находится в доме. После осмотра дома я тихо озверел. Дети от двенадцати до четырнадцати лет, многие исполосованы ударами плетки, на них следы пыток и издевательств. Комнаты оборудованы под утехи, и нет нужды строить предположения, чем тут занимались. Да, мы накрыли один из борделей, где извращенцы осуществляли свои желания. Гостей же Квазимодо с Беком отделали так, что тем необходима помощь лекаря.
- Оформите, что они оказали жесточайшее сопротивление, - сказал я своим товарищам, глядя на стонущих без сознания гостей. – А потом отправить в тюрьму с подробным описанием их деяний.
- Вал, а если они птицы высокого полета? – спросил Квазимодо, который уже отошел от горячки схватки.
- Запишите их как неустановленные личности».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Вс.Иванов. Письма.
«24 октября 1945г.
Дорогая Тамара и дети! Во-первых, извините, что посылаю письмо без конверта: Германия такая страна, что конвертов в ней не обнаружено, а из дома взять конверт я не догадался. Во-вторых, ехали мы долго, т.е. летели, а ехавшие из Берлина товарищи на автомобилях вроде Леонова или Кукрыниксов, еще не доехали; мы же на третий день благополучно снизились в Нюрнберге. Сегодня первый день были на процессе. Что касается впечатлений, то нет слов – насколько это интересно. Места у нас прекрасные, и вообще достаточно сказать, что в десяти шагах от вашего почтенного мужа и отца сидят Геринг, Гесс, Кейтель и вся прочая шатия, а в комнату подсудимых их ведут – можно рукой дотронуться. И вообще обстановка необыкновенно любопытная.
Что же касается бытовых условий, то все хорошо. Живем мы в доме рядом с замком карандашного фабриканта Фабера, и в этом замке находится клуб Прессы – столовая, бар, читальня и все такое. Нюрнберг разбит, поэтому мы живем в 5-6 км от город и ездим в город на автобусах. Пища отличная. Но немцы живут здесь погано, и, судя по их газетам, у них туго: напечатано воззвание к населению от их властей, что Нюрнберг еще никогда не переживал такой суровой зимы, которую ему предстоит пережить.
Не знаю, слышали ли вы о том, что К.Федина помяла в Берлине машина? Мы вышли из столовой, он хотел сесть в автомобиль, а из-за угла выскочил грузовик и прижал его к легковой. Но перелома нет, и в общем он приедет дня через три-четыре в Нюрнберг.
Журналистов здесь уже 280 человек. Зало заседания суда маленькое – человек на 500. Живем трое в одной комнате: Кирсанов, Вишневский и я. В комнате – печка-времянка, но к утру очень холодно. Впрочем, зимы здесь нет, а так – нечто вроде глубокой осени. Суд наряден и очень своеобычен. Долго ли это продлится? Говорят – два месяца».

А.Иванова. Оболочка зеро.
«- Энни, а что мы тут…
Не дав Джиму закончить, учитель Саа ловко заткнул ему носиком флакона одну ноздрю. Глаза Джима начали постепенно округляться. Похоже, память наконец-то включилась, и он потрясенно перевел взгляд с Саши на Энн:
- Бог ты мой, ничего ж себе заварушку вы там устроили!
- Мы?! – Энн едва не задохнулась от негодования. – Сказал бы спасибо, Джим Бейкер, что кто-то вообще позаботился вытащить тебя из этого вертепа! Ты, позволь заметить, торчал там овощ овощем, пока мы с Сашей всю работу делали – а еще мужчина, называется!
- Эй, а при чем тут вообще мой пол? – возмутился Джим.
- Притом, что настоящий мужчина должен быть сильным! – Энн окончательно разъярилась. – И умным! И защищать слабых! И вообще – решать проблемы!
- Как раз настоящий ничего никому не должен, ясно?! – повысил голос Джим. – А все проблемы только нарисованные решают! Комиксов меньше читай!
Энн схватила со стола первое, что пришлось под руку, и швырнула в Джима. Тот успел пригнуться, и дырокол, пролетев через всю комнату, с гулким стуком упал на постель. Постель отреагировала жалобным стоном».

