Читательский дневник

Оборона Ленинграда.
Н.Н.Воронов, начальник Управления ПВО: «В последние дни июня и в первой половине июля 1941г. мне несколько раз пришлось говорить по телефону с командиром Ленинградского корпуса ПВО генерал-майором артиллерии Ф.Я.Крюковым. Его первой и настойчивой просьбой была – выделить несколько РУС-1 //радиолокационная станция// для ПВО Ленинграда. В это время у нас было всего лишь четыре такие еще далеко не совершенные станции: в Ленинграде, в Москве и две в Баку. Первый действующий макет такой радиолокационной станции мне пришлось видеть в Ленинграде в 1938г. Тогда мы еще не имели нужной базы конструирования и производства столь сложных приборов, поэтому понадобилось почти три года для постройки четырех полевого типа отечественных станций кругового обзора. Как был огорчен тогда Крюков моим отказом! Он просил меня «нажать» на промышленность, чтобы как можно скорее было организовано валовое производство весьма нужной боевой техники. В последующих наших разговорах по телефону мне докладывалось о готовности нескольких зенитных батарей к боевой стрельбе по вражеским самолетам с барж, поставленных на якоря в Финском заливе. Высоко подготовленный теоретически и практически Крюков проявлял законную озабоченность о надежном обеспечении зенитной артиллерии боеприпасами».

Н.Кузьмина. Наследница драконов. Тайна.
«Еще одним интересным заклинанием оказались иллюзии. Если вспомнить, что драконьи мороки не развеиваются, пока их сам не снимешь, штука была невероятно полезной. Можно было прикинуться кем-то другим, и никто, кроме, может быть, другого дракона, не смог бы распознать обман. Сначала я дождалась, когда Ти отвернется, и наколдовала себе крючковатый нос с парой бородавок. Эффект превзошел ожидания – блондин подпрыгнул вверх на два локтя, а его шевелюра встала дыбом. Потом он очень вежливо, тихим голосом, выговаривая каждое слово, попросил меня больше так никогда НЕ ДЕЛАТЬ! Вот так и рушатся иллюзии… А ведь девушкам говорят, что парни могут их полюбить за приветливость и добрый нрав.
Ти, как всегда без спросу копошившийся в моей голове, хмыкнул:
- Насчет доброго нрава ты себе польстила!
Я тут же прикинулась овцой и захлопала на него ресницами. Блондин захохотал.
В следующий раз я подъехала с другого бока. Дождавшись, пока Ти расслабится и потеряет бдительность, подправила себе внешность, и, когда парень повернулся ко мне, взгляд его уперся в декольте с грудью третьего размера. Тиану залился краской по самые уши. Я была отмщена!»

---

Хэх... нейросеть с городами нарисовала Нижний Тагил! Ну, надо будет собраться с силами и пойти на розыски... в смысле, откуда можно нормально стянуть.

---

Соломатина -

Во дни сомнений и тягостных раздумий над собственной неприязнью к людям, один Антон Павлович мне поддержка и опора, мой обожаемый кот помойки душ человеческих.

Ах-ха... Интересное определение...

