"Английский фантастический роман". Сборник из двух романов, выходил еще в 90-е. Лично мне тогда как-то не попался. Взяла в библиотеке. Любопытное чтение... Но больше, я бы сказала, по части психиатрии. Как раз тот случай, когда люди беззастенчиво обнажают свои темные стороны из глубин подсознания и разные комплексы. Вот есть такой род фантастической литературы... когда автор из страны, общепризнанно входящей в число наиболее развитых и сильных, да и отличающейся, прямо скажем, грубой, агрессивной и хищнической политикой, - вдруг начинает фантазировать, что вот как бы его дорогая страна оказалась разбита, как она в этом состоянии терпит от всяких (быдла) других стран всевозможные унижения... как ее гнобят и угнетают... Я думаю, что это своего рода моральная порнография - люди, возможно, в глубине души (где-то очень глубоко) все-таки осознают, что они с другими обходятся подло и некрасиво, и в связи с этим испытывают потребность морального оправдания. Что - вот видите! если бы мы их не того... если бы мы первые не начали... то они бы вон что с нами сделали!! И как бы уже все для них ощущается гораздо лучше. К финалу таких произведений обычно автор выводит, что герои собрались с духом, героически преодолели и пошли взбираться на вершину - ну потому что же мы ведь о-го-го. Мы лучшие, потому имеем право. До сих пор мне подобное как-то все попадалось у американцев. А сейчас вот смотрю - и англичане, оказывается, тоже отметились...
К.Робертс "Павана". Альтернативка. Развилка приходится на времена Елизаветы I. Типа ее убивают злодеи, в результате Англия терпит поражение (Армада там, все такое), не занимает своего места в мире, поэтому власть захватывает Испания и вообще католическая цивилизация. Они везде насаждают тоталитаризм, террор и диктатуру. Инквизиция свирепствует и пытает всех подряд. Наука и техника в загоне - католическая церковь препятствует их развитию. Искусства тоже не развиваются. В общем, на дворе уже ХХ век, а все еще продолжаются темные средневековые нравы. Показывается Англия, где все еще силу имеют лорды в своих замках, король числится номинально, а подчиняется папе римскому и т.д. Все ездят... да черт знает на чем, я так и не поняла. Вроде как это и паровозы... Но как автор описывает, то теряешься в догадках. Как они везде у него ездят. Но для паровозов ведь нужны проложенные рельсы? Может, это что-то типа автомобилей, только с паровозным устройством? с топкой и паром там? Связь идет через примитивный телеграф - передают флажками что ли сообщения. Все такое.
В общем, автор компонует все из отдельных рассказов, в которых действуют разные герои, но постепенно становится ясно, что все взаимосвязано, они потом упоминаются в других рассказах, их действия оказывают какое-то влияние и т.д.
По сути, это даже достаточно талантливо написано... Очень красочно и выразительно. Особенно первый рассказ - про владельца паровозной компании - мне понравился. Если взять его в отрыве от всего, просто как такой странный мир - то вообще прекрасно. Вся эта атмосфера пустынных вересковых пустошей, движение от городка к городку, перевозка разных товаров... И сюжет такой захватывающий и с неожиданным финалом. Следующий рассказ - про гильдию сигнальщиков, это которые работают с телеграфом - тоже вполне интересный. Как эта гильдия устроена, как работает. Хотя вмешательство сюда потустороннего выглядит бредово.
Дальше автора уже повело и начался трэш. Я читала и дивилась. Соображаю - что-то, мне кажется, у автора явно проблемы с головой... Заглянула в авторскую страничку на LiveLib - ну, очень даже похоже, что так и есть... Вот, скажем, автор провозглашает, что из-за воцарившегося господства католической церкви наука и техника не развиваются! И тут же описывает очень развитую и проработанную систему с теми же паровозами, с телеграфом... Я не историк, но во времена Елизаветы I их определенно еще не существовало. Откуда же они тогда появились, если католическая церковь препятствовала НТП... Опять же - ну хорошо, наука и техника, допустим! Но с какой стати - по автору - при католической церкви в загоне разные искусства? Уже это вроде бы всем должно быть известно - про Ренессанс, про гениев типа Леонардо да Винчи, Микеланджело и Рафаэля - хотя бы! которые уж точно возросли в католической цивилизации... Уж что касается искусства, то англосаксы на фоне католиков выглядят похуже, мне кажется... Но автору пофиг. Да, мы в курсе, что англосаксы не любят католиков... Но не до такой же степени?? Автор также со вкусом описывает зверства католической церкви и инквизиции - массовые репрессии, пытки и казни, подавление всяческого сопротивления населения самым жестоким образом. А, ну да, англосаксы-то ничем таким в жизни не занимались, ага-ага. Но автору опять же пофиг, его несет.
Ну, читая с непроходящим удивлением, соображаю я - по крайней мере, этот автор не ударился в махровую антисоветчину, как это у англосаксов часто любят... сосредоточился на католиках... Дошли до финала - а нет, показалось... Потому что тут автор совершил такой неожиданный финт, что прямо вообще. Опять же - признаю, что это было оригинально... но психиатрия таки по автору плачет... В общем, в финале автор вывернул все так, что якобы это все было сделано целенаправленно! Каким-то там орденам (ну типа иллюминатов, я уж не знаю), которые таким образом искусственно сдерживали научно-техническое развитие цивилизации, пока та... не развилась в общем в каком-то там смысле... духовном и прочем... вот тогда они перестали сдерживать, и сразу все стало развиваться и настал золотой век, зато - пишет автор - мир обошелся без ужасов "сталинских лагерей, Бухенвальда и прочего". (Заметьте, что упомянут только Сталин, так что как бы и Бухенвальд ему приписан?? ) Дичь полнейшая, и как по мне - не выдерживает никакой логики... То есть, по автору, все эти им же описанные ужасы с инквизицией, террором и диктатурой были во благо, потому что помогли избежать "сталинских лагерей"? Типа необходимая мера в развитии цивилизации? Ну супер, а почему тогда не рассуждать, что сталинские лагеря тоже необходимая мера в развитии? цивилизации социалистической идеи?
Дж.Кристофер "Долгая зима". Тут такая идея, что на земле происходит новый ледниковый период, похолодание климата, везде устанавливается лед, снег и все такое, более-менее пригодный для жизни климат остается только в районе экватора. Цивилизация гибнет, происходят всякие ужасы - массовые беспорядки, элита общества спасается бегством в теплые края (поближе к США), а кто попроще бежит в Африку, но там почувствовали себя в силе и белых всячески гнобят и издеваются над ними. И т.д.
Тут вообще у меня ничего кроме омерзения не испытывалось. У предыдущего автора, по крайней мере, действительно был талант и фантазия (хотя он и больной на голову), а здесь - только что-то отвратное. Моральная порнография в чистом виде. Как тут автор со вкусом описывает, что вот белые англичане, такие все цивилизованные, вынуждены побираться в Африке... и жить им приходится в трущобах, буквально в деревенском сортире (там крышкой дыра закрывается и они на нем спят), и работы для них никакой нет, могут уже себя считать счастливыми, если им удалось устроиться к неграм в качестве прислуги... А так вот только можно устроиться в больницы, отмывать горшки от фекалий... А белые женщины всегда могут пойти в проститутки, негры очень любят белых женщин... Ну, это классика жанра - "а в комнатах наших сидят комиссары, и девочек наших ведут в кабинет" и все такое.
Ну ладно, думаю я, по крайней мере этот автор тешит свой расизм и не интересуется большевиками... Доходим до финала - а нет, показалось!! Потому что тут отправляется экспедиция в заснеженную Англию, а там вот все-таки остатки населения уцелели, и автор тоже со вкусом описывает, как бывший лорд и полковник вынужден прислуживать своему садовнику... быдлу всякому... Да уж.

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Огонек.
«Нам довольно сложно понять, что современный мир парадоксален и имеет мало общего с классическими учебниками по политологии. Демократическое государство сегодня – это то государство, которое находится в постоянной конфронтации со своим народом. Раньше бы сказали, что уличные протесты, демонстрации – это признак сбоя в системе, сегодня все понятнее, что это и есть признак благополучия. Когда западные страны кивают в сторону России, говоря, что в ней мало демократии, на самом деле они имеют в голове идеал демократии демонстраций. Иначе довольно сложно доказать, что в России мало демократии. Выборы проводятся, есть Конституция, которая формально выполняется. Какие могут быть претензии? Россия и та же Белоруссия воспринимаются как «плохие ученики» Запада, потому что мало учитывают улицу, что лишний раз свидетельствует: мы все (весь мир) живем в условиях господства такого государственного режима, где реальное участие народа выражается через уличное присутствие, а не парламентскую репрезентацию.»
***
«Правительство, выражающее единую волю народу, - это фикция. Парадокс в том, что оно возможно только в том случае, если авторитарно подавлять и запрещать деятельность всех «популистов», что, в свою очередь, возможно только при наличии диктатуры. На самом деле отсутствие образа будущего, анархистская повестка очень многих протестующих – отсюда. Они упираются в стену, потому что новые идеалы еще не сформулированы.»
***
«- Да, создание партии – процесс сложный и объективный, но ведь власть способна хотя бы запустить в политическое пространство новые лица?
- Одно не бывает без другого: без партии не будет личностей, и наоборот. Хороший пример – Франция. Вдруг откуда-то вынырнул Макрон и выиграл президентские выборы, а его партия победила на парламентских. Новые лица на Западе – явление регулярное. Да потому что там не уничтожена среда, в которой они появляются. А где в России такая среда, если властная система на всех уровнях отторгает любую самостоятельную личность? Все более или менее яркие личности в российской политической обойме или потускнели и уже не выделяются на фоне всеобщей серости, или оказались на обочине политического процесса. Вместо них – малоизвестные, малопонятные.
- Стало быть, власть не лжет, говоря, что занимается подготовкой кадров…
- В ее понимании не лжет. Но она не готовит кадры, а подбирает и согласует кандидатуры. Чувствуете разницу?»
***
«Номенклатура живет в своем иллюзорном мире, и в нем вопрос открытия для них границ не за горами. Они не видят очевидного, например того, что Запад стал активно выжимать их из своего пространства и охотиться за «грязными» деньгами. Нынешняя номенклатура так уж устроена, что ей неинтересно вкладывать деньги в России, да и некуда – такую они построили экономическую систему…
- Но принцип саранчи недальновиден!
- Вы исходите из так называемой теории рациональности, а российская беда в том, что номенклатурщики мыслят иррационально. При этом рациональные доводы они понимают, но действуют иначе. Их логика – живи здесь и сейчас, хватай быстро и неси недалеко.»
***
«В свое время так же сработал «фактор» Лужкова: Попов откровенно говорил нам, что Юрий Михайлович был единственным, кого слушали разные московские мафиозные кланы, и при этом он был человеком системы, способным удержать эти кланы от открытых схваток. Что и произошло. Путин сделал то же самое в масштабе России. Но для сохранения системы нужен сменщик, а его нет. Моя версия, почему Путин не уходит, состоит в том что его не отпускают. Сам бы он, наверное, ушел, но замену найти не могут, а без «разводящего» кланы перегрызутся и друг друга сожрут.»

Н.Сакавич. Свита короля.
«Поклонники «Лисов», выстроившиеся по одну сторону тротуара, встретили своих героев шумным одобрением. Фанаты «Красных панд», которые стояли напротив, тут же заглушили их приветственные возгласы потоком грубой брани. Лисы продолжили путь, игнорируя тех и других. Даже Ники хватило ума держать рот на замке и не провоцировать озлобленную публику, но в конечном итоге это не помогло. На середине парковки в них полетела пивная бутылка. Громко призывая к порядку и тыча пальцами в нарушителей, к команде уже протискивался дополнительный отряд полиции. Возможно, полицейским и удалось бы утихомирить толпу, если бы в гостей не швырнули ведерко для охлаждения напитков. Дэн чудом успела увернуться, и снаряд попал в пьяного фаната. Бурное возмущение друзей пострадавшего было мгновенно подхвачено толпой.
Ромеро железной хваткой стиснул запястье Нила. Свободной рукой тот вытащил из кармана джинсов мобильник и сунул его в карман спортивной сумки. В этот самый момент накал эмоций толпы достиг предела: студенты и болельщики набросились друг на друга, а Лисы оказались зажаты между ними. Дерущиеся врезались в Нила и сбили его с ног, но Ромеро тут же поднял его и быстро потащил прочь. Нил бросил клюшку, затем позволил сумке сползти с плеча. Эндрю и Кевин знают, что он ни за что не расстался бы со снаряжением по собственной воле. Это не подскажет им, куда он исчез, но даст понять, что его увели силой. На пути к парковке, как только подошвы Нила коснулись асфальта, он начал сопротивляться, но за его спиной оказался Джексон. Он крутанул руку Нила так резко, что чуть не вывихнул плечо. Нил охнул – позвоночник пронзила слепящая вспышка боли.
- Это не сойдет вам с рук, - процедил он. – Команда заметит мое отсутствие. Без меня из Нью-Йорка они не вылетят.
- Какое-то время им будет не до тебя, - бросил Ромеро. – Ваш тренер всю ночь просидит на телефоне, выясняя, в какие больницы увезли твоих друзей. Пока до него дойдет, что тебя нет, будет поздно.»