---

Елена Кароль "Претендентка"... Сразу за две книги - "Претендентка номер девять" и "Претендентка. Единственная и неповторимая". Фэнтези, любовный роман... трэш.
Сюжет: классический. ГГ умирает в нашем мире и оказывается в фэнтези-мире. Сюда ее призвал какой-то местный злодей со своими злодейскими целями и вселил в тело местной жительницы, которая не вынесла такого и померла. Но ГГ победила злодея и сбежала, после чего начала приключаться... Особенностями данной книжки является то, что все происходит в восточном антураже - махараджи, гаремы, все такое, а ГГ оказалась в теле демоницы, с рогами, хвостом и все такое.
Книжка с одной стороны вполне в авторском духе... с другой стороны, здесь особенно проявилось (а я читаю более-менее по порядку издания) возникшее у автора стремление к трэшу. В смысле, не так, как часто бывает у некоторых авторов - хотели повыделываться, а получился трэш... а трэш сам по себе, как образ мышления творческого, в таком роде. Бодрый и жизнерадостный. Ну, в самом деле - только попытаешься осознать - ГГ оказывается на королевском отборе, точнее, на отборе претенденток в гарем местного махараджи, там ей не понравилось, поэтому она сбежала и нанялась на пиратский корабль... А роковой и сексуальный тоже работал в гареме - начальником службы безопасности... И он тоже сбежал вслед за ГГ и тоже нанялся на пиратский корабль... А потом началось вторжение инопланетян и восстание мертвецов-придурков зомби-апокалипсис, и все общими усилиями стали спасать мир, пираты вызывали Ктулху, а у ГГ оказался редкий магический дар, и она била молниями... В общем, я пребывала в эйфории и наслаждалась процессом.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Geo.
«16 августа 1947 года Маунтбеттен вручает Неру и приехавшему в Нью-Дели пакистанскому премьер-министру Лиакату Али Хану последний официальный документ, составленный британскими властями: план Рэдклиффа по установлению государственной границы между Индией и Пакистаном. Это была бомба замедленного действия. Оба политика выходят, кипя от ярости. Каждый из них надеялся получить большую часть территории Пенджаба и теперь оба чувствуют себя обманутыми. Через несколько часов новость о том, как проложена граница, передают по радио, и в Пенджабе воцаряется хаос.
Проходит всего несколько часов с момента обретения Индией и Пакистаном независимости, когда на перрон вокзала в Амритсаре прибывает скорый поезд из Лахора. На платформе поезд встречают тысячи индуистов и сикхов, которым пришлось бежать с земель, принадлежащих теперь Пакистану. В суматохе они оказались разлучены со своими семьями и теперь с надеждой встречают каждый прибывающий поезд: вдруг пропавшие все-таки найдутся. Однако все окна в поезде из Лахора открыты, но никого не видно, никто не машет встречающим, никто не открывает двери вагонов. Над перроном повисает звенящая тишина.
Начальник вокзала рывком открывает дверь первого вагона, вбегает в тамбур – и видит убитых пассажиров. Потрясенный, он бредет из вагона в вагон. Везде одна и та же ужасающая картина: сотни мертвецов, горы изуродованных трупов. В последнем вагоне он видит надпись на стене: «Наш подарок Неру ко дню независимости». Банда убийц-мусульман остановила экспресс где-то между Лахором и Амритсаром и расправилась с беженцами.
Пенджаб захлестывает волна насилия. Каждый день жертвами кровавой бойни становятся десятки, сотни, тысячи людей. Соседи нападают друг на друга, вооружившись дубинами, железными прутьями, кирпичами, хоккейными клюшками. Мужчин-мусульман забивают насмерть банды индуистов и сикхов, мусульмане режут индуистов…»

С.Носов. Грачи улетели.
«Щукин был доволен собой, он подверг машинку капитальному ремонту и сегодня сдал работу, на которую ушло четыре вечера. Он любил возиться с пишущими машинками, особенно старинными, как эта.
- Есть любители, которые еще пишут рукой, но уже на пишущих машинках никто не печатает, - говорил хозяин, вздыхая. – Я последний. Писать рукой и шпарить на компьютере – две крайности, которыми следовало бы пренебречь. Ну, с компьютером и так все ясно, тут и говорить не о чем. А вот печатные машинки – сейчас уже никто и не вспомнит, как их унижали недоверием, ведь не где-нибудь, в писательской среде господствовал предрассудок: надо, видите ли, выводить слова рукой, тогда будто бы и может появиться настоящее, а если вы бьете по клавишам, вы уже не творческий человек, почти что халтурщик. Но почему, почему? Почему надо обязательно видеть собственные каракули, или, как хотите назовите их – образцы чистописания, - чтобы, пиша, не отчуждаться от текста? Бред!
- У меня ужасный почерк, - сказал Щукин. – Я с вами и здесь соглашусь. Почерк – это препятствие. Ненужное препятствие между текстом и автором. Изгородь с колючей проволокой!
- Мне нравятся ваши метафоры. Но я бы даже так сказал: почерк – это стул. Понимаете? – стул. Я, например, не могу смотреть без брезгливости на свой почерк. А когда я читаю написанное чужой рукой, меня просто тошнит. Мне кажется, я не читаю, а разглядываю экскременты. Не хочу портить вам аппетит. Берите печенье.
- А если текст представляет собой машинопись?
- Тогда птицы поют на душе. Я умиротворен, спокоен.
- Независимо от содержания?
- Я стойкий человек, могу справиться с любым содержанием. Но форма подачи… это выше моих сил».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Книжный столик