---

В телеграме Чадаев -

— Кстати, изгнание нас из потребительского рая религиозные деятели тоже считают благом, так как, с их точки зрения, это был вовсе не рай, а как раз наоборот.
— Идет борьба современного с настоящим. Это не синонимы, а антонимы, прямо противоположные вещи. Чем они отличаются? У настоящего есть связь с прошлым и будущим. А у современного нет ни прошлого, ни будущего. И то и другое запрещено. По разным причинам. В одном случае это кажется слишком страшным, в другом — слишком плохим. Во-вторых, современное фальшиво по определению. И в первую очередь упаковка. Тебе продают этикетку, а потом ты смотришь, что внутри. А настоящее в двух смыслах настоящее — как настоящее время и как настоящая жизнь. То есть главная претензия к современному раю состоит в том, что он весь ненастоящий. Человек жил в мире ненастоящих новостей, ненастоящих сюжетов, ненастоящей истории. Современный человек лучше знает историю мартиновского Вестероса (вымышленный континент фантастической саги Джорджа Мартина «Песнь льда и огня» — прим. ред.) или историю толкиновского Средиземья, чем историю своей страны и своего народа. Произошло переключение с настоящей истории на ненастоящую. И далее — по списку. Происходит переключение на ненастоящую еду, которая красиво выглядит, но вредная и превращает тебя в перманентного пациента. Ненастоящие вещи устроены так, чтобы они практически сразу ломались по истечении гарантийного срока. Собственность тоже ненастоящая, если иметь в виду абонентский доступ. Ты купил девайс, но на самом деле купил инструмент для доступа к сервисам. А если доступ не работает, то девайс просто кирпич и ты ничем не владеешь. Современность — это мир ненастоящий. Нас от него отключили в процессе, и это создало ту дистанцию, с которой все это можно увидеть и понять. Главное отличие гомо сапиенс от трансчеловека тоже состоит в том, что он настоящий. Потому наша война — это война за настоящее.
— А на Западе это понимают?
— Если опереться на настоящее, то мы для западного проекта представляем смертельную угрозу. Главная причина заключается в том, что 8 миллиардов человек хотят остаться людьми. Как бы ты ни рассказывал о прелестях небытия, против этого ты бессилен. Потому если мы найдем в себе силы и смелость выразить на понятном всему миру языке то, за что мы стоим, то для Запада это будет смертельно. Там, разумеется, это тоже понимают. Запад видит, что Россия может стать для него настоящим сильным врагом. И у нас для этого есть все шансы.

---

Книжный столик

Оборона Ленинграда.

М.М.Попов, командующий Ленинградским военным округом:
«Все мы отчетливо понимали, что для борьбы с создавшимися против нас группировками немецких и финских войск наших сил явно недостаточно, но никаких других возможностей мы не имели. Мы могли полагаться на помощь, которую окажет нам Северный флот, на героизм, боевую выучку и стойкость наших воинов и в некоторой мере на тяжелый для наступающего характер местности».

«…Больше, конечно, не спалось. Временами мы включали радио, но советские станции, как обычно, в это время молчали, а из-за границы передавалась легкая, преимущественно танцевальная музыка».

«Генералу Тихомирову после больших трудов удалось связаться с операторами Северо-Западного фронта и получить от них некоторую информацию, из которой следовало, что войска 8-й и 11-й армий под ударами превосходящих, преимущественно танковых сил противника почти на всем протяжении оставили линию госграницы и отходят в глубь нашей территории».

«К большому сожалению, в округе крайне незначительными были запасы взрывчатки, противотанковых мин, колючей проволоки и других средств для усиления обороны. Эти запасы планировалось создавать во второй половине 1941г., а в основном в 1942г. Пришлось рекомендовать заинтересованным начальникам обратиться за помощью к местным властям и всемерно использовать местные ресурсы».

«27 июня на заседании Военного совета фронта после всестороннего обсуждения предложений, внесенных секретарями горкома и обкома партии, было принято постановление о прекращении строительства Ленинградского метро, электростанций и других объектов с передачей всей высвобождающейся рабочей силы, техперсонала, механизмов и автотранспорта на оборонительные работы».

«8 августа гитлеровцы по заведенному у них порядку после артиллерийской и авиационной подготовки перешли в решительное наступление с Ивановского и Б.Сабского плацдармов и, преодолевая созданные здесь заграждения и сопротивление наших войск, сравнительно глубоко вторглись в расположение наших оборонительных частей. Весь день бои носили очень ожесточенный характер. Все, что только было можно, что было в какой-то степени боеспособно, мы направили в этот район боев. Однако наши контратаки и контрудары, безусловно задерживая противника, не могли решить основной задачи – полного его разгрома. Враг настойчиво рвался к Ленинграду, вводил все новые и новые войска, мы же ему противопоставляли наспех созданные дивизии народного ополчения».