---

Читательский дневник

Б.Шоу. Автобиографические заметки.
«Лучше всего сочинять пьесы на необитаемом острове, ведь писателей труднее организовать, даже в их собственных интересах, чем собак. На бумаге они – образец добродетели, а в деле – закоренелые анархисты, сварливые, изнеженные, в споре то и дело выходят из себя, а мнение, отличное от их собственного, воспринимают как личное оскорбление. Журналистика, будучи деятельностью общественной, их дисциплинирует, но сочинителям, которые сидят в четырех стенах и высасывают свои опусы из пальца, которых никто не издает и которым никто не противоречит, никогда не научиться, если только они не наделены чувством юмора, жить в обществе, и политикам приходится разговаривать с ними, как с пришельцами из другого мира…
Когда я впервые беседовал с Анатолем Франсом, он спросил меня, кем я себя считаю.
- Гением, как и вас, - не моргнув глазом ответил я.
Однако ему с его французской благопристойностью мои слова показались столь нескромными, что он поспешил возразить:
- Что ж, шлюха имеет право говорить, что торгует удовольствиями.
Я не обиделся, ведь все художники действительно зарабатывают себе на жизнь тем, что торгуют удовольствиями, а не философствуют и пророчествуют. Но почему он не сказал «кондитер имеет право называть себя торговцем удовольствиями», что было бы так же верно? Или ювелир?»

Книга, ради которой объединились поэты, объединить которых невозможно.
«Алексей Алехин.
ЧТО ДЛЯ ЧЕГО
Ветер чтоб гнать облака
Улыбка чтобы взбежать по лицу
Кошка чтобы нагнувшись погладить будто отдал поклон
Мост с отраженьем в воде чтоб не так одиноко
Бровь чтоб поднять удивленно ее над газетой
Звук порхающих ножниц чтобы не умирать никогда
Облака чтобы в небе глаза отдохнули»

А.Ардова. Невеста снежного демона.
«Я говорила, что целовалась раньше? Так вот, я ошибалась, глубоко и жестоко. То, что происходило раньше, даже близко нельзя сравнить с тем, что творилось со мной сейчас. Смерч, ураган, землетрясение с потопом одновременно, и я находилась в самом центре этого стихийного катаклизма.»

---

02.10.2021 в 17:34

Пишет Smolka*:

Дорогие мои, настал тот день) Пардон за лишнюю торжественность, но я столько возилась с этим текстом и не только я. Решила выложить на фикбуке, потому что дайри, мягко говоря, сильно изменились за лето. Но я все равно очень-очень надеюсь, что те, кто долго ждал начало Домерге на дайри, придут читать.

Оридж совершенно новый, самостоятельный текст, это самое начало истории моих папаш, чтобы его читать не нужно ни с чем предварительно знакомиться. Текст полностю закончен, выкладывать буду раз в несколько дней по главе, всего глав 25.

https://ficbook.net/readfic/11236069/28895772

Аннотация с фикбука:
На планете Домерге легко стать изгоем. На планете Домерге дни без войны можно посчитать по пальцам. Даже угроза исчезновения расы уникалов не примирит кланы Ртуть и Берилл. Игер Спана и Сид Леттера принадлежат к враждующим кланам, но их встреча меняет всё – для Домерге и всех народов и рас, её населяющих. 

Честно говоря, нервничаю) Давно ничего не выкладывала. Буду страшно благодарна за отзывы здесь и на фикбуке - кому где удобней. За рекламу на других ресурсах прямо-таки виртуально расцелую.

---

А.Н.Островский. Собрание сочинений в 12 томах. т.12. Письма. 1881-1886. Завершающий том писем - у Островского они уложились всего в два тома... Да, он не очень много писал писем. (зато очень много работал )
Вот дочитала - и стало мне так жалко Островского... Вот вроде и достался ему такой огромный талант - все-таки далеко не каждый сможет годами столько много писать художественных произведений, при этом очень высокого качества, не халтуру какую-нибудь... И в то же время постоянно находиться под напряжением, мучиться от стрессов. Постоянно жить под угрозой нищеты... и даже не то чтобы это касалось самого Островского, но его родных и близких, за которых он считал себя ответственным... При таких условиях, понятное дело, что нервы у него были начисто истрепаны. Человек буквально загнал себя до смерти...
Итак, у Островского, как он и хотел, большая семья - жена и шестеро детей, и нет никаких источников дохода, кроме как от постановки его пьес. Отсюда закономерно следует: во-первых, Островский пишет пьесы, как на конвейере, планомерно и размеренно... Живет по раз и навсегда выработанному распорядку. Все плотно завязано на театральный сезон - когда он начинается, когда настает самый разгар, когда затишье. Надо четко осознавать, когда должна быть закончена очередная пьеса, с учетом того, что ее еще надо привести в нормальный вид (про особенности работы Островского над черновиками я уже в прошлый раз писала), провести через цензурный комитет, еще там какие-то комитеты - чтобы к определенному сроку пьеса оказалась в театре и поступила к актерам... А кроме того, Островский предпочитал заранее знать, чего он может ожидать от театра - какие там есть в наличии актеры, на что они способны. То есть, писал пьесу, уже примерно представляя будущее распределение ролей, для кого конкретно он пишет ту или иную роль... Действительно, смысл трудиться впустую, тратить время и силы, если пьеса изначально не годится для постановки, например, при отсутствии в театре актера/актрисы определенного типажа или уровня таланта (не вытянет роль). Островский всю жизнь не может позволить себе такой роскоши - писать просто так, в стол. Ну, это на самом деле фактически выглядит как фабрика по производству драматургии!
Во-вторых, Островский, как человек серьезный, основательный и ответственный - не ждет у моря погоды. Не предается жалобам, что его зажимают, не надеется, что кто-то что-то для него сделает. Руководствуется принципом: хочешь, чтобы что-то было хорошо сделано - делай это сам. То есть, это чисто административная работа! Огромное количество административной работы. Островский не только сам ведет дела с многочисленными издателями - выполняя по сути работу литагента - договариваясь об издании своих произведений и выбивая впоследствии причитающиеся деньги. (В связи с трудным материальным положением Островский всю жизнь вынужден продавать права на издание себе в убыток - лишь бы поскорее получить хоть какие-то суммы) Но и - еще более трудоемкий пласт работы - Островский впрягся в организацию театрального дела! Это создание специального общества, которое следило бы за соблюдением прав авторов и наблюдение за его работой. Островский постоянно принимает в этом активное участие. Он еще и составляет проекты и докладные записки, которые идут на самый верх - добиваясь законодательного оформления. Да, копирайт, по сути. Но Островского, конечно, заботило не то, что его пьесы кто-то будет бесплатно читать. Речь шла о театральных постановках. Если пьеса кассовая, она приносит театру ощутимый доход. Островский добивался, чтобы с этих доходов автору пьесы шел постоянный процент. Ну, понятное дело, от этого зависела жизнь его семейства...
Позднее Островский начал еще и масштабное дело по преображению самой театральной сферы. Ну, это просто как бой Дон-Кихота с ветряными мельницами... Эта эпопея продолжалась годами! Островский писал огромные проекты, докладные записки, пытался продвигать свои идеи через каких-то доверителей и покровителей... Его не устраивало, как осуществляется руководство театром. Кто и как подбирает пьесы для постановки, кто и как набирает тех или иных актеров, на какие роли, какие им определяет гонорары. Тут приводятся эти докладные записки - действительно, вопиющие факты... Островский пишет о сговоре директоров театров с какими-то авторами, чтобы ставить их пьесы, хотя они низкого качества. Что набирают бездарных актеров или актрис, если это выгодно опять же директорам... Какой-то директор устроил свою дочь (бездарную актрису по Островскому) на таких условиях, что ей достался один из самых высоких гонораров, при этом она за весь сезон участвовала в одной-двух постановках... В таком роде. Как я поняла, из казны на театры выделялись значительные суммы денег, Островский упорно писал докладные записки, что они расходуются не по назначению, впустую... Короче говоря, выражаясь современным языком - это был натуральный попил бюджета, и Островский с этим боролся. Ясное дело, куча народу на высоких должностях в театральном мире была от этого не в восторге. У них еще и на верхах все было схвачено... Так что борьба продолжалась много лет, с микроскопическими результатами... Островский все равно не сдавался. Он все-таки пробил эту стену и добился реформ - через министерство и прочие высокие инстанции, вплоть до самого царя - тех сняли,а других назначили... Островского назначили, как он сам хотел - заведовать художественной частью. Но тут же оказалось, что по ходу ему приходится заниматься и чисто административной работой, потому что другие кандидаты еще не собрались с духом... Островский не отказывался, взялся и за это. При всей его загруженности... Увы, он уже старик, с подорванным здоровьем... с расшатанной нервной системой... Планы у него были огромные, он уже начал подбирать нужных авторов, нужных актеров, но - слишком поздно... Через полгода Островский скоропостижно скончался за своим рабочим столом.
Да уж, в эти последние годы Островскому приходилось особенно тяжело - и тяжелая борьба за театр отнимала все силы, и драматургия практически не оставляла возможности отдохнуть... Островский очень любил свою семью, своих детей, свое имение в Щелыкове, куда он выезжал каждое лето и не мог дождаться, когда он туда поедет. Но и тут были проблемы- и за здоровье жены и детей Островский постоянно сильно переживал, и стоило кому-то заболеть, не находил себе места. И старший сын ему причинял массу огорчений... Как я поняла, несмотря на все старания отца, он совсем не хотел и не стремился учиться. Его оставляли в гимназии на третий год! однако... Объявил, что лучше пойдет в военные. И опять же - Островский не вдается в упреки и попреки (не чувствуется этого), но он весь испереживался, думая о будущем непутевого сына. И в любимом Щелыкове просто нанесли удар из-за угла - неизвестные злоумышленники подожгли дом! постройки возле дома то есть... Много сгорело, собранный урожай, строения, имущество... Это буквально подкосило Островского. Он же был уверен, что со всеми здесь в хороших отношениях... Что характерно, Островский не стал настаивать на жестком расследовании, не стал устраивать скандалы и репрессии. В письмах он писал, что уверен, что неизвестные устроили это все по причине пьянства... Но представляю, как это все на нем отразилось... Не говоря уж о чисто материальном ущербе - и опять Островский вынужден залезать в долги, выкраивать последние крохи, заключать с издателями невыгодные для себя и кабальные договора...
И вот так прошла вся жизнь - в постоянных трудах и заботах. Остались написанные пьесы, золотой фонд нашего театра. Остался сам театр, для которого Островский сделал немало... Здесь он в письмах упоминает, что театральной науки еще не существует - ну да, Станиславский со своей системой появился уже позже. Но Островский для этого основал фундамент.


«У нас летом так хорошо, что, пока не увидите собственными глазами, и представить себе не можете.»

«Сегодня идет моя пьеса. Как она пройдет, я тебе напишу завтра хоть в двух словах. Все билеты были проданы в тот же день, как вышла афиша; поставили кресла в оркестре, и те проданы все сразу.»

«Милая Маша, как тебе не стыдно? Зачем ты пишешь глупости, будто я твоих писем не читаю и не отвечаю на многое? Ты мне велишь перечитать твои письма хорошенько; да я каждый вечер, как только вздумаю о семье, их перечитываю.»

«Милая, зачем ты себя мучаешь разными думами? Оттого ты и худеешь. Положись на Бога. Когда тебе взгрустнется, ты не раздумывайся, а молись Богу. Если ты беременна, так что ж делать; каждая замужняя женщина может быть беременна. Ты боишься родить, потому что слаба; да разве ты не знаешь, что в родах Бог и слабой женщине дает силу. Да ведь это еще неизвестно, так что ж печалиться наперед.»

«Милая Маша, у меня начинают расстраиваться нервы от жизни врозь с семейством; поминутное беспокойство, все ли благополучно у вас в Щелыкове; с дрожью распечатываешь письма, пугаешься при каждом звонке, не телеграмма ли какая неприятная. Все это немножко порасстроило у меня аппетит и сон; но я это поправлю, сегодня же начну принимать бромистый натр.»

«Ты пишешь, что для тебя «потерять время Святок все равно, что потерять все». Что же ты так много надеешься на Святки и так мало на мою пьесу! Моя пьеса годится и не для одних Святок.»

«Сейчас прочел в «Московских ведомостях» наглую клевету о моей пьесе. Автора вызывали с громом после второго действия (меня в театре не было). После конца пьесы Федотову вызывали в продолжение целого антракта. По поводу моей пьесы на другой день было вывешено распоряжение, чтобы более трех раз не вызывать. Я ничего не сделал дурного, а меня бьют со всех сторон. Трудно жить становится…»

«Хорошо проведенное лето – лучшее средство от наших старческих недугов.»

«…Что рыбы много, да она не ловится, - я этому не верю, этого не бывает. Была бы рыба, а поймать ее можно. Опиши мне подробно местность, реку и какая рыба в ней, тогда я сообщу тебе несколько советов. Мне нужно знать: быстра ли вода или тиха; отлоги берега или круты; дно песчаное или иловатое; есть ли омута и перекаты, или глубина постоянная, запружена река или нет, и если запружена, то далеко ли запруда и где: вверху или внизу; цвет воды и в какую большую реку эта река впадает. Так как все реки Курской губернии принадлежат к Донскому бассейну, то там должны водиться бирючки (носыри).»

«Сейчас въехали в Тифлис. Описывать подробно эту чудную дорогу не могу, для этого надо исписать целую книгу, да я и очень утомлен от дороги и от впечатлений. Сто верст подниматься в гору на высоту 9000 футов и потом сто верст не ехать, а сыпаться из-за облаков, это чего-нибудь да стоит.»

«В Батуме никаких вееров, кроме самых дешевых, нет, теперь нет привозу, потому что на зиму они здесь не требуются. В Батуме я чувствую себя хорошо, и хожу много, и так мне легко дышится, как будто десять лет свалилось с моих плеч. Это рай.»

«Пьеса в цензуре одобрена безусловно. При чтении в Комитете театральном она произвела огромное впечатление и так ошарашила, что у некоторых даже отшибло память.»

«Уже несколько лет я не живу для себя; все, что я вырабатываю постоянным и, при моих летах, часто непосильным трудом, идет на воспитание моих шестерых детей. Пенсия, которую я стал получать, от труда меня не освобождает, она служит только обеспечением на случай болезни или необходимого отдыха, и я все-таки работаю, не жалея последних сил. Так трудиться я могу только для своих детей и ни для кого более. Плоды трудов моих не принадлежат мне, я обязан быть осторожным, потому что не имею права терять чужое, - небрежность в моем положении непростительна.»