В.Бианки. Дневники, письма.

«Если бы в течение всей моей жизни играла музыка, я был бы героем, гением, богом…»

«Вдумайтесь в свои мозги».

«Не шелестите словами».

«Двойного блеска глаза у лисы – сверху поблескивают – и затаенный в зрачке глубокий, умный огонь».

«Вечер хорош. Солнце село за большое, тяжелое облако. Верх облака – широкая кайма – долго горел ослепительным золотом. Поля и небо расписаны зеленой, розовой, голубой красками, - одним словом, пошлейшее сочетание в живописи, в природе же – чудо как хороши!»

«Тишина – бездна. И крик в ней – как камушек (канул)».

«Я только ныряльщик. Я ныряю в глубину жизни за жемчугом. Низать его в ожерелья, носить его будут другие».

«В молодости стремишься жить вширь, к старости – вглубь».

«Художник Стреблов, портретист: «Я часто избегал смотреть людям в глаза: слишком много вижу в них. Это кажется мне нескромным, я отворачиваюсь, как отворачиваешься от освещенных и незакрытых окон».

«В искусстве, как и в жизни, в каждом случае есть только одна правда и множество лжей. Выдумывать лжи легко и просто, но очень трудно выдумать правду».

«Наука есть холодная обработка фактов, искусство – горячая (т.е. страстная, изменяющая химию объектов)».

«Наше любимое занятие – собирать на берегу камешки. Люблю бесполезные вещи, бескорыстную красоту неразгаданных образов. Оставьте нам детство, игру, всегда бесполезное, бескорыстное искусство, а мы оставим вам весь земной утиль – пользуйтесь, жирейте, стройте себе из него дома и машины».

«Какой это страшный враг – пошлость – страшнее денег! Правит миром (людьми) всесильный бог – Пошлость. Телец златой – лишь его икона».

«Этой весной я понял, что ужасно беднею с каждым годом. Лиля ходила со мной по лесу и все восхищалась чудесным запахом свежих листьев берез. А потом, в поле – сильным ароматом душицы. А я почти не чувствовал запахов – не испытывал этого простого и прекрасного наслаждения. Притупляется все – зрение, слух, обоняние. Душа нищает. Волшебная кладовая памяти – вот откуда остается доставать свои выдохшиеся сокровища престарелому художнику. Только дети и влюбленные имеют право называться живыми. Прекрасны бывают и руины, но в них уже никто не живет. Уж не живут и во мне радости».

«Безоблачным утром мир раскрывается как огромная жемчужина Вселенной».

«Утром даже стеклоглазый Ястреб кроток и невинен, как только что вылупившаяся из яйца заряночка. Правда, он схватил и унес Мухолова, растерзал куропачьего петушка, но это было прошлым днем, и он не помнит об этом».

«Птицы, научите меня вашим песням, вашим гимнам Пресветлой Утренней Жизни! За это я попрошу людей устроить вам на моей могиле бесплатную столовую, где вы всегда найдете себе еду в лихое время бескормицы, уютные спаленки и надежные ухоронки от врагов, а летом приют для гнезд…»

«Пожилая машина превращается в животное: старый автомобиль ворчит на своего хозяина; паровоз, насчитывающий за своей спиной десятилетия, дружественно перекликается с горами и лесами; старинные стенные часы отлично все знают в семье и в роду, много о чем могут рассказать».

«Поэт (писатель) – мироощущение, а не профессия, не служба».

«Гости – воры времени! – двигались, как тучи, - и все на наш редут».

«У всякого человека своя стихия. У кого – море, у кого – горы, степь, поля. Ветер, огонь, вода, воздух. И много людей, чья стихия – город, зрелища, домашний уют. Моя стихия, любимая – лес. Толпы деревьев, густейшая конденсация растительной и животной жизни».

«Каждую истину переверни вверх ногами – и посмотри, что из нее получится. Но помни: ложь, перевернутая вверх ногами, не обязательно – истина».