А.А.Новиков, командующий ВВС Ленинградского военного округа:
«Я лично убедился в тревожном положении на границе и активизации действий будущих противников. Немецкие самолеты в ясную погоду перелетали нашу границу и производили фотосъемки интересовавших их направлений и объектов. Следовало бы наказать наглецов, но мы стремились избежать всяких инцидентов, которые противник мог бы использовать для еще более крупной провокации. Атмосфера была накалена до предела».

«Летный состав ВВС округа более чем наполовину состоял из молодежи осеннего выпуска летных училищ 1940г. Всего к январю 1941г. из этого выпуска поступило на пополнение авиачастей округа 756 летчиков, которые вводились в строй, отрабатывали одиночную подготовку на боевое применение и слетанность в паре и звеном. ВВС округа к началу войны в основном находились в стадиях перевооружения на новую материальную часть, формирования новых авиаполков, батальонов аэродромного обслуживания, рот связи и др., обучения молодого летного состава, перехода на новую организацию авиационного тыла, строительства новых и реконструкции старых базовых аэродромов. Ускоренное переучивание летного состава на новых типах самолетов пришлось производить уже во время войны».

«В первом же боевом вылете 27 июня 1941г. молодой пилот 158-го истребительного авиаполка комсомолец П.Т.Харитонов не раздумывая пошел на таран во имя победы над врагом. Преследуя юнкерс-88, он израсходовал все боеприпасы и решил его таранить. Зайдя в хвост юнкерсу, Харитонов винтом своего И-16 отрубил ему хвостовое оперение. Вражеский самолет рухнул вниз, а сам Харитонов вернулся на свой аэродром, повредив у самолета лишь лопасти винта».

«За все время войны ни один вражеский пилот не осмелился пойти на таран, они боялись его, как огня».

«Фашистские господа не любили рано просыпаться, поэтому налеты на их аэродромы преимущественно производились нами на рассвете».

«Враг усиливался, мы же несли каждый день потери, но восполнить их не могли из-за отсутствия запасных самолетов и экипажей. Лишь в начале августа прибыл к нам на усиление 17-й истребительный авиаполк в составе 20 самолетов МиГ-3, а во второй половине августа прибыли еще два истребительных авиаполка, также по 20 самолетов в каждом. Дышать, как говорится, стало легче, но все же соотношение сил в воздухе было не в нашу пользу, противник превосходил нас более чем в три раза, а по бомбардировщикам более чем в 20 раз».

«Расположенные на окраинах города, не имея радиолокационных станций, посты ВНОС //воздушного наблюдения, оповещения и связи// не могли заблаговременно предупреждать о приближении воздушного противника, направлении и высоте его полета. Поэтому вылетающие по тревоге наши истребители не успевали перехватывать врага на подступах к городу. Кроме того, существовавший тогда метод наведения своих истребителей на самолеты противника при помощи стрел, выкладываемых из полотнищ, оказался совершенно непригодным, так как стрелы с больших высот просматривались очень плохо и только отвлекали внимание летчиков. В силу этих обстоятельств приходилось в те дни прикрывать Ленинград и Кронштадт преимущественно методом барражирования, что приводило к большому расходу горючего, самолетного и моторного ресурсов».

«Август и сентябрь 1941г. были самыми тяжелыми и напряженными для войск Ленинградского фронта. Я не помню ни одного дня за эти два месяца, чтобы мне удалось поспать больше трех часов в сутки. А сколько было бессонных ночей!»

«Если в июле 1941г. в среднем приходилось 25 боевых на один самолет, то в августе напряжение возросло до 40. Летчикам-истребителям довольно часто приходилось в августе и первой половине сентября совершать по 6-8 боевых вылетов в день. Были случаи, когда летчик, напрягая все силы и волю, благополучно производил посадку, а в конце пробега самолета терял сознание или засыпал от сильного переутомления. Такой летчик в этот день не поднимался больше в небо, его отправляли спать или посылали в дом отдыха во Всеволожской на 3-5 дней».