«Я осмелился обратиться к Вам с покорнейшей просьбой приказать, чтоб не трогали свободных сумм, если они окажутся, и не принимали никого до начала сезона; тогда, глядя по пьесам, видно будет, какие именно артисты нужны. А то проработаешь в деревне все лето над пьесой,приедешь в Москву ее ставить и найдешь на сцене вместо актрис и актеров пожилых женщин непростительно малого роста и жиденят. Вся беда в том, что у нашего режиссера Черневского есть жена, Щепкина, некрасивая, нигде не учившаяся актриса, очень малого роста и еще меньшего таланта; вот Черневский и боится, чтобы, сохрани Бог, как-нибудь не попала в труппу актриса талантливее и красивее его жены. Для нее же принят и Багров, потому что другие любовники очень крупны для нее и в любовных объяснениях с ней должны приседать или нагибаться. У нас сегодня идет «Борис Годунов Пушкина, и роль царевича Феодора играет Щепкина, баба за 30 лет, и играть больше некому; вот до какого позора дошла некогда славная московская сцена. Мне просто стыдно передавать Вам все эти дрязги; но что ж делать, судьба поставила меня в эту, когда-то привлекательную, а теперь очень неприглядную среду, заставила вращаться в ней, напрасно вопиять в пустыне и, на старости лет, сражаться с разными гнусностями.»

«Если я получу долг с Вейнберга, это будет чудо: эти деньги надо будет мне пожертвовать кому-нибудь или сейчас же прожить.»

«Хорошо работать, когда голова свободна, не занята ничем; а когда в голове хаос, так это мука.»

«Ты желаешь выяснить для себя, можешь ли ты быть наставником драматического искусства; я не понимаю слова «наставник драматического искусства». Драматическое искусство как наука не существует. Театральная школа имеет своим предметом не обучение драматическому искусству, а подготовление к нему всесторонним развитием жеста и тона, для чего и требуются дельные и строгие преподаватели.»

«Вы превосходно пишете стихи, после смерти графа А.Толстого никто так не владеет русским стихом, как Вы. Надо этому таланту дать средство показать себя. Что Вам делать? Писать стихами комедии? Так, во-первых, нынче комедии стихами не пишут; а во-вторых, комедии не женское дело. Жорж Занд какой талант; а и та писала комедии плохо.»

«У нас время идет так однообразно, что если б я не работал с утра до ночи, то можно бы умереть со скуки.»

«Я езжу не из Москвы в деревню и обратно; а из кабинета в кабинет и природу вижу только проездом.»

«… На основании одних слухов мечтать хотя глупо, но позволительно, тут обманываешь только себя; но обещать уж непростительно, потому что обманываешь других.»

«Ради Бога, не пиши неопределенно. Когда я получу то или другое известие, я знаю, что со мной будет; но я не знаю, как мне переживать дни и ночи, пока я не узнаю чего-нибудь определенного: на одном дигиталисе далеко не уедешь.»

«Я жду не дождусь того времени, когда хоть немного освобожусь от удручающих, спешных, мозговых работ, - когда могу вздохнуть посвободнее и жить по душе, а не по программе с строгим распределением часов для занятия той или другой умственной работой.»

«Прошу Вас верить в мое полное и постоянное сочувствие Вам; этим добром мое сердце богато: много страдал я в жизни чужим горем и часто даже до забвения своего.»

«Я достиг цели стремлений всей своей жизни и тут же с ужасом ощутил, что взятая мною на себя задача мне уж не по силам. Дали белке за ее верную службу целый воз орехов, да только, когда у нее зубов не стало.»

«Я ежедневно, с утра и до ночи, только и делаю, что переезжаю из одного театра в другой; просто боюсь с ума сойти.»

«Премного Вам благодарен за Вашу работу; только сделайте одолжение, не очень думайте над ней. В таких, не особенно серьезных, трудах главное дело кончить, потом отложить работу и постараться забыть о ней. Я всегда так делаю. Когда через месяц или два взглянешь на свою работу, то она покажется чужой, посторонней, с которой Вы не связаны ничем, и тогда уж легко сообразить еффекты целого и делать изменения, дополнения и поправки.»

«…Вся его беда в том, что он не выл вместе с волками; но ведь у волков не одно вытье, они еще и хищничают.»

@темы: Книги

---

"Чернобыль. Быль и боль". Книжку взяла в библиотеке - из раздела местной краеведческой литературы. Издание тоже местное. К 20-летию Чернобыля.
Прочитала с большим интересом. Книжка, в общем, небольшая... Суть в чем - у нас в городе, как я поняла, есть самоорганизовавшееся общество ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС. Чтобы легче и проще было добиваться положенных льгот, и прав, и медицинского обеспечения, и всего такого. Вот тут городская администрация пошла на встречу, проявила уважение и все такое - организовали это издание. Строится в целом по принципу - представление человека (с хорошей большой фоткой на страницу), краткий рассказ о нем, введение, так сказать. Затем опять же кратко записывают, что он рассказывает - как он оказался в Чернобыле, что там делал, что было дальше. Предельно кратко - и без художественных красот и философских обобщений. Все-таки, не госпожа Алексиевич. А наши местные корреспонденты по-прежнему пишут большей частью в духе советской прессы - передовицы из газеты "Правда", ага. Дело такое, заведенные обычаи меняются медленно... Лично мне не мешало.
И вот размышляю - как я все-таки не вдумывалась в это все... В смысле - как же мы склонны мыслить абстрактно. Так легче, наверно. А вот тут сидят мужики и без затей излагают конкретику... И вот как я всегда привычно воспринимала - ну поехали, ну ликвидировали последствия аварии... саркофаг соорудили, ага. Ну и чего об этом еще думать. А тут тебе раз конкретикой... Что надо было просто тупо смывать эту грязь, которая все заляпала - а она радиоактивная... Надо тупо скинуть обломки от взорвавшегося реактора с крыш - а они капец радиоактивные... И люди внизу на отмывке заходили в здание и орудовали там не более 15 минут - чтобы дозу не превысить. А на крыше - вообще измерение шло на секунды... Взял лопату - добежал - сковырнул чего там и скинул - и все, бегом с крыши. Норму на день словил... И когда вот так попробуешь представить - то сразу как оглушают эти масштабы...
Или по местности - все срывали и закапывали. Вещи, технику... Дома... Целые деревни закапывали... Апокалипсис. Всех вывезли в срочном порядке из домов, из деревень - люди побросали все вещи, скотину побросали... И вот приезжают ликвидаторы - солдаты-срочники, или созванные через военкоматы по всей стране - а там одичавшая скотина разбегается. Собака одичавшая на цепи - хозяева уехали, про нее забыли - вокруг кости - что она там уж смогла изловить на своей цепи. Или старики взяли и вернулись - не хотят бросать свои дома. И ладно, кого просто так оставят - а если дозиметристы скажут, что дома надо сносить, то при них и сносят...
А больше всего я думаю - что это все-таки советские люди... Никто другой не смог бы этого сделать. Вот же их просто взяли и выдернули - со своего места работы, от семей - послали в Чернобыль. И ведь поехали, и работали. Надо.
И особенно горько читать, как сейчас уже и той страны нет, и по долгам, которые она в то время так щедро на себя взяла - не очень-то хотят уже расплачиваться... Как тут пишут про выбивание законных прав и льгот. Про Украину - которая "никогда мы не будем братьями" и т.д. Как там тупо отказываются выдавать справки, отвечать на запросы по архивам, заявляя, что все уничтожено. А ведь люди не могут подтвердить свой статус... Те самые люди, которые тогда со всей страны приехали на помощь... Эх.

«Непосредственно на ЧАЭС оказались 17 декабря 1986 г. И этот день сразу стал, если так можно выразиться, авральным: накануне выпал обильный снег и надо было в срочном порядке убрать его с прилегающих к станции территорий и объектов. Любая задержка вела к повышению радиационного фона: ведь сброшенный с крыш прилегающих к четвертому блоку зданий и сооружений радиоактивный мусор, который не успели закопать в могильники, под снегом продолжал «фонить», еще и увеличив поверхность излучения. Так что промедление здесь было в буквальном смысле смерти подобно.»

«Новое пополнение привезли в палаточный городок, разбитый на том месте, где еще недавно находился населенный пункт, теперь сравненный с землей. В период адаптации, первые несколько дней, у всех новичков резко подскочила температура, появился насморк. О других, более страшных последствиях радиации многие не подозревали. Правда, уже ближе к концу командировки самочувствие у некоторых начало резко ухудшаться, стали, к примеру, выпадать зубы.»

«Сама процедура захоронения в общих чертах выглядела так. Тяжелой техникой сносили все имеющиеся на данной территории сооружения и жилые постройки, сталкивали их в вырытые траншеи и сверху засыпали землей. Однажды батальону приказали разбить лагерь рядом с Остроглядами. Приехали, а в округе – ни одного дома, только трава выше человеческого роста. «И где же ваши Острогляды?», - спросили военные у охранявших территорию милиционеров. «Так вот же они», - раздвинув гигантские стебли, указали на открывший архитектурный пейзаж стражи правопорядка. Словом, прежде чем сносить здания, пришлось скосить всю бурьян-траву.»

«Немалую часть времени отнимает переписка с архивами, поскольку, чтобы доказать, что тот или иной человек действительно ликвидатор, требуется порой собрать уйму справок. И хорошо, если архив расположен в Подольске, а из той же Украины, при нынешних с ней отношениях, его приходится ждать подолгу, иногда годами. К счастью, Жуков сумел наладить хороший контакт с киевлянами. Съездив на Украину, он подтвердил данные об участии в ликвидации аварии на объекте «Укрытие» (так называется саркофаг, который возводили вокруг взорвавшегося реактора) многих тагильских чернобыльцев. В департаменте по труду областного правительства заподозрили, что этот список фальсификация и сделали новый запрос в архив. «Одна чиновница при этом сказала, что если мои данные окажутся верными, она уйдет с работы, - вспоминает об этом эпизоде Василий Николаевич. – Данные подтвердились, и даже большим в итоге этот список оказался, но дама почему-то слово свое не сдержала, осталась работать на прежнем месте.»

«Привезли нас в Страхолесье, если по дороге, то это примерно километрах в восемнадцать от Чернобыльской АЭС. И ни души. Первое впечатление гнетущее. Не знаешь, куда ступить: всюду предупреждения «Заражено!», и колючая проволока ограждений. Здесь, в Страхолесье, разбили палатки, в них и жили. Должны были до 31 декабря – окончания срока командировки, но многие уехали раньше. А латыши и одесситы, их тоже привезли было сюда, вообще наотрез отказались остаться и убрались восвояси, Среди нас, уральцев, отказников не было.»

«Для работы на третьем энергоблоке нас разбивали на тройки. Сначала внутрь проходил дозиметрист, он выявлял уровень радиации. А она в том углу одна, в следующем – совсем другая, где-то ее и вовсе мало. По докладу дозиметриста хозмастер АЭС устанавливал, сколько времени там можно находиться: убирать обломки, мыть стены. Как правило, работали не дольше пятнадцати минут. Тройко пробыла пятнадцать минут – ее сменяет следующая. Такая вот работенка. А конкретнее: мыли, очищали пол и стены, досками, фанерой забивали окна, чтобы солнечные лучи не попадали в машзал и третий блок: при повышении температуры радиационный фон усиливается.»

«Призывали только тех, у кого было двое детей. Почему, не объясняли. Но это было в общем-то понятно: не имеющие детей по возвращении из радиационной зоны могли поставить крест на отцовстве. Жестокие призывы, впрочем, случались. Был у нас молодой мужчина, жене которого предстояло рожать через два месяца. А рядом – никаких родственников. Как ни просил об отсрочке – ничего не вышло. Потом все волновался, отпрашивался, чтобы позвонить домой…»

«О последствиях заражения никто особо не задумывался, но когда у пса, который прикормился возле нас, вместо носа образовалась сплошная язва – стало страшно.»

«Три дня я лежал в палате один. Врачи ко мне заходили редко. Это и мне, как медику, понятно: тело излучало радиацию.»

«На закате неподалеку слышатся автоматные очереди. Чем их объяснить здесь, в лесу? На другой день становится известно: автоматчики с соседней воинской части отстреляли два десятка коров, которые после чернобыльской аварии бродили без хозяйского контроля по зараженным полянам и рощам. Все они отправлены на свалку, где сожжены.»

«Как только стаивали кюветы дорог, прилегающие к ним участки превращались в многокилометровые свалки. Чего только там не было – детские коляски, игрушки, матрасы, подушки, узлы с бельем, кухонная посуда. Все это разлагалось, гнило, зарастало травой и мелким кустарником.»

«У нас не было индивидуальных датчиков. Определять можно было так. Утром встаешь – погода хорошая, но никаких пернатых нет. Все улетели. Потом вроде все успокоится, затихнет – прилетают снова. Птицы очень остро реагируют на повышенный радиационный фон. На нескошенных колхозных полях расплодилось огромное количество грызунов. Вечерами можно было наблюдать, как десятки, а может быть, и сотни сов кружились над посевами, как эскадрильи самолетов, резко пикировали, завидев добычу.»

«У некоторых ликвидаторов-мужчин складывается негативное отношение к коллегам-женщинам. «Мы на крыше облучались, а они, работая в больницах и столовых, в магазинах, пользуются наравне с нами теми же льготами». Мне стыдно за этих мужиков. Куда же подевалось ваше рыцарство, уважение к женщине?»