«Этот год тем светел мне, что в нем я окончательно понял: солнце внутри нас – и оно неистребимо. Солнце бессмертно».

«Жизнь существует для того, чтобы о ней рассказали».

«Ночью выяснилось: первый, с устатку, сон – каменный, среди ночи – деревянный, под утро – ниточный, кружевной».

«В каждом дереве – если на него смотреть на расстоянии – виден характер свой, особый. И в каждом – если присмотреться – сидит кто-нибудь: в кроне, в отдельных ветках, в стволе: медведь, птица фантастическая, заяц. Может быть, это душа дерева?»

«Когда в человеке бывает правильное ощущение жизни – когда для него «чудес не бывает» или когда «жизнь – чудо»? Не сомневайтесь, что жизнь – чудо. Ведь если все скучно, прозаично, то и не надо жить, жизни нет – пустота».

«Три клада было у меня. Охота. Литература для детей. Единственная в мире женщина, которая не мешала работать».

«Листья распускаются, как улыбки».

«Заветы. Ширше шагай по жизни, ширше! Не мельтеши. Взвейся – и смотри на жизнь с птичьего полета. Ползучему гаду трава мир застит. Мыслящему человеку жизнь – полет».

«Знаменитый аромат сена зависит от одной простой травинки: есть она среди остальной травы, - сено душисто; нет – сено не пахнет или пахнет гнилью. Травинка эта – душица, душистый колосок. Девушка, женщина в доме – душа, душица».

«Кусочки пиленого сахара, опущенные на дно стакана с чаем, выделяют, тая, из себя пузырьки – и на поверхности образуется точно такой же прямоугольничек из белых пузырьков - о б р а з кусков сахара. Как это похоже на искусство! А смерть? Не значит ли это – перелиться из одной формы в другую, изойти пузырьками, оставив по себе образ на поверхности жизни?»

«Верно, что жизнь чем дальше, тем интереснее. Все больше начинаешь замечать то, что прежде ускользало от твоего внимания, все многочисленнее, как прекрасные цветы, раскрываются перед тобою маленькие тайны природы, все выше и непостижимее волнует тайное тайных. Перед полетом в неведомое, полетом, именуемым смертью, каждый час становится все драгоценнее, каждый миг озаряется невиданной красотой. Так – когда выглянет солнышко».

«Врачи запрещают мне работать. Слепцы! Воображая, что лечат меня, на самом деле толкают меня в объятия смерти: я приближаюсь к ней бездельничая, а работая, я зарабатываю себе бессмертие своими книжками, - пусть хоть маленькое, всего лет на сто».

«В этом мире, полном чудесных тайн и тайных чудес, едва ли не больше всех земных существ полюбил я птиц. Легкие, они первые на Земле поднялись в воздух. Первые на Земле они стали вить красивые теплые гнезда. Первые на Земле они запели. И с песней поднялись в небо. Умерев, я хотел бы возродиться птицей: черным жаворонком или скворцом, или черным соколом-сапсаном, или юлой…»

«Летом липа всякий лес превращает в уютный запущенный сад. Железные лиственницы сторожами стоят но пожарище. Ель дарует лесу глубину и делает его «содержательным» (дичь, зверь могут прятаться) и таинственным. Береза – самое белое, самое чистое в мире дерево – красит любой лес и веселит сердце своей белизной, крепкой зеленью, песнями радостных птиц (птицы радости живут на березе – иволга, пересмешник, зеленая пеночка). Трепетная осина с ее серебряным стволом и вечно шепчущимися листьями – тихая музыка леса, его разговор. Строгая сосна стволами-колоннами превращает лес в храм».

«Вечная вражда между педагогами и писателями (художниками): педагоги учат в и д е т ь, и потом человек видит в живом и мертвом только то, что его научили видеть, а писатели (художники) учат с м о т р е т ь – открывают глаза на мир, приучают рассматривать его. А обыватель только г л а з е е т на мир, - не смотрит и не видит – обычного мы не замечаем, только глазеем на него».

«- Друг, я смертельно болен.
И человек рассказывает о том, как много ему надо сделать в жизни, как он ничего не успевает, какие замечательные открытия он мог бы сделать, если б смерть не ставила ему близкой препоны, - сколько мог бы разведать, понять в жизни. Как теряет силы… Кончается фразой:
- Болезнь моя называется – старость».

«А что если наша вселенная – птица? И солнце – всего лишь желток снесенного птицей яйца голубого?»