«Не только людей вывозили из Ленинграда самолеты. В тяжелые дни боев за Москву для войск, защищавших столицу, было переброшено самолетами из осажденного города около 1200 артиллерийских орудий и минометов, изготовленных ленинградскими заводами, и много другой техники и средств связи. Для прикрытия транспортных самолетов ВВС фронта выделили специально один истребительный полк. Экипажи транспортных самолетов работали прекрасно, летали в труднейших метеорологических условиях, совершая за короткий осенний день в большинстве случае по два рейса. Особенную заботу летчики проявляли при эвакуации детей. Мне не раз приходилось наблюдать, как члены экипажа бережно брали ребят на руки и осторожно вносили их в самолет, а детишки, бледные, худые, тихо и покорно стояли кучкой возле самолета, ожидая своей очереди, не проявляя ни к чему интереса».

Г.Ф.Одинцов, командующий артиллерией Ленинградского фронта:
«Наконец мы добрались до берега Ладожского озера. Мороз крепчал. Впереди двигались автомашины в обоих направлениях. Мы покатили по ледовой трассе, названной потом Дорогой жизни. В Кобоне узнали, что мороз достиг 41 градуса. Смотровое стекло все время замерзало, и шофер М.Малышев вел машину при открытой дверце. Слева от дороги стояли фанерные будки для дорожников и через 5-6км зенитные батареи. Внезапно водитель остановил машину, тревожно всматриваясь вперед.. Он обратил мое внимание на машину, груженную мешками с мукой. Шофер этой машины, накрыв своим полушубком радиатор, поднял капот и, видимо, устранял какую-то неисправность. Мы подъехали ближе. Водитель, человек лет тридцати, уже замерз до предела. Нос, щеки были белы, как окружающий снег. Были отморожены и пальцы рук. Я обратился к нему: «Ты же обморозился. Прошел бы к дорожникам и погрелся». – «А как я могу отойти от машины? – сиплым голосом ответил он. – За каждый мешок муки я жизнью своей отвечаю». Малышев был автомехаником и быстро установил, что вышли из строя две электросвечи. Свечи у нас нашлись, и через десять минут двигатель заработал и разогрел радиатор. Наш водитель повеселел, растер лицо и руки, надел полушубок и сел в кабину. Только сейчас я понял по-настоящему, какие подвиги совершались ежедневно на Дороге жизни».

«Учет каждой стабильной батареи был поставлен в штабе по-научному: на каждую вражескую батарею заведена была карточка с присвоенным номером цели, в которой фиксировался калибр, количество орудий, ее координаты, время ее «работы», т.е. огневой деятельности. Все батареи, обстреливающие Ленинград, были расположены на юге, против 42-й и 55-й армий».

«Вторую половину дня я посвятил вопросу обеспечения фронта боеприпасами. Положение здесь было далеко не радостное. Подвоз боеприпасов не производился. Весь транспорт был занят доставкой продовольствия, ибо город и войска голодали. Но что делать? Ведь, если враг начнет наступление, боеприпасов хватит в лучшем случае на один день боя. Промышленные мощности оборонных заводов в результате эвакуации уменьшились почти наполовину».

«Беспокоили большие потери артиллеристов. Так, просматривая оперативную сводку за 2 января //1942г., обратил внимание, что на фронте за сутки было убито и ранено 127 артиллеристов».

«С командующими ВВС мне пришлось взаимодействовать всю войну. Они проклинали меня тогда за привлечение авиации к контрбатарейной борьбе. Очень много бомбардировщиков и штурманов погибло, выполняя эту задачу».

«С июня 1942г. начала проводиться операция по захвату Урицка, Старо-Паново, Усть-Тосно. Территориальных успехов мы не добились, но осаждавших нас фашистов все время держали в напряжении и наносили им большие потери».

//при подготовке к прорыву блокады// «Артиллеристам нужно было думать и о том, чтобы при артподготовке не разбить лед, особенно у левого берега, вдоль которого шла первая немецкая траншея. Поэтому для разрушения этой траншеи были выделены гаубичные батареи с подобранными в них орудиями и одинаковыми потерями начальных скоростей».