«Было шестнадцать женщин. В течение пятнадцати дней работали в столовой по 20 часов в сутки. И сколько затрачивалось сил, чтобы заготовить продукты, сварить, разложить, обслужить ликвидаторов, собрать и вымыть грязную посуду, прибрать, навести чистоту в столовой с соблюдением всех правил безопасности в условиях радиационного фона.
- Вставали в четыре утра, - рассказывала Нина Ивановна. – Готовили завтрак на 4 тысячи человек. Затем был перерыв на два часа. В этот промежуток купались, приводили в порядок столовую и опять кормили – уже обедом. Он длился до шести часов. До семи – снова отдых. А потом до двенадцати ночи готовили и кормили ужином
После ужина, прибрав столовую, женщины уходили далеко за полночь на первый этаж, где для них были расставлены в спортзале кровати. Уставали так, что утром с трудом поднимались, чтобы опять идти к плите, к столу, к мойке…»

«Всего из Нижнего Тагила и Пригородного района в Чернобыль в разное время были направлены 902 человека. I, II и III группы инвалидности имеют 772 человека. 130 за эти годы умерли. У С.Синяпкина умер ребенок, рожденный после Чернобыля.»

@темы: Книги

---

Фотофлуд

Нельзя просто так взять и не сфотографировать рыбаков...








Это была попытка сфотографировать листопад. Конечно, большая часть листьев пролетела мимо.

---

Читательский дневник

Чернобыль. Быль и боль.
«Нашему полку, кроме работ на самой станции, выпала доля хоронить деревни, подвергшиеся радиоактивному заражению. Представьте себе братскую могилу из двухсот крестьянских домов! После нас на этом месте оставалась голая пустыня. Как же быстро человек может научиться делать то, что еще никто на земле никогда не делал. Вот рядом с домом вырыта огромная могила, вот бульдозер столкнул в нее вековое жилище со всем содержимым, прокатал, утрамбовал – и как не бывало здесь дома, никогда не стоял. Наш батальон за четыре месяца 1988 года похоронил семь деревень – от 40 до 250 домов. Позже, проезжая по белорусским дорогам, встречали мы указатели со знакомыми названиями, острые стрелки которых были направлены на огромные безжизненные поля.»
***
«Да, я видел яблоки, груши, но такого явно сверхъестественного, как писали и пишут средства массовой информации, никогда не замечал, например, вот таких оооогромных яблок и слив. Не было такого. Мы даже ели яблоки. Дозиметрист сверху замеряет кожуру. Вроде фон есть. Кожуру снял – ничего нет. Яблоко съешь, меньше пить хочется… Вода, которую нам привозили, - безвкусная, бессолая – пить еще больше хочется. А яблоко съел, второе, третье – нормально себя чувствуешь. Не боялись почему-то. А грибы мы не ели. Нам сразу сказали, что они интенсивно накапливают радиацию.»
***
«Почти в каждом населенном пункте, деревне, встречались два-три оставшихся человека преклонного возраста, в основном это были женщины, пережившие оккупацию в годы Великой отечественной войны. Жили они только в своих родных хатах, пусть даже ветхих, хотя вокруг имелись более добротные брошенные. Даже вещи не брали у своих соседей, разве что оставшиеся продукты питания. Ломаем хату. Она набрала уже несколько рентген, а бабуля ходит вокруг и говорит: «Вы у меня картошечку, пожалуйста, не помните.» Мы помогали всем, чем могли. Привозили и хлеб, и горячую пищу. Старушки со слезами на глазах и всегда с радостью встречали. Хлеба они не видели годами, питались зимой картошкой, ее много осталось брошенной на полях. Летом легче – грибы, ягоды, зелень разная, фрукты. Заботы о таких жильцах со стороны местных властей не было никакой. Они были брошены на произвол судьбы. Первый секретарь Брагинского райкома партии прямо заявил: «Лично я этим вопросом не занимаюсь. Этих людей мы обратно не звали».

С.Лукьяненко. Ночной дозор.
«Конечно же, ему трудно было уйти. Он прикоснулся к тайне, почувствовал Силы, стоящие над человеческим миром. И отказался от этих Сил, пусть лишь на время. Но представляю, как ему хотелось научиться – хотя бы мелочам, хотя бы фокусничанью с пирокинезом и телекинезом, внушению, исцелению, проклятию, - не знаю, чему именно, но наверняка хотелось. Не просто знать, но и уметь.
- Вы действительно меня не выслеживали? – спросил он наконец.
- Не выслеживал. Мы не умеем врать – впрямую.
- А откуда мне знать, может быть, это тоже ложь, - отводя глаза, пробормотал мальчишка. Логично.
- Ниоткуда, - согласился я. – Если хочешь – поверь.
- Я бы хотел, - все так же глядя в пол, сказал он. – Но я помню, что там было, на крыше. Мне ночами снится.
- Ты можешь не бояться той вампирши, - сказал я. – Она упокоена. По приговору суда.
- Знаю. Мне звонил ваш начальник. Тот, который тела менял.
- Я не знал.
- Звонил однажды, когда больше никого дома не было. Он сказал, что вампиршу казнили. А еще сказал, что, поскольку я потенциальный Иной, пусть не определившийся, я убран из списков людей. И на меня жребий больше никогда не выпадет, я могу не бояться.
- Да, конечно, - подтвердил я.
- А я его спросил, остались ли в списках мои родители.
Вот тут я не нашелся, что сказать. Я понимал, каким был ответ шефа.»

---

Читательский дневник

А.Н.Островский. Письма.
«М.В.Островской. 11 октября 1883.
Я заехал очень далеко, на самую границу Персии, потому и письма идут очень долго. Баку совсем азиатский город, на улицах русского слова не услышишь, да и русский костюм увидишь редко. Баку завоеван недавно, в начале нынешнего столетия, и несколько обрусел с тех пор, как открылись нефтяные промыслы. Место, где добывается нефть – на горе, за городом, куда проложена особая железная дорога. Описывать нефтяные промыслы, керосиновые заводы в письме невозможно, - это такое богатство, о котором, пока его не видишь, нельзя составить и понятия. Постройка одного завода Нобиля стоит несколько миллионов. Я опишу тебе только наш въезд в Баку и ночную поездку в море на ночные огни. Мы приехали на станцию железной дороги в 8 часов вечера, нас встретили все власти. Так как Баку богат осветительным материалом, то весь эффект в освещении. Путь от станции до города освещен очень оригинальным образом: на близком расстоянии друг от друга воткнуты палки, на которых в жестяных коробках горит нефть; по этому пути несутся несколько колясок, окруженных казаками, у которых в руках такие же палки с горящей нефтью. Вчера мы обедали у губернатора; после обеда, когда совершенно стемнело, мы поехали на небольшом паровом катере в море. Мы выехали на то место в море (как рулевой нашел его в потемках, неизвестно), где со дна из земли выходит газ и является на поверхности воды в виде пузырей; с катера кинули зажженную тряпку, и море загорелось. В прозрачном светло-зеленом море от газовых пузырьков игра, как в зельтерской воде; когда газ загорится, то представляется, будто огонь выходит из воды. Мы входили в самую середку огня, и наш катер был обнят на несколько мгновений пламенем. Такого явления не увидишь нигде на всем земном шаре, кроме Баку. Возвращение тоже имеет свою прелесть: идем по морю, среди глубоких потемок, к ярко освещенному городу.»

А.Ардова. Зимний бал в академии. Невеста снежного демона.
«Тем временем тетя смерила снежного крайне недружелюбным взглядом, и в ее руках возник зонтик. Нежно-розовый, кружевной, кокетливый такой и внешне совершенно безобидный. Если не знать, конечно, что под иллюзией изящной, хрупкой вещицы скрывается магический жезл, в сердцевине которого еще и заговоренный клинок имеется. Но в нашей семьей легендарный зонт Анники Аркентар был хорошо известен, все связанные с ним истории и предания, разумеется, тоже.
Этот боевой артефакт тетушка создала и лично зачаровала, чтобы обойти предписание конклава магов, запрещающее являться на его заседания вооруженным. С оружием нельзя, а вот с дорогими сердцу каждой истинной женщины мелочами – пожалуйста. Этой лазейкой тетя и воспользовалась. И пока шли жаркие дебаты о том, что же все-таки представляет из себя ее зонтик: безделицу, украшение, совершенно необходимый каждой светской даме модный аксессуар или смертоносное оружие, - преспокойно появлялась с ним в обществе. «Приятно, знаешь ли, чувствовать себя не беспомощной, а элегантно вооруженной», - поделилась она со мной в минуту откровенности.»

---

Кардинал де Рец "Мемуары". Приятная увесистая книжечка на 800 страниц мелким шрифтом - из чудной серии "Литературные памятники", которую я очень люблю... Ну, соответственно - мемуары, история, философия, политика, зарубежная классика, все в одном флаконе.
Итак, о чем - Франция, XVII век, эпоха Людовика XIII, Анны Австрийской, Людовика XIV кардинала Ришелье, кардинала Мазарини, фронды... То, что в принципе всем знакомо по романам Дюма (хотя сейчас существует предельно маразматический тренд - провозглашать, что "я Дюма не могу читать, не могу понимать, поскольку это очень сложно и тяжело для меня, у него столько персонажей, там все так запутанно, я не разбираюсь" - что меня бесконечно удивляет... Сложно читать Дюма - ну ради бога, я вас умоляю... ) Кардинал де Рец был одной из ярких фигур этой - как можно убедиться - яркой эпохи. Коадъютор парижский... чтобы я еще понимала, что это значит - ну, в детстве я этим не заморачивалась, коадъютор так коадъютор, мало ли... Сейчас, по мере чтения, решила слегка посмотреть по гуглу всезнающему - вроде бы разъясняют, что это в некотором роде заместитель архиепископа Парижа. В общем, как я предположила, кардинал де Рец имел при парижском архиепископе (который, к слову сказать, был его родным дядей) статус, аналогичный статусу кардинала Ришелье при королевском дворе. Учитывая, к тому же, что его дядя не проявлял интереса к политике и вообще к текучке, предпочитая жить в свое удовольствие, а кардинал де Рец - наоборот. То есть, он тоже жил в свое удовольствие, но интересовало его вообще все, и политика в первую очередь.
Жан-Франсуа Поль де Гонди, будущий кардинал де Рец, родился младшим ребенком в семье, и по всем канонам морали и обычаев должен был поэтому пойти по церковной части. Он этого не хотел и мечтал о военной и светской карьере, но никого абсолютно это не интересовало. В комментариях написано, что он был вынужден принять постриг в десять лет, а в четырнадцать уже был назначен каноником в Собор Парижской богоматери! Обучался у иезуитов... получил в Сорбонне степень доктора теологии... Как звучит! Молодой человек, обладающий острым умом, с прекрасным образованием и литературными талантами сразу же обратил на себя внимание парижского общества, вплоть до самой вершины власти. Кардинал Ришелье его с первого взгляда не полюбил. Молодой де Рец был слишком дерзким и вольнодумным. Но затем наступает эпоха всем известных событий. Умирает всесильный кардинал Ришелье... вскоре после него умирает Людовик XIII... Регентом при малолетнем Людовике XIV становится Анна Австрийская, а место кардинала Ришелье при ней занимает кардинал Мазарини... который старается проводить ту же политику, но общество посчитало, что это уже ни в какие ворота... Происходит смута и мятеж, получивший название Фронда. И кардинал де Рец принял во всем этом активное участие, став одним из лидеров фрондерского движения. Смута продолжалась несколько лет, пока королевский двор ее наконец не подавил... После чего де Реца отправили в тюрьму, чтобы он посидел, подумал... над своим поведением... Де Рец, однако, стал думать о способах побега. Он провел в заключении 15 месяцев, затем ему все же удалось бежать - и это был вполне выдающийся побег, в лучших традициях Дюма. Но время фронды уже прошло, и де Рецу не удалось вернуться к прежнему положению.