«Какая разная тишина весной и осенью. Вслушиваешься, ничего не слышишь, но ждешь доброе – это весна. А осенью вслушиваешься – ждешь страшного. Тишина не может быть одна в комнате роженицы и в комнате покойницы».

«Весь лес окутался туманом. Туман в кронах сосен, между стволов, выше крон. И кажется, что мы – на дне озера Светояра в невидимом граде Китеже. Тоже счастье».

«Светло-голубая спина и красная грудь – сбоку весенний снегирь, как кисель с молоком».

«Облака похожи на воздушные пироги на невидимых блюдах».

//Осенью// «Лес красив – задохнуться! Золото в зелени! Самоцветы осин и берез! Я видел одну невысокую березку у дороги среди вересковых просторов. Белейший ствол, а на ветках – черные перчатки (до локтей) и золото листьев – как старинная бронза! Чудо-дерево, песня, а не дерево!»

«Пути искусства настолько же незаметней, прямее и быстрее пути науки (логики), насколько пути метро незаметней, прямее и быстрее путей трамвая…»

«Сознаюсь: у меня бывает нередко, когда сажусь писать – не знаю, куда меня приведет тема, даже сюжет. И нисколько не стыжусь этого: писать – как любить, часто не сразу человек осознает, что он полюбил; и не может знать, куда любовь приведет его».

«Наука и искусство – это две параллельные линии (пути постижения жизни), сливающиеся в бесконечности. Душа поэта – вот точка, где соединяются параллельные линии. И это – потому что поэт сам Вечность и частицу ее носит у себя в душе».

«Видеть то, что не бросается в глаза людям, мимо чего проходят равнодушно. Назвать увиденное так, чтобы его все увидели, - вот дело поэта, назначение его в жизни людей».

«Холодный ум сокрушает всякую тайну (души и природы) легко – как скорлупу яйца. Но что мы узнаем о таинственном даре песен, сокрушив соловьиное яичко?»

«Вера в человека – огромная сила в художнике. И большая опасность для него самого в жизни. Как часто видишь при первом знакомстве одни ослепительно прекрасные возможности, заложенные в человеке, и совершенное не видишь его, как он есть. И бывает, Светлый Ангел очень скоро оказывается скучнейшей метрикой…»

«Раньше я говорил: «Стараюсь писать так, чтобы доступно было и взрослым». Теперь смело утверждаю: «Никогда я ничего для детей не писал. Писал только для взрослых, сохранивших в душе ребенка».

«Жизнь существует для того, чтобы ее воспели – для людей. Ибо, не воспетая, она исчезает бесследно для новых и новых поколений. Вся культура – воспоминание».

«Кто хочет что-нибудь сделать в жизни, должен с детства вести записные книжки утренних мыслей, наращивать в них цепной реакцией длинные – через всю жизнь – мысли, вытягивать свою жизнь прямо, как копье, и заострять ее на конце».

«Нет солнца на небе, так освещает внутреннее солнышко: так называемое творчество. Это что-то вроде конденсации солнечной энергии в душе».

«Талант (равно способность творить) един, а хирургия, литература, педагогика, живопись – лишь разные точки его опоры, приложения».

«Оптимизм мешает людям предъявлять к себе, к своей работе, к литературе настоящие строгие беспощадные требования и этим снижает работу, душу человека».

«Писатель связан с миллионами тысячью в обычное время неощутимых нитей. Даже если он месяцами сидит, запершись в своей комнате. В эпоху резких общенародных событий он внезапно ощущает, что эти нити привязаны к тончайшим концам его нервов и что ими опутано все его сердце и весь его мозг. В такие времена никакая «башня из слоновой кости» не создает для него условий, в которых он мог бы писать. Можно писать вальс «Шепот цветов» под грохот орудий, но невозможно писать в тиши, прислушиваясь к отдаленной канонаде. Это дело безнадежное. И надо спешить туда, где люди умирают, побеждая или терпя поражение. Нити, натянувшись, влекут писателя туда…»

«Вы знаете, ведь все мы – сочинители – в глубине души хоть немного артисты: аплодисменты все-таки нужны нам, они поднимают наш дух».

«Искусство писать состоит в том, чтобы уметь рисовать словами. Как график двумя, тремя штрихами, так писатель двумя, тремя словами должен нарисовать лица, действующие в его рассказе. Сказать: колхозник, агроном, инженер – значит ничего не сказать о человеке – даже хуже: родить какую-то бесплотную тень человека, заставить действовать таинственного невидимку».

«Писатель должен обладать умом мужчины, сердцем женщины и темпераментом ребенка».