«Погрузка войск, техники и боеприпасов производилась с пристани Канатной фабрики в Ленинграде и с пирса Лисьего Носа, а разгрузка – в порту Ораниенбаума, находящемся в 6км от переднего края. В октябре-ноябре перевозку можно было производить только по ночам. В декабре Финский залив замерз. В небывало трудных условиях перевозка продолжалась на виду у противника. В январе 1944г. для подвоза пушек была даже использована и дальняя авиация. К назначенному сроку 2-я ударная армия была готова к наступлению».

«Замечательную работу проделала зенитная бригада армии ПВО. Ее 100 орудий вели огонь по балкам. После захвата этих балок мы воочию убедились в страшной силе бризантных снарядов 85-мм пушек. Балки были завалены сотнями вражеских трупов, разбитыми минометами и другой боевой техникой».

«От Красного Села до Кингисеппа все дороги были забиты исковерканными немецкими танками. Оккупанты при отступлении взрывали мосты, шоссе, железнодорожные пути, всячески стремясь затормозить наше наступление. Особенно трудные условия создались при штурме Гатчины, являвшейся базой снабжения всей группы армий «Север». Все мосты были неприятелем взорваны, шоссе разрушено, и не только дивизионная, но и полковая артиллерия застревала на подступах к Гатчине. Пехота нуждалась в огневой поддержке, а ее было мало. Тогда пушечный полк подполковника Патифорова и минометный полк полковника Киргетова были брошены вперед. И.А.Киргетов приказал на руках выдвинуть к Гатчине 120-мм минометы, на руках же были перенесены и мины, и в уличных боях эти полки обеспечили захват Гатчины».

«26 января 1944г. я был срочно вызван в Ленинград, где узнал, что Ставка разрешила произвести салют в Ленинграде и по этому случаю издается приказ войскам фронта и населению города. С трудом удалось собрать 324 орудия (по наличию холостых выстрелов) и очень много ракет. Салют был назначен на 27 января в 20:00час. Все население Ленинграда вышло на улицы. Грянул первый залп. Из темноты открылись Зимний дворец, Университет, Исаакиевский собор и улицы, полные народа. Ракеты иллюминировали ленинградское небо и выпускались непрерывно».

Ю.А.Пантелеев, командующий морской обороной Ленинграда:
«В Кронштадте барометром положения дел на фронте под Ленинградом служил для нас заказ на огонь флота. Поэтому еще до получения оперативных сводок мы уже знали, где фашисты особенно нажимают, пытаясь прорвать наш фронт, и где складывалось наиболее тяжелое положение. Так, с утра 7 сентября 1941г. все корабли, в том числе линкор «Октябрьская революция» и крейсер «Киров», вели интенсивный огонь по району Красное Село и южнее Петергофа. Вела огонь и ленинградская группа кораблей, а также Отряд кораблей реки Невы. Канонада стояла невероятная, все окна здания штаба не переставали звенеть весь день. Все же боезапас приходилось экономить. На следующий же день мы передали всем командным соединениям приказание расходовать снаряды строго по назначенной норме. Отныне кораблям при постановке задачи на ведение огня точно указывалась норма расхода боезапаса».

«Фашисты рвались через Ижоры к южному берегу Финского залива с целью захвата наших сильнейших батарей – Красная Горка и Серая Лошадь. Эти батареи не раз отбивали атаки белогвардейцев и интервентов в годы гражданской войны. Остались они недосягаемыми противнику и сейчас, ведя из 12-дюймовых орудий убийственный огонь по фашистским полчищам».

«К городу они подошли на расстояние 10км. Как потом мне докладывало командование кораблей, стоявших в районе Торгового порта, с их мостиков видны были танки фашистов».

«Финны были вышиблены из Белоострова частями 23-й армии при поддержке 8-й батареи береговой обороны Кронштадтской крепости, т.е. огнем десятка 6- и 10-дюймовых орудий. На этом фронте противник был надежно «втиснут» в землю по линии нашей старой государственной границы по реке Сестре и до начала нашего наступления в 1944г. не подавал, что называется, особых признаков жини».