Ну вот, об этом он и написал в своих мемуарах. О фронде и своей деятельности в эту эпоху. Как пояснили в комментариях - в то время было общепринято в своих мемуарах касаться событий значимых, а не так, чтобы что-то там вообще. Я сначала было подумала, что мемуары он и писал, сидя в тюрьме - но в комментариях подробно рассуждали на эту тему и пришли к выводу, что он их все-таки писал уже сильно позже. Незадолго до смерти, в 70-е годы. Двадцать лет спустя, угу.
В аннотации сразу предупредили, что книжка сильно специфическая... для маньяков... что тут большей частью идет речь о парламентских дебатах и заседаниях... Это меня сразу впечатлило. Я маньяк, чувствую, что мне это надо... И да, книжка таки оказалась специфическая. Сделайте скидку на время и стиль... Огромные абзацы мелким шрифтом на всю страницу... перечисления, что, кто, как заседал и что решал... в этом их парламенте... Речи - тоже на несколько страниц - любовно приведенные автором... большей частью, конечно, его собственные. В комментариях склоняются к тому, что эти речи автор написал тогда же, когда и мемуары - да и, логически рассуждая - а как еще их можно было написать? Когда они там в Париже метались то туда, то сюда, неужели у кого-то было время сидеть и это все тут же записывать... В смысле, надо иметь в виду, что речи идут не по горячим следам, а спустя много лет, на трезвую голову и под влиянием другой политической обстановки. Да и вообще, за столько времени и спустя столько потрясений - можно и забыть какие-то мелкие детали, что-то спутать в хронологии... хотя автор, как пишут, опирался на какой-то парламентский журнал... Но лично мне это представляется не слишком важным - я понимаю про принятый стиль и дух эпохи, а также про влияние политической обстановки.
Все равно, когда вольешься в это все, то становится действительно интересно. Автор, конечно, в основном трактует про дебаты и заседания, и кто что сказал и т.д. Ну вот его это занимало. Но временами он невзначай выдает какие-то эпизоды из происходящего на улицах, или еще где - и сразу вспоминается, что там вообще-то как бы не говорильня, а реально смута и гражданская война. Очень ярко. У автора действительно талант, тут не поспоришь...
Кроме того, де Рец превратил эти свои так называемые мемуары в какой-то невообразимый сплав всего. (в комментариях по этому вопросу тоже задались рассуждениями и не пришли к определенному выводу ) Помимо просто исторической части - хроники событий, картин происходящего, описаний действующих лиц - это еще и как бы детальный анализ происшедшего. Ну, с позиции автора, само собой. Кто что сделал и почему. Чем руководствовался. Чего хотел добиться и что получилось в итоге. Как надо было действовать, чтобы добиться нужных результатов - тут уже и с учетом, я думаю, знания постфактум... Получилось, можно сказать, как будто изложение темы в учебнике. С разбором полетов. Все это де Рец сопроводил множеством своих размышлений, подходящих к случаю - в бесконечно изящных и остроумных выражениях. Как это свойственно эпохе. Например, всем известному Ларошфуко с его максимами. К слову сказать, хотя де Рец и Ларошфуко и участвовали вместе во Фронде, однако друг друга активно не любили.
Короче говоря, выражаясь в современных реалиях, де Рец определенно был профи по части пиара и политтехнологий. С этой зрения он и излагает историю парижской фронды... Не его вина, что в те времена еще даже не выработалось таких представлений в общей картине мира - а то бы все эти многочисленные деятели, возможно, прислушивались гораздо больше к рекомендациям. Кто знает. Потому что я вот, к примеру, читаю про это все и осознаю с кристальной ясностью - да это просто-напросто описывается организация и течение майдана... Ну все то же самое - как выгнать на улицы толпу, как завести толпу... или наоборот, как придержать страсти, чтобы не переборщить... де Рец тут подходит с осторожностью - утверждая, что это слишком неудобное и опасное орудие. Как и чем воздействовать на того или иного лидера, чтобы его повернуть в нужную сторону, добиться от него нужных решений. Как воздействовать на парламент, чтобы опять же добиться нужных решений. Да уж. А вот - ну ты смотри - натурально небесная сотня. Де Рец рассказывает, как на очередной сходке некоторых лидеров фронды решают, что нужно подогреть толпу, а для этого лучше всего подойдет имитация покушения на одного из лидеров. Это вызовет всеобщее возмущение и т.д. Разница тут, я думаю, в развитии общественной мысли. В середине XVII века просто какие-то люди из толпы ни для кого не имеют никакого значения, имитируй на них покушение или даже хоть натурально прикончи... А вот если это будет одна из видных общественных фигур - тогда другое дело. Но их еще не собираются откровенно приносить в жертву.
Впоследствии, надо сказать, этот талант де Реца таки продолжали использовать по назначению. Как указано в комментариях. Хотя при дворе его так и по-прежнему не любили, но неоднократно посылали в Рим - участвовать в выборах папы. Сказано, что де Рец несколько раз таким образом поспособствовал выбору кандидата, благоприятно настроенного для Франции.
Так что личность со всех сторон получается яркая, я считаю... Что тут еще можно сказать... О себе де Рец тут как-то мимоходом упомянул, что внешность у него уродливая... Ну, я не знаю... Понимаю, что в разные эпохи существуют разные каноны красоты и уродства... По мне так - судя по приведенному портрету - вполне себе приятная физиономия. На наш, современный взгляд. Живая.

По мне так на портретах все эти принцы и герцоги выглядят куда более несимпатично. Навевая своими длинными носатыми физиономиями с безвольными подбородками мысли об овцах и баранах. (здесь есть несколько вкладок, на которых помещено много портретов самых известных упомянутых деятелей) Как бы то ни было, был ли де Рец настолько уродлив, как утверждалось/считалось - ему это не мешало. Достаточно сказать, что почти все время фронды его любовницей была известной фамилии девица де Шеврез. Нет, это не та г-жа де Шеврез, о которой упоминается в романах Дюма... то была ее мать... Здесь она тоже фигурирует и тоже вовсю участвует во фронде. Так вот, ей даже одно время пришла в голову мысль - продвинуть де Реца в любовники самой Анне Австрийской! Я тут понимаю так, что фрондирующая дама рассуждала, что тогда де Рец может занять при дворе и при королеве место Мазарини - тем самым место Ришелье! И она даже вроде бы слегка разведала почву... в этом направлении... и добилась от Анны Австрийской сногсшибательного утверждения, что его внешность она не находит противной, потому что у него - прекрасные зубы! Анне Австрийской, видите ли, в мужчинах больше всего нравятся хорошие зубы. Офигеть. Это звучит так дико и бредово, что просто выносит мозг... Но, подумав, я решила, что тут можно рассматривать и по-другому. Рассуждая дедуктивным методом. Если она разглядела у де Реца зубы - ну так не заглядывала же она ему в рот... Следовательно, можно предположить, что де Рец просто много улыбался и смеялся. То есть, живая манера поведения, юмор и обаяние - так можно рассматривать... (но из этого плана ничего не вышло - да и де Рец тут явно не проявляет к Анне Австрийской никакой симпатии... чисто физически - он несколько раз упоминает, что у нее противный визгливый голос! )
Плюс к этому - де Рец действительно не теряется в трудных ситуациях, моментально принимает решения... Как тут описан эпизод во время беспорядков на улицах, когда толпа готова просто наброситься и растерзать кого угодно - де Рец рассказывает, что когда на него набросились и поволокли, он тут же, не растерявшись, обратился к кому-то там... стал типа по-отечески журить громилу, что на это скажет его матушка (или батюшка, я уж не помню)... Таким образом, вызвал у того замешательство, тот вообразил, что де Рец в самом деле знает его мать, выпал таким образом из общего помешательства - а дальше де Рец уже укрепляет успех и добивается, чтобы толпа его услышала. Тоже ситуация для учебника.
Отдельно впечатляет история злоключений де Реца после подавления фронды - когда его отправили в тюрьму. Ну, я предположила, что его все-таки не в подземелье к стене приковали... Отправили в Венсенский замок, как тут сказано. Но когда он перешел к тюремному заключению, то это действительно впечатляло... Сказал, что его нарочно старались изводить - вплоть до того, что держали в комнатах без отопления... не давая одежды на смену... (пока не вмешалась с протестами церковь, к которой де Рец так-то принадлежал) Ужас... (говорю я, намерзнувшись зимой с еле работающими батареями) Он это выдержал - железное здоровье, да уж. Не давали бумаги и книг (опять же, пока церковь не вмешалась) - как я поняла, из туманного описания, он, видимо, в уме повторял латынь и греческий и что-то на них сочинял. Стражники старались ему досадить - насильно выводили на прогулку - де Рец, видимо, давал понять, что наслаждается прогулкой - тогда ему наоборот запрещали прогулки - де Рец отвечал, что отлично, а то у него от сырой погоды голова начинает болеть... В общем, веселье шло полным ходом... И тут происходит неожиданный поворот - умирает дядя де Реца, архиепископ Парижский. И что ли по их правилам, де Рец, как коадъютор, должен занять его место. Но де Рец находится в заключении! Там нужно было проводить какую-то церемонию, чтобы утвердиться в должности. Никто не ожидал, а церковники провели церемонию по доверенности от де Реца! и официально назначили его архиепископом Парижским! скандал. Могу представить, как это взбесило Анну Австрийскую и Людовика XIV. В комментариях рассуждают и склоняются к тому, что кто-то от церковников приезжал к де Рецу в заключение и тот сумел написать и передать доверенность. Но сам де Рец тут пишет, что он оформил доверенность заранее, еще до ареста - лично я считаю, что это выглядит более правдоподобно! Ну в самом деле - вот скончался этот архиепископ, так это же надо было им сначала договориться, как быть, что делать, посылать ли гонца в тюрьму и кого, и как... (а как тут же показано, совещаться там любили, и быстро никто ничего не решал, особенно если некому было пинать и тащить) И со стороны королевских властей тоже же не будут спокойно это все позволять... Так что очень даже может быть, что заранее приготовил, предполагая, что дядя может умереть (от де Реца этого вполне можно ожидать, в смысле, что он предусмотрит) - так когда случилось, они просто моментально выполнили оставленные инструкции и все!
В тюрьме де Рец разрабатывает планы побега, как уже было сказано... Планы остроумные - и даже вполне представляется, что осуществимые... В общих чертах, сначала предполагалось, что он перелезет через стены и куда-то там побежит... Но де Рец посмотрел и пришел к выводу, что он не атлет и не акробат... Он придумал, что надо имитировать, что он перелез и побежал, а самому спрятаться и переждать, а когда вся стража кинется в погоню - тогда уже спокойно сбегать. Но тут его решили перевезти в другую тюрьму - в Нант. Там условия были более строгие, в плане местности. Но оттуда де Рец все-таки сбежал, причем таки с перелезанием! Там был какой-то садик... с оградой... де Рец типа прогуливался и как бы невзначай зашел в этот садик и закрыл ограду! После чего перелез через стену - в него однако стреляли через ограду! и со стены его спустили на бревне... фантастика. Дальше он планировал ринуться в Париж и укрыться по церковным их законам. Но тут, как говорится, фортуна уже от него отвернулась. Во время скачки, лошадь де Реца упала, и он сломал руку... В комментариях почему-то пишут про вывих, ну я не знаю... Мне кажется, что по тому, как описывает де Рец, это больше похоже на перелом... Тут уже о скачке в Париж не могло быть и речи. Де Реца оттащили и спрятали в каком-то стогу, он пишет, что они там укрывались несколько часов, не подавая вида, пока стража ездила вокруг в поисках. Фантастика... Это представить, что человек с переломом - похоже, что и открытым - несколько часов пролежал в стогу, не шевелясь и не подавая никаких звуков... Потом его отвезли к каким-то родственникам в замок, но те перепугались и особой помощи не оказали, мечтали скорее отделаться. Лечения де Рецу не проводили, началось заражение... (он пишет, что рука почернела). Но он каким-то образом выкарабкался. Железное здоровье, да... И на каких-то случайных кораблях отправился в Испанию, оттуда в Рим. Дальше еще указывается, что кости еще неправильно срослись. Так после этого де Рец еще два раза (!) переносил процедуру лечения, чтобы все ломали по новой и складывали. Но сказано, что успеха так и не добились. Уровень медицины...
Что характерно - об этих драматических приключениях де Рец повествует кратко! Буквально на считанных страницах... по сравнению с тем, что он исписал до этого... о дебатах в парламенте и прочем. Ну, надо думать, тогда это считалось не особо впечатляющим...
Ну все равно, на этом Фронда закончилась, и активная деятельность де Реца тоже... Хотя он, вроде бы, и продержался дольше, чем многие фрондерские лидеры. И соглашений с королевским двором не заключал. Ну, он так пишет. В комментариях, в общем, тоже это подтверждают.
И в довершение в комментариях еще приводят опять фантастический штрих к истории кардинала де Реца. После смерти де Реца перевезли - он в старости удалился в какой-то монастырь и пришел к янсенизму, вроде так написано - и похоронили в Париже в королевской усыпальнице (как я понимаю, соответственно его сану и роду). Но поскольку Людовик XIV его терпеть не мог, то его могила осталась безымянной, где-то там в сторонке. Без каких-либо обозначений. А спустя сто лет, во времена ВФР, когда бесчинствующая толпа ворвалась и разгромила могилы королей и аристократов, могила де Реца осталась нетронутой... Какая ирония судьбы...
Ну вот что тут скажешь - разве это не в чистом виде персонаж Дюма? Такое время, такие люди... А мне опять по новой хочется взять и перечитать Дюма. "Двадцать лет спустя". Очень ее люблю и давно хочется... руки не доходят.

@темы: Книги

---

Книжный столик

Кардинал де Рец. Мемуары.

«Люди на удивление склонны мнить, что им удается провести других, прибегнув к средствам, с помощью которых, - они это знают, - можно провести их самих.»

«Месье судил о Королеве по самому себе; помнится, когда я стал убеждать его, что разумно и даже необходимо по-разному поступать с разными людьми, он ответил мне: «Какое заблуждение! Все люди одинаковы, только одни лучше умеют скрывать свои мысли, а другие – хуже».

«Не все ошибки должно относить на счет человеческой натуры, ибо бывают оплошности столь чудовищные, что люди, наделенные здравым смыслом, не могут впасть в них по своей воле.»

«… Он каждый день твердит ее матери: пора мол кончать с заговорами, все уже слишком смешалось и мы более не ведаем, к чему идем.»

«Удивительней всего, что обстоятельства, изумляющие века грядущие, проходят незаметно для современников. Наблюдения, сделанные мной в пору междоусобицы, не раз помогли мне уразуметь то, что ранее представлялось мне непонятным в истории. Иные события ее столь противоречат одни другим, что кажутся совершенно неправдоподобными, но опыт учит нас, что не все неправдоподобное – ложь.»

«Советник Большой палаты Менардо-Шампре, человек весьма неглупый, поручил передать Королеве, что лучше всего обречь Париж совершенной смуте, которая, сошед до известного предела, всегда содействует укреплению королевской власти.»

«По окончании заседания я сказал герцогу Орлеанскому, что он видит сам: я не обманул его, повторяя, что одними лишь речами во время междоусобицы не воюют.»


«Сотни раз в моей жизни изумлялся я глупости жалких писак, сочинявших историю этого времени. Ни один не уделил хотя бы мимолетного внимания противоречиям, которые между тем составляют самую любопытную и примечательную ее часть. ..Соображения, подробности которых моя память не сохранила, убедили меня, что его, как и всех прочих, увлекли потоки, кипящие в подобные времена столь бурно, что швыряют людей во все стороны разом.»

«Герцог Орлеанский по пять-шесть раз в день впадал в жестокую тревогу, потому что был убежден: все отдано на волю волн, и, как мы ни поступи, будет равно плохо.»

«…Исполнить это было трудно, и стало быть невозможно для Месье, ибо он почти не делал различий между трудным и невозможным.»

«Я уверен, что публичное поругание честности и есть главнейших источник наших революций.»

«Не приходится удивляться, если историки, пишущие о делах, в которых сами они не участвовали, заблуждаются столь часто, ибо даже те, кого эти дела касаются всего ближе, во множестве случаев принимают за истину наружные знаки, порой совершенно обманчивые.»

«… Приходится повторять то, что уже случалось говорить не раз: корпорации – самый худший вид черни.»

«… Указы о возмещении сумм, назначенных для оплаты муниципальной ренты – двор по похвальному своему обыкновению сегодня конфисковывал их, чтобы посеять смятение в Париже, а назавтра возвращал из страха, как бы смятение не зашло слишком далеко.»

«Месье произнес следующие памятные слова, над которыми я сотни раз размышлял впоследствии: «Родись вы сыном французского короля, инфантом испанским, королем венгерским или принцем Уэльским, вы рассуждали бы иначе. Знайте же, что мы, властители, ни во что не ставим слова, но никогда не забываем поступков. Завтра в полдень Королева и не вспомнит обо всех моих гневных речах против Кардинала, если завтра утром я соглашусь смириться с его возвращением. Но если мои войска произведут хоть один выстрел, она не простит мне этого, как бы я ни старался, и через две тысячи лет.»

«…Поскольку трудно управлять ходом разговора, предмет которого сама неопределенность, Месье, вместо того, чтобы отвечать мне, отвечал самому себе, а тот, кто отвечает самому себе, обыкновенно этого не замечает и переливает из пустого в порожнее.»

«Я вообще уверен, что в делах важных вредно пережевывать прошлое.»

«Осторожность – именно та добродетель, в какой заурядному уму труднее всего отличить истинное от наружного.»

«… Так уж устроены корпорации и я не встречал еще ни одной, которую трех- или четырехдневная привычка не заставила бы почитать естественным даже то, к чему ее принудили.»

«Успех оправдывает и даже возвеличивает всякий громкий и дерзкий поступок.»

«… Искусства скучать он не постиг…»

«Клевета, если не вредит своей жертве, непременно оказывает ей услугу.»

«Настоящее всегда заботит людей малодушных куда более нежели будущее, пусть даже самое близкое.»

«Одна из причин, по которой люди почти всегда злоупотребляют своим саном, состоит в том, что он сразу же ослепляет их, ослепление это ведет их к первым ошибкам, во многих отношениях самым опасным.»

«Почти во всех случаях жизни важно не то, что ты делаешь, а как ты это делаешь.»

«Во времена, когда умами владеет предубеждение, отличить одно представление от другого способны лишь философы, которые всегда малочисленны, да и к тому же философов ни во что не ставят, ибо они никогда не берутся за алебарды. Но те, кто горланит на улицах, и те, кто ораторствует в парламентах, - все поддаются путанице впечатлений.»

«Осторожность предписывает главе партии сносить то, на что ему должно закрывать глаза, но ему не следует закрывать глаза на то, что пестует в корпорациях и отдельных лицах навык к сопротивлению.»

«Залог успеха во время великих возмущений в том и состоит, чтобы держать людей в повиновении с помощью страха, вызванного в них тем, чему сами они способствовали. Такого рода страха обыкновенно наиболее действенен, а недовольство вызывает наименьшее.»

«Мудрено ли, что люди себя не знают, - бывают времена, когда они, так сказать, себя не сознают.»

«Когда революционные бури столь велики, что поддерживают умы в непрестанном кипении, умелый игрок, первым ловко бросивший мяч, всегда встречает сочувствие.»

«Постановлено было продать находящиеся во дворце Мазарини скульптуры, дабы собрать сумму, обещанную за его голову.»

«Знамена и штандарты Испании развевались на Новом мосту; желтые перевязи лотарингцев появлялись в Париже так же свободно, как светло-желтые и голубые. Люди начали привыкать к подобным зрелищам и к зловещим известиям о неисчислимых потерях. Привычка эта, могущая иметь последствия ужасные, вселила в меня страх, но не столько за мою собственную судьбу, сколько за судьбу государства.»

«Один из величайших изъянов, причиненных кардиналом Мазарини монархии, в том и состоит, что он мало заботился о сохранении ее достоинства. Пренебрегая им, он добился успеха, и успех этот – второе зло, на мой взгляд еще пагубнее первого, ибо успех маскирует и прячет от людских глаз те бедствия, какие рано или поздно неминуемо постигнут государство из-за навыка в этом небрежении.»

«… Это не значит, что я отрекаюсь от своих советов, более того, я в них не раскаиваюсь. Оставляю в стороне результаты – они в руках фортуны, но над здравым смыслом фортуна не властна.»

«Месье продолжал требовать, чтобы я высказал ему свое мнение; я просил дозволения сделать это письменно, что в разговорах с ним было всегда предпочтительнее, ибо из-за нетерпеливости своей он поминутно прерывал собеседника.»

«Те, кому Ваше Королевское Высочество прикажет дать ему совет в этом вопросе, окажутся в большом затруднении, ибо, каков бы ни был их ответ, они прослывут либо бунтовщиками, желающими увековечить гражданскую войну, либо изменниками, продающими собственную партию, либо, наконец, глупцами, трактующими о государственных делах в кабинете так, как в Сорбонне трактуют о вопросах совести; беда в том, что заслужат им эти клички или оградят от них не дурные или благородные их поступки и не дурные или благородные намерения, а одна лишь игра судьбы.»

«… Они спаслись чудом, но лесть и раболепие придворных ведут к тому, что монархи никогда не относят на счет чуда счастливый для них оборот событий.»

«Великие дела даже в большей степени, нежели малые, творятся воображением; единственно воображение народа может порой стать причиной гражданской войны.»

«Историк, описывающий времена, более удаленные от своего века, стал бы отыскивать звено, связующее, так сказать, столь неправдоподобные и несогласные друг с другом происшествия. И однако переход от одних к другим был не более долог, нежели я описал, и в нем не было ничего загадочного. Все, что рассуждающая о политике пошлость измыслила, пытаясь примирить эти события, - плод досужей выдумки, химера. Я снова, как и прежде, утверждаю: грубые ошибки в главном почти неизбежно ведут к тому, что все, кажущееся странным и невообразимым, да и на самом деле невообразимое и странное, становится возможным.»

«Смелые поступки всегда кажутся неисполнимыми тем, кто на них не способен.»

«Перед толпой по множеству соображений не следует обнаруживать, что в вашей власти, а что нет, и перед ней, следственно, вы не в силах оправдаться. Против этой беды нет средства, она принадлежит к числу тех, в которых утешением служит лишь чистая совесть.»

«Придворная вражда чаще всего не имеет причин глубоких, но я заметил, что беспричинная вражда всегда самая упорная. И это понятно. Поскольку обиды такого рода созданы воображением, они быстро растут и зреют, ибо почва, обильная дурными соками, щедро их питает.»

«… Можно было затеять серьезное дело – иными словами, материи на него хватило бы. Беда в том, что не нашлось человека, который взялся бы эту материю кроить.»

«Маршал, дожидавшийся меня внизу, просил, чтобы я дал слово не искать способа бежать. Я отвечал ему, что подобные обещания дают военнопленные, но я никогда не слыхал, чтобы их требовали от политических заключенных.»

«… Он не знал правила, которое я неустанно внушал своим людям: в делах важных ни во что не ставить усталость, опасность и расходы.»

«… О котором Менаж говаривал, что он годен лишь на то, чтобы писать с него картину.»

«…Скромность почитается у нас в Риме… но она должна быть совершенно добровольной, так, чтобы ни у кого не зародилось ни малейшего подозрения, что вас к ней принудили.»

«Великим людям случается иметь большие слабости; они не всегда лишены слабостей мелких, но есть слабости, какие не могут быть им свойственны, - я, например, никогда не видел, чтобы они знаменовали вступление в важную должность какой-нибудь безделицей.»

«… Я понял, что дело мое плохо, заметив, что он слишком пространно рассуждает о вопросах общих, не переходя к частному.»

«Слово иной раз влечет за собой последствия куда более важные, нежели поступок; наблюдение это многократно заставило меня напоминать самому себе, что в делах важных должно тщательнейшим образом взвешивать слова самые незначительные.»

«… Оно меня удивило, но то было удивление, не смутившее моего покоя. Я всегда замечал, что все невероятное оказывает на меня подобное впечатление. Не то чтобы я не знал, что невероятное часто оказывается правдой; но, поскольку предвидеть его невозможно, оно никогда меня не задевает; к происшествиям подобного рода я отношусь как к грому среди ясного неба – явлению необычному, но могущему случиться.»

«Он был тщеславен до смешного. Он завидовал всем без изъятия. Кардинал Чези уверял, что мог бы спровадить его на тот свет: стоит начать расхваливать при папе Святого Льва, и тот задохнется от ярости.»

«… Я всегда сравнивал могущественную партию с облаком, в очертаниях коего каждый видит то, что ему заблагорассудится.»

«Тому, кто достиг самых высоких ступеней в государстве, всего важнее с детства узнать, что большая часть друзей сохраняет нам верность только до тех пор, пока нам улыбается счастье.»

---

Читательский дневник

Кардинал де Рец. Мемуары.
«С восходом луны ветер свежел, и наконец разыгралась такая буря, подобной которой, быть может, н бывало на море. Все молились, все исповедовались, один лишь дон Фернандо, который на суше причащался каждый день и вообще отличался ангельским благочестием, не торопился пасть на колени перед священниками. Он не мешал каяться другим, но сам воздерживался от покаяния. «Боюсь, - шепнул он мне на ухо, - что исповеди эти, исторгнутые единственно страхом, ничего не стоят.» Он все время оставался на своем посту, отдавая приказания с поразительным хладнокровием, и, помню, обращаясь к ветеранам-пехотинцам, которые немного растерялись, учтиво и ласково подбадривал их.
Капитан галеры по имени Виллануэва, в минуту самой большой опасности приказал принести себе кружевные манжеты и красную перевязь, объявив, что истинный испанец умирает с эмблемой своего короля. Он уселся в глубокое кресло и пнул ногой в зубы беднягу-неаполитанца, который, не в силах удержаться на ногах, полз по палубе на четвереньках, крича: «Сеньор дон Фернандо, ради бога, исповедь!» Виллануэва воскликнул: «Ах ты, вражий сын, и ты еще смеешь просить об исповеди!» Когда я стал убеждать капитана, что он прибегнул не к самому лучшему доводу, он возразил мне, что этот трус бесчестит всю галеру. Вы не можете себе представить весь ужас большой бури, но вы не можете также вообразить весь ее комизм.»

С.Лукьяненко. Ночной дозор.
«Черная воронка на самом деле явление обычное. Приглядевшись, я мог заметить еще пять или шесть, зависших над пассажирами. Но все они были смазанные, тусклые, едва вращающшиеся. Результаты самого обычного, непрофессионального проклятия. Кто-то бросил вслед человеку: «Чтоб ты сдох, сволочь». Кто-то выразился проще и мягче: «Чтоб тебе пусто было». И протянулся с Темной стороны маленький смерч, вытягивающий удачу, высасывающий силы. Но только обычного проклятия, дилетантского и неоформленного, хватает на час, два, максимум на сутки. И последствия от него хоть и неприятные, но не смертельные. А вот черная воронка над девушкой была полноценной, стабилизированной, сработанной опытным магом. Сама того не зная, девушка уже была мертва.»

---

Читательский дневник

А.Н.Островский. Письма.
«М.В.Островской. 22 августа 1883.
Письмо твое очень меня успокоило, можно сказать, я совершенно ожил. Если Поливанов соглашается оставить Сашу на третий год и обещает наблюдать за его ученьем и провести его дальше, то я скажу тебе прямо, что лучше этого и желать нельзя. На Сашу смотреть нечего. Он говорит, что ему будет стыдно, а не стыдно было ему лениться. Ты растолкуй ему, что лучше потерять один год жизни, чем испортить всю жизнь навсегда. Из твоего письма видно, что Александровское училище есть училище высшее и что туда поступают кончившие курс в классических военных гимназиях, т.е. кадетских корпусах, да еще по экзамену. А так как желающих поступить туда много, то и экзамены бывают очень строгие; значит, Сашу не только через год или два, но, пожалуй, и через пять лет туда не примут. А между тем ему минет 20 лет и надо будет служить солдатом без льготы. Если же отдать его в кадетский корпус, то там теперь главное внимание обращают на военную выправку и он должен будет учиться маршировать и ружейным приемам с мальчишками 10-12 лет, которые будут над ним смеяться, да еще сечь его будут через день, что стыднее, чем оставаться в гимназии. Чтобы составить карьеру в военной службе, нужны ловкость и аккуратность, а он умыться и застегнуться порядочно не умеет. В военную службу ему можно идти только уж при последней крайности. Скажи ему, что еси он останется у Поливанова и будет учиться хорошо, то я ему в свободное время буду доставлять удовольствия, а если не хочет, то отдадим его в кадетский корпус, и пусть его там порят. И Щелыкова ему не видать, потому что летом будет стоять в лагерях.»

Elle.
«Мировой центр борьбы против коммерциализации Рождества – Страна кленового листа, Канада. Здесь, в Монреале расположился фонд Adbusters, который ежегодно проводит акцию «Рождество без покупок». Весь декабрь добровольцы фонда проводят в крупных универмагах, где ведут агитацию: в прошлом году они ходили в масках Иисуса и задавали покупателям вопрос: «Как вы думаете, что купил бы Христос?»
«Вряд ли Иисус хотел бы быть хоть как-то причастен к этому празднику, - считает канадский философ и художник Боб Манисейхнер. – Сегодня Рождество стало синонимом бездумного, хищнического потребления. Подумать только, все игрушки производятся в Китае, а значит, в честь рождения младенца Иисуса мы дарим нашим детям подарки, сделанные детьми-рабами! Все происходящее приводит меня в такую ярость, что мои сосуды и вены чего доброго полопаются.»
У нас сосуды, возможно, тоже не выдержат, но не от ярости, а, скорее, от ужаса перед бесконечной чередой зимних торжеств (или это будет не сосуды, а животы и не ужас, а оливье?) Как истинные почитатели всех праздников на свете мы начинаем «отмечать» 25 декабря (как не встретить католическое Рождество?!) и заканчиваем новым годом по лунному календарю. Какой организм подобное выдержит?»