«Противник, видимо, разобрался в обстановке и подтянул артиллерию в район Стрельна-Петергоф. Его обстрелы Морского канала стали значительно интенсивнее. Огонь фашисты открывали немедленно, как только из-за дамбы появлялся какой-либо даже самый маленький буксирчик. А дымовых завес мы уже ставить из-за льда не могли. И скорость кораблей во льду уменьшилась, интенсивность же перевозок увеличилась».

«По существу, каждый сектор обороны был хорошо укрепленным пунктом. Каждая улица была крепостью обороны, каждый завод – фортом, каждый дом – опорным пунктом. Все мосты, все крупные заводы и важные городские объекты были минированы и подготовлены к длительной обороне. Куда бы ни сунулся враг, перед ним вставала непроходимая стена железа и огня».

«Для ледового фронта, и особенно для обороны Морского канала, мы сформировали лыжный отряд и две пулеметные роты. Оригинальным тактическим решением было сформирование восьми батарей 45-мм калибра с установкой части пушек на санки. Получились подвижные «самоходные» батареи. Артиллеристы наши были в восторге. Совершенно новым формированием был отряд буеров. Сформирован был и резервный батальон в составе 4 рот с пулеметами. Это был резерв на самый тяжелый случай, пополнялся преимущественно выздоравливающими бойцами и поэтому был вообще очень слаб».

«Конечно, кроме мостов минированы были в строго секретном порядке и ряд ледяных районов замерзшей Невы. Стоило только включить рубильник, мигом в воздух взлетела бы масса льда со всеми фашистами: если бы им хотя бы и на минуту удалось встать ногами на невский лед, их трупы скрылись бы в ледяной воде».

«В морозную ночь на 22 ноября, в сильную пургу, из Ленинграда пошла в Кобону за продовольствием первая колонна в составе 60 грузовых машин. Лед трещал под машинами, он был еще для этого тонок и не превышал 14см, но дорога начала жить. Эта весть мигом облетела весь город. Теперь меня не спрашивали уже, когда мы прорвем блокаду, а больше: «Как дела на дороге, как работает дорога?»

«Сразу же вдоль дороги понеслись буера под командованием известного ленинградского спортсмена лейтенанта И.И.Сметанина. Его буера доставляли почту, топливо, вели разведку ледового поля и оказали большую помощь в охране дороги и в доставке грузов».

«На любую нашу просьбу о проведении концерта артисты, бывшие в Ленинграде, всегда охотно и немедленно отзывались. Не было такого госпиталя, аэродрома, корабля или самой отдаленной батареи, на которых не побывали бы наши ленинградские артисты. Часто под обстрелом и бомбежкой они сами доставляли на санках свой реквизит и инструменты».

«Обстрелы города продолжались каждый день с неослабевающей интенсивностью. Мы, конечно, как всегда, энергично отвечали. Фашисты тогда замолкали на 15-20 минут, видимо, с тем, чтобы жители вышли из своих убежищ, после чего огонь открывался вновь с прежней силой. И так бывало иногда в течение 18 часов».

«Уплывая в море на запад льдины «ледового фронта» неожиданно устроили нам форменный прощальный «салют». В течение дня 23 апреля взрывалось из-за подвижки льда более 250 мин армейского полевого образца, установленных саперами еще осенью, при организации сухопутной обороны на льду».

Б.В.Бычевский, начальник инженерного управления Ленинградского военного округа:
«Я получил задание послать подрывников для захоронения умерших ленинградцев, т.к. только взрывным способом можно было отрывать в мерзлом грунте гигантские братские могилы – рвы для погибших от голода жителей».

Н.Н.Воронв, начальник управления ПВО:
«Во время своего отхода с боями многие артиллерийские подразделения потеряли немало километров полевого телефонного кабеля и теперь находились в трудном положении. Приходилось некоторым батареям временно использовать вместо полевого телефонного кабеля колючую проволоку, подобранную во время отхода некоторыми предусмотрительными пушкарями».