---

Холли Блэк "Жестокий принц". Фэнтези... ну, как любят у нас определять по делу и без дела - Young-adult. А так вообще - Холли Блэк и фэйри!
Сюжет: когда-то жена высокородного фэйри полюбила простого смертного, который при их дворе выполнял какую-то работу... и они сбежали из-под холмов в мир людей. Они были очень осторожны... а потом не очень... Потому что прошло десять лет, и за этот срок в мире людей многое забывается. Но в мире фэйри время течет по-другому. И вот оскорбленный супруг разыскал беглецов и совершил жестокое и кровавое убийство на глазах у их детей. А детей забрал себе. Ну, потому что так положено... Прошло еще десять лет. Маленькие девочки выросли в доме фэйри, который их удочерил - и поступил тем самым, по общему мнению, в высшей степени благородно. Поскольку по законам фэйри люди считаются не более, чем низшие существа, на уровне животных... являются законной добычей и вечным развлечением... А из девочек только старшая, Вив, является чистородной фэйри и владеет магией. Младшие, близнецы Джуд и Тарин, просто люди... И хотя они старательно обучаются в королевской школе фэйри и выполняют все правила - все равно они только излюбленный объект насмешек и изощренных издевательств. У каждой из сестер свои представления о том, как устроить свою жизнь. Вив неприкрыто бунтует и предпочитает проводить время в человеческом мире. Тарин считает, что надо терпеть и покорно все сносить - а там обидчикам надоест, и они отстанут... Джуд наоборот - считает, что нужно давать жесткий отпор. Она тренируется с оружием и мечтает победить своих врагов и доказать всем, что она достойна... быть равной... А между тем при королевском дворе фэйри настают неспокойные времена. Фэйри могут жить очень долго, они практически бессмертны - но они могут устать от жизни. Вот и старый король объявил, что собирается отречься от трона и передать корону наследнику. Но наследников у короля много, и не все они готовы склониться перед выбранной им кандидатурой... Кто-то посчитает, что он более подходит для трона... Кто-то из придворных посчитает, что это подходящее время затеять свою игру...
Я очень люблю Холли Блэк... Особенно, когда она пишет про фэйри... Но вот когда эта книжка вышла - уже три года назад! - я что-то попробовала ее читать и почувствовала, что не идет. Нет настроения... Ну что тут поделаешь... Лучше отложить, чем испортить себе удовольствие от любимого автора. И вот наконец мне подумалось, что как раз было бы неплохо взяться за давно уже меня дожидающиеся книжки - за это время уже успели издать всю трилогию, мне же лучше!
Я читаю, и мне все ужасно нравится. Все тот же любимый мною мир фэйри Холли Блэк. Никто так не может изобразить прекрасных и ужасных фэйри... (разве что в какой-то степени Лорел Гамильтон, но не будем о грустном, эх) Показать их абсолютную чуждость и нечеловечность. Это такой хоррорно-жуткий мир, где жестокость и кровавые истязания являются обыденностью и привычным развлечением... И в то же время он невероятно, удивительно прекрасен... со всеми своими чудесами, удивительной архитектурой, волшебными лесами и озерами, изысканными лакомствами... Этот контраст меня всегда завораживает в книгах Холли Блэк.
И какая пронзительная история девочек-сестер, к ним проникаешься сочувствием с первых же страниц книги... Маленькие девочки, поневоле оказавшиеся в чужом и враждебном для них мире, лишившиеся любимых родителей, вынужденные выживать и приспосабливаться, как могут... Интересно показано, что девочки как бы оказались выброшенными из обычно жизни - они зависли между мирами. Они не могут прижиться в мире фэйри, который их отторгает, и который они при всем желании не могут полностью принять - но в то же время они не могут и вернуться в мир людей. Пребывание у фэйри наложило на них словно несмываемое клеймо...
Но и, опять же, и среди фэйри не все является таким, как кажется на первый взгляд. Тот же жестокий принц - упомянутый в заголовке - младший сын старого короля фэйри, которого Джуд считает одним из своих главных врагов, по ходу событий открывается с неожиданной стороны. И они с Джуд, в хаосе разразившейся междоусобицы, вынужденно оказываются в одной связке и им приходится как-то действовать вместе. Ага! говорю я себе... Это жж неспроста. Возможно, что-то тут будет!
А может, конечно, и не будет. За что я люблю Холли Блэк - это что у нее могут происходить неожиданные повороты. Очень интересно! Я даже не буду заглядывать в финал - как я обычно люблю делать... (Во всяком случае, мне теперь ясно, чем вдохновлялась и откуда что брала автор Марина Суржевская в своем "Королевстве Бездуш" Вот только стала читать - сразу вижу знакомое! )

@темы: Книги

---

Порция гламурятины от Elle.

«Портреты Кадырова в Грозном почти на каждом доме. Часто встречается триптих: Кадыров-отец, Кадыров-сын и Путин – вероятно, святой дух.»
***
Ксения Собчак: «Мужчина нужен, как биологическая добавка.»
***
«Совместная жизнь – это парный танец. Начните первой и предложите вместо опостылевшего танго сплясать фокстрот.»
***
«Писатель-актер-священник, писатель-актер-священник…Жизнь Ивана Охлобыстина – это бесконечный круговорот.»
***
«Новогодний подарок должен быть искренним, как белый снег, и запоминающимся, как новогодняя ночь!»
***
«Искры сияющей пудры на веках и щеках напоминают холодный свет звезд. Они выгодно оттеняют алые уста, предвещая пожар поцелуев.»
***
«Может ли судьба зависеть от одного взгляда? Да, если он сияющий и обворожительный. Таким его сделает макияж.»
***
«Выполняя макияж, старайтесь не забыть о чувстве меры. Иначе какие могут быть комплименты, если лицо блестит как самоварное золото?!»
***

«Стремление к совершенству похвально. Но на всякий случай спрячьте свои старые фото от кавалера. Предъявите тогда, когда он спросит, на кого же все-таки похож его ребенок.»
***
«Беда в том, что большинство физических упражнений со стороны выглядит настолько комично, что в пору выполнять их в кромешной темноте.»
***
«Он восхищен белизной ваших зубов, сравнивая их с отборными жемчугами. Что недалеко от истины. Потраченных на голливудский смайл средств хватило бы на неплохое колье Mikimoto.”
***
«Здоровый сон, много воды, чистые помыслы и никакого алкоголя с сигаретами – рецепт идеальной кожи давно заучен, чертовски скучен и в народе катастрофически непопулярен.»
***
«Вне подиума Наталья Водянова расческой почти не пользуется. Говорит, шевелюре лишний стресс не нужен.»
***
«Вам кажется, что у вас слишком много проблем? Поверьте, у ваших волос их ничуть не меньше.»
***
«Отбеливающая сыворотка Sensai придает коже сияние, идущее изнутри, как после молитвы или добрых дел.»
***
«Все же оливье без мяса – это «Пиковая дама» без старой графини.»

@темы: Гламур-мур-мур

---

Читательский дневник

Кардинал де Рец. Мемуары.
«Все время заключения в Венсенском замке, - а оно длилось пятнадцать месяцев, - я усердно посвящал ученым трудам и занимался с таким усердием, что мне не хватало дня и я отдавал им даже ночи. С особенным тщанием изучал я латинский язык и убедился в том, что никакие усилия, на него потраченные, не пропадут втуне, ибо, постигнув его, мы открываем себе путь к постижению всех других языков. Занимался я также и греческим, который когда-то очень любил и к которому вновь приобрел вкус. В подражание Боэцию я сочинил «Утешение теологией»… Своего рода набросками стали собранные мною воедино рассуждения о различных предметах… Мой тюремщик не упускал случая помешать моим занятиям и мне досадить. Однажды он объявил мне, что Король приказал ему выводить меня на прогулку на верхнюю галерею донжона. Потом, вообразив, что прогулки мне нравятся, со злорадным огоньком в глазах сообщил мне, что получен новый приказ в отмену первого; я ответил ему, что это весьма кстати, потому что на террасе донжона слишком ветрено и у меня там разбаливается голова. Четыре дня спустя он предложил мне спуститься в зал для игры в мяч моих стражников; я отказался, отговорившись тем, что в зале для игры в мяч слишком сыро. Он принудил меня к этому, объявив, что Король, который заботится о моем здоровье более, нежели я предполагаю, приказал ему, чтобы я больше двигался. А вскоре сам попросил извинения, что больше не водит меня вниз. Сказать вам правду, я сумел стать выше этих мелких придирок – в глубине души они меня не трогали и вызывали во мне одно лишь презрение; но, признаться, я не находил в себе того же нравственного превосходства в отношении самой сущности моего заточения; каждое утро, пробуждаясь с мыслью о том, что я в руках своих врагов, я сознавал, что вовсе не стоик. Помню, я по двадцать раз на дню твердил себе, что оказаться в тюрьме – худшее из бедствий, какие могут постигнуть человека. Я тогда еще не знал довольно, какое великое несчастье – долги.
Вы видели уже, что я разнообразил скуку занятиями. Иногда я позволял себе рассеяться. На террасе донжона я завел кроликов, в одной из башен – горлиц, в другой – голубей. Мне то и дело отравляли их тысячью мелких помех. Это не помешало мне получать от них удовольствие тем большее, что еще задолго до моего ареста я много раз обдумывал, чем заполню свою досуг, если однажды попаду в тюрьму. Трудно описать, как услаждают душу в несчастье утехи, пусть даже самые скромные, какие ты уготовил себе заранее.»

И.Матлак. Сумеречье. Преемница темного мага.
«К реальности меня вернул странный, ни на что не похожий звук. По воде снова пробежала вибрация, за которой последовали высокие волны и сильные порывы ветра.
- Глубина меня сожри… - потрясенно выдохнул кто-то из пиратов.
- Да чтоб мне сдохнуть! – с не меньшим потрясением подхватил другой.
Разумом я еще не осознавала, что происходит, но все чувства обострились, и интуиция заставила обратить взгляд на грот. Я присмотрелась внимательнее и обомлела. В ужасе застыла, не веря, что зрение меня не обманывает.
Издавая потрясающие звуки и порождая гул, вторя шуму волн и завыванию ветра, скалы сходились друг с другом. И без того узкий проход с каждым мгновением становился все уже… а «Летящий» со всеми ловцами и капитаном по-прежнему оставался внутри.»

---

Книжный столик

Кардинал де Рец. Мемуары.

«… Они сами не знали: собственно говоря, они не хотели ничего, ибо желали сразу всего; такого рода люди обыкновенно соединяют в своем воображении самые противоположные желания.»

«В состоянии духа, которое правильно было бы назвать межеумочным, человек не ищет случая, а идет у него на поводу.»

«Людей слабых должно устрашать всевозможными ужасами, ибо это самый верный способ побудить их устремиться к первому же открывшемуся перед ними выходу.»

«Любая полумера представляется мудрою людям нерешительным, ибо по натуре не склонные принимать решение окончательное, они тешат себя, найдя благородное название своему поведению.»

«Месье во всех обстоятельствах поступал так, как большинство людей поступает во время купания: бросаясь в воду, они зажмуривают глаза.»

«В тех случаях, когда пользу может принести даже неуспех, всегда следует попытать счастья.»

«… Если бы принцы и Месье оказались в тюрьме, враждебную двору партию возглавили бы одни из имена, с каждым днем теряющие свое значение, ибо каждый старался бы использовать эти имена в своих целях.»

«Совершать поступки, дозволенные одному лишь властителю, менее опасно, нежели вести речи, не дозволенные подданному.»


«Месье, самый нерешительный человек на свете, даже избрав наконец какую-нибудь цель, никак не мог решить, какими средствами ее домогаться. Порок этот – самый ядовитый источник ошибок, совершаемых человечеством.»

«Люди слабодушные неспособны до конца отличить то, чего они действительно хотят от того, что им, может быть, захотелось бы.»

«Слабодушие всегда имеет несколько ступеней. От склонности еще далеко до желания, от желания до решимости, от решимости до выбора средств, от выбора средств до применения их к делу.»

«… Я обнаружил способность примирить одно с другим, а способность эта в глазах света оправдывает то, что ей удается примирить.»

«… Старейшина Парламента Креспен, не зная, какое решение принять, предложил просить архиепископа Парижского возглавить торжественное шествие палат, дабы молить Бога внушить им одни только благие решения.»

«… И одного мгновения довольно, чтобы самые мудрые решения оказались бесплодными.»

«… Не могу вам сказать, какого мнения держались советники Большой палаты; полагаю, они и сами не могли бы этого сказать, если бы от каждого потребовали сие мнение определить.»

«Я решил… возбудить воображение слушателей каким-нибудь кратким и занимательным изречением и тогда наконец вернуть обсуждение к его истинному предмету. И так как память моя не подсказала мне подходящей к случаю цитаты из древних, я сам сочинил отрывок на латыни, сколь возможно чистой и сходной с классической. Долго еще потом искали приведенную мною цитату, которая на латыни звучит несравненно изящнее и даже выразительнее, нежели по-французски.»

«Большое зло чаще всего творят из страха причинить меньшее.»

«… Всегда готовы поверить, будто все, представляющееся им самым хитроумным, и есть самое правдоподобное.»

«Время доставляет нам предлоги, а порой и причины, разрешающие нас от долга признательности; но пока память о нем еще свежа, неразумно оплачивать этот долг неблагодарностью.»

«Как-то в разговоре с Гито я высказал недоумение такому разноречию, но он ответил мне, что оно его нимало не удивляет; он замечал не однажды: принц де Конде и его сестра забыли большую часть подробностей тех событий. Судите же, прошу вас, сколь бесплодны разыскания ученых, вседневно силящихся проникнуть в эпохи более отдаленные.»

«Двору невозможно втолковать, что такое общее мнение. Лесть, страшнейший недуг двора, поражает его столь глубоко, что внушает ему на сей счет бредовые фантазии, от которых излечить его невозможно.»

«После оглашения бумаги Парламент пришел в волнение оттого, что на ней не стояло подписи, хотя в тогдашних обстоятельствах это не имело никакого значения. Но в подобного рода корпорациях всякое крючкотворство волнует глупцов и тешит даже самых здравомыслящих…»

«… По природному своему слабодушию он всегда почитал неотвратимым и даже скорым то, чего боялся.»

«Большинство людей пытается распознать не причину, по какой им дают совет, не согласный с их собственным мнением, а выгоду, какую для самого себя может извлечь из него советчик.»

«Тот, кто не уверен в самом себе, не может положиться вполне ни на кого другого.»

«… Присутствуя в заседаниях Парламента, я раз двадцать замечал, что мнение, которое сию минуту принималось им как бесспорно хорошее, спустя миг могло быть осуждено как неоспоримо дурное, стоило только придать иной оборот форме, подчас совершенно незначащей, или замечанию, иной раз совершенно случайному. Все дело было в том, чтобы улучить мгновение и им воспользоваться.»

«Какая бездна противоборствующих чувств! Какое разноголосие! Какая сумятица! Читая об этом в истории, дивишься, в минуту самого действия этого не замечаешь!»

«Видя, что доводы мои не оказывают на нее никакого, и предубеждение, которому свойственно особенно рьяно ополчаться против очевидности, находит подозрительным даже то, в чем сомневаться невозможно, я решил прибегнуть к единственному способу, могущему рассеять ее подозрения: объяснить прошедшее посредством будущего; я много раз убеждался, что надежда – единственное лекарство против предвзятости.»

«Плоды малодушия неизъяснимы; причудливостью своей они бесспорно превосходят плоды самых бурных страстей. Как никакая другая страсть оно соединяет в себе противоречивые желания.»

«Люди никогда не верят, что другие способны на то, на что не способны они сами.»

«… Она отнеслась к моим словам с доверием, какое является почти всегда, когда людям сулят то, что обещает принести скорые плоды.»

«Не добившись от Месье подробных сведений о том, что же именно он станет делать назавтра в Парламете, Королева воскликнула своей визгливой фистулой: «В будущем вы всегда на моей стороне, в настоящем всегда мой противник!»

//Парламент// «Добрейшие старцы не способны сказать ничего дельного, когда им приходится объявлять свое мнение о том, к чему они не приготовились заблаговременно.»

«Есть предметы, в которых люди несомненно желают быть обманутыми. Обстоятельства зачастую оправдывают в общем мнении того, кто совершает поступки, не приличествующие его званию, но я еще ни разу не видел, чтобы они оправдали того, кто ведет не приличествующие его званию разговоры.»

«Тот, кого один только случай выдвинул на поприще общественное, с течением времени неминуемо возвращается на стезю частной жизни, всеми осмеянный.»

«Беспорядки, дошедшие до крайности, в конце концов всегда оборачиваются в пользу королевской власти.»

«Однажды в присутствии Королевы, г-жа де Кариньян объявила, что я урод, - быть может, то был единственный случай в ее жизни, когда она не солгала. «У него великолепные зубы, - возразила ей Королева, - а когда у мужчины зубы хороши, он не бывает уродом». Г-жа де Шеврез, услышав об этом замечании, вспомнила, как Королева не раз говорила при ней, что красоту мужчин составляют единственно зубы, потому что только от этой красоты и есть прок.»

«Герцогиня стала замечать, что иногда Королева держится с Кардиналом почти так, как когда-то с Бекингемом, но иногда герцогине бросались в глаза другие приметы, наводившие ее на мысль, что их связывает лишь близость духовная; одной из таких примет было обхождение Кардинала с Королевой, отнюдь не учтивое и даже грубое. «Впрочем, сколько я знаю Королеву, это может доказывать и обратное. Бекингем говорил мне когда-то, что любил в своей жизни трех королев и всем трем принужден был не раз задавать таску, вот почему я не знаю, что и думать», - рассуждала г-же де Шеврез.»

«Тот, кто полагает, что глава партии распоряжается ею, не знает, что такое партия: истинной преданности делу в ней всегда противоборствуют интересы, подчас мнимые, подручных вождя. И всего досаднее, что его благородство нередко, а его осторожность почти всегда действуют заодно с ними против него самого.»

«Я сегодня всей душой признаю, что это была одна из тягчайших ошибок, какую совершил в ту пору каждый из нас. Ошибку эту должно объяснить присущей человеку склонностью всегда искать спасения от того, что причиняет ему неудобства сегодня, а не стараться предупредить то, что причинит ему их когда-нибудь в будущем.»

«Случилось то, что всегда случается с теми, кто упустил важную и решительную минуту в деле. Поскольку ни один выход не казался нам хорош, все мы, кто во что горазд, взяли от каждого из них то, что посчитали в нем наименее дурным; это не могло не принести плачевные плоды, ибо такая, с позволения сказать, мешанина выкладок и решений всегда только все запутывает и помочь распутать этот клубок может одна лишь счастливая случайность.»

---

Читательский дневник

А.Н.Островский. Письма.
«М.Н.Островскому. 1 августа 1883.
После мариенбадских вод я несколько поправился, стал чувствовать себя легче и живее; но это ненадолго. Для того чтобы получить хоть временное облегчение от моей тяжкой грудной болезни, нужно спокойствие; а его-то не было и нет у меня. Я испытываю все лето такое душевное угнетение, какого не испытывал в самые горькие минуты моей жизни; я удивляюсь только, как я его переношу. Вот когда я узнал, что значит: жизнь не мила! Забота писательская: есть много начатого, есть хорошие сюжеты, но… они неудобны, нужно выбирать что-нибудь помельче. Я уж доживаю свой век; когда же я успею высказаться? Так и сойти в могилу, не сделав всего, что бы я мог сделать?
Меня непомерно начинает одолевать мое одиночество, нападает мучительная тоска. Я отвык от людей и знаю только кабинет; в Москве кабинет и в деревне кабинет, которые мне пригляделись и опротивели донельзя. Но вот горе: я уж отвык от всяких других впечатлений и приобрел какую-то особого свойства лень: пойдешь погулять или поедешь в Кинешму, - уж и тяжело, и тянет опять в тот же противный кабинет. Это одиночество и сиденье действуют угнетающим образом на душу. Мне нужно встряхнуться, и доктора советуют. Теперь во мне происходит борьба: хочется освежиться и испытать новые ощущения, - вероятно, в последний раз в жизни, - и боюсь: привычка к покою и скуке крепко держит меня. Я уж приготовил и деньги на поездку, и собрался было ехать в Крым, но компаньон мой отказался, а одному ехать невозможно: я соскучусь по семейству и вернусь с половины дороги. Сделай милость, возьми меня с собой на Кавказ: в Тифлисе меня давно ждут, там есть люди, которые мне покажут все интересное за Кавказом.»

Л.Ежова. ВАМП. Практикум по целительству.
«Травоведение люблю с детства, да. Но сейчас сложно сосредоточиться на обожаемом предмете, когда на рукаве мантии сидит волшебная бабочка, яркая и трогательно беззащитная. Магиссы, изобретение знаменитого рода Вантеров, - сплав нескольких видов магии, где целительская и магия иллюзий – основные. Первые бабочки создавались для красоты, просто для хорошего настроения их владельцев, и дарились в основном женщинам.
Нет, магиссы не заставляют смеяться, когда хочется плакать. Они словно неожиданный лучик солнца в грозовой день, словно раскрывшийся цветок в горшке на подоконнике лютой зимой, словно горячий чай с любимым пирожным пасмурным утром… Магиссы как бы напоминают, что вопреки всем невзгодам жизнь прекрасна, и тем самым сохраняют душевное равновесие своих хозяек. Лишь относительно недавно у них появились дополнительные функции: слежка, экстренная связь, щит от ментального внушения. Что за свойства у моей бабочки, может рассказать неизвестный даритель или хороший артефактор.
Единственное, что смущает: от подарка нельзя отказаться. Магиссы изготавливаются для одного человека, ее нельзя продать или передарить, - в чужих руках она всего лишь красивое украшение. Поэтому вернуть его даже неприятному дарителю – значит серьезно оскорбить.»

---

Купава Огинская "По темной стороне". Фэнтези, любовный роман. Ммм... Не знаю, что сказать.
Сюжет: девушка Яна - обычная студентка - внезапно становится попаданкой. С ней произошел такой несчастный случай - из фэнтези-мира явилась шайка фанатиков, набросилась, похитила и утащила к себе с целью совершения Кровавого Магического Ритуала. Они таким образом мечтают возродить Богиню Тьмы. Но во время КМР является Темный Властелин - на чьих землях фанатики это все затеяли - кого-то убивает, кто-то сбегает, таким образом Яна оказывается у него в замке. Выясняется, что - во-первых, попасть обратно в свой мир Яне не удастся, а во-вторых - в этом мире она является в каком-то роде ценным имуществом... Здесь обитают по большей части разные магические и волшебные существа и расы, а людей очень мало, их держат в специальных резервациях. А все потому, что существа этого мира могут питаться эмоциями, но эмоции способны производить только люди. Соответственно Темный Властелин тоже не возражает временами слегка попугать Яну до смерти и насладиться получаемой таким образом эмоциональной энергией. Ну а так к ней относятся, как к любимому котику - Яна окружена комфортом и прочим в том же духе. Через некоторое время, приноровившись, Яна приходит к выводу, что жить можно, к тому же Темный Властелин, в процессе общения с землянкой, открывает для себя новые горизонты - оказывается, люди могут выдавать не только эмоции страха и ужаса, но и что-нибудь еще - любовь там, восхищение и т.д. Раньше он об этом не подозревал. Проблема заключается в том, что в этом мире темных властелинов - как грязи, и каждый жаждет эмоций... Да и про фанатиков всех мастей тоже не следует забывать, они совсем не отказались от своих замыслов.
Ну вот, я действительно затрудняюсь тут выйти к чему-то определенному. Сюжет - вполне нормальный, в рамках жанра. Можно развернуться. Написано более-менее бойко, глаз не дергается, пар из ушей не идет. Но... книга все равно ощущается как такая... совершенно пустая. Или плоская. Персонажи не выделяются вообще никак. До них абсолютно параллельно, да уж. И еще такой прилагающийся эффект - вот читаешь книгу, пусть без восторгов, но в нормальном темпе... Но стоит ее отложить - все, забываешь про нее начисто. Так что в следующий раз продолжать чтение будешь либо если книга на тебя случайно выпадет из завалов и ничего интереснее вдруг не окажется под рукой, либо когда автор напомнит о себе выходом своей новой книги - а у тебя еще эта не дочитана, ага.
Как-то у меня с книгами автора получается совсем неровно.

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Кардинал де Рец. Мемуары.
«Я уже говорил вам, что решил по возможности оставаться в бездействии, ибо, суетясь, я многое потерял бы, ничего не выиграв. Я отчасти исполнил свое намерение и впрямь не участвуя почти ни в чем, что затевалось в эту пору, ибо был убежден, что сделать что-нибудь полезное почти невозможно, а в редких случаях, когда оно было бы и можно, пользы все равно не выйдет по причине противоречивых и запутанных планов, которые строил, да и в тогдашних обстоятельствах не мог не строить каждый. Я оградился, так сказать, своими высокими званиями, связывая с ними будущие свои надежды, и помню, когда президент де Бельевр сказал мне однажды, что мне следовало бы действовать более энергически, не колеблясь ответил ему: «Нас настигла великая буря, и всем мы, сдается мне, плывем против ветра. Но у меня в руках два надежных весла: одно из них кардинальский жезл, другое – посох парижского коадъютора. Я не хочу их сломать, моя цель покамест – просто не пойти ко дну».

Дж.Кристофер. Долгая зима.
«Бронированные машины громыхали по Бейкер-стрит со скоростью свыше тридцати миль в час. Кое-где продолжалась призрачная жизнь: в дверных проемах возникали неясные силуэты, пропадавшие при приближении патруля, из окон раздавались крики о помощи; какие-то люди пытались их догнать. На середину улицы вышел какой-то человек и, воздев руки, преградил им путь.
- Не сворачивать! – приказал Чисхолм водителю.
В последний момент человек не выдержал и отскочил в сторону. Оглянувшись, Эндрю увидел, как он выкарабкивается из снега. Вторая машина промчалась всего в двух футах от него, но он не обратил на нее ни малейшего внимания.
После пересечения с Мэрилебоун-Роуд Чисхолм показал на окно одного из домов. Там за стеклом сидела откормленная, довольная жизнью черная кошка.
- Кто-то проглядел неплохой обед, - прокомментировал он. – Сомневаюсь, что им еще долго станут брезговать. Киска доживает последние часы.»

Elle.
Павел Санаев: «- Заставляете себя работать или само собой получается?
- Ну нет! Само собой может получиться поиграть в «Биошок», пойти с приятелями в кафе, в клуб, выпить пива, а вот сидеть работать – нет, само оно не получается.»
«Ведь для того чтобы появилась муза, надо же сначала стать художником. Понимаете, какая штука?»
***
Иван Ургант: «- Что вы никогда не наденете?
- Скорее всего, трехбортный костюм. Нет, знаете, я до недавнего времени не стал бы надевать сапоги-ботфорты. Ну вот, сказал и засомневался – а вдруг все-таки удобно по нашей погоде ботфорты, с короткой-то юбкой.»
***
Ксения Собчак: «Я человек целеустремленный, и все, что мне нужно взять от жизни, поверьте, я возьму, не упущу.»
***
«Тина Канделаки так прочно вошла в телевизор, что кажется: выключишь его, а Тина не исчезнет.»
***
«Процесс выбора партнера – это своего рода маскарад, ведь все участники скрываются под масками.»