«Во время разговора выяснилось, что строевые командиры-артиллеристы не проявляли должной заботы о стопроцентной сдаче стреляных артиллерийских гильз и не знали, что это оказывает отрицательное влияние на производство и подвоз артиллерийских боеприпасов с тыла на фронт. Дело в том, что наша промышленность в то время могла производить одну латунную многострельную гильзу на 2-3 снаряда. Стреляная гильза должна была обязательно возвращаться в тыл для перезарядки. Это разъяснение оказалось новостью для командиров. Они тут же дали обещание бережно относиться к гильзам, собирать их и отправлять в тыл».

«Обычно прекращение работы вражеских радиостанций настораживало наше командование. Это являлось достаточно надежным сигналом о подготовке противника к очередному наступлению».

«С моего согласия договорились о некотором упрощении технических требований к производству снарядов и мин, в частности решили отказаться от окраски снарядов и мин, упростить укупорку – ведь на длительное хранение их теперь рассчитывать не приходилось, да и их перевозка планировалась на небольшие расстояния, часто в пределах работы городского транспорта».

Н.Н.Кузнецов, комиссар //министр// Военно-Морского флота:
«Кронштадт и плацдарм около Ораниенбаума с фортами Красная Горка и Серая Лошадь уже стали неприступны для врага, как и сам город. Там, в Ораниенбауме, на самом передовом крае борьбы стоял крейсер «Аврора». Он не представлял серьезной боевой ценности, но нес посильную службу все годы войны. На долю отдельных кораблей выпадает долголетняя служба, даже и после того, как они потеряли первоначальные боевые качества…»

«Огромным количеством морских пушек кораблей, железнодорожных батарей и просто береговых батарей командовал старый опытный моряк-артиллерист И.И.Грен. Он участвовал в защите Петрограда еще в годы гражданской войны и геройски сражался на подступах к нему против Юденича. У Грена еще в 20-х годах, будучи курсантами, мы учились артиллерийскому делу и с тех пор искренне ценили его знания, опыт и питали большое уважение к нему как к человеку. От многолетней службы в артиллерии Иван Иванович был глуховат, и после длительных бесед с ним, накричавшись, я некоторое время еще и потом, по инерции, так же громко разговаривал и с другими».

С.И.Красновидов, командир народного ополчения:
«Моя ошибка в оценке обстановки, заключавшаяся в том, что я еще верил в наличие впереди полка каких-то наших войск, сдерживавших противника, привела к весьма печальным последствиям. Я никак не мог предполагать, что задача нашего полка заблаговременно занять подготовленные укрепления в районе Наккорово и Горелово, уже невыполнима. До самого последнего момента я не видел каких-либо отходящих с фронта подразделений. Наоборот, еще в Финском Койрово мимо меня проходили автомашины, груженые колючей проволокой и кольями, предназначенными для каких-то частей впереди».

«Чтобы подойти к нашим пулеметчикам с тыла, фашисты гнали перед собой женщин и детей».

«Для укреплений нужны были бревна, доски. Первоначально их не подвозили. Леса на участке полка не было. Единственным выходом было бы использование местных построек, но разбирать избы вначале не разрешали. Когда же мы увидели, что враг зажигательными снарядами систематически поджигает каждую ночь по избе, устраивая таким образом себе освещение, мы получили разрешение разбирать не только сараи и коровники, но и избы».

Л.К.Тюльников, штурман бомбардировщика:
«Летные данные самолета По-2 были поистине ничтожны. Тем более они уменьшались с непредусмотренной конструктором Поликарповым бомбовой нагрузкой (до 300кг)».

«На фронте по-настоящему боятся только глупой смерти. Погибать от своей ошибки, ничего еще не сделав для победы, - что может быть мучительнее этого сознания».

«Скудный блокадный лимит горючего не позволял нам всем сделать за ночь более 20, а то и 10 полетов».

«С высоты 500м хорошо видны наши и вражеские окопы с изломами многочисленных ходов сообщений. Как всегда, между окопами – обмен разноцветными пунктирами: идет перестрелка».

«Мне жаль несчастных пилотов: занятые пилотированием, они лишены возможности видеть разрывы наших бомб, но даже если они и решатся взглянуть – ничего не увидят, так как место разрыва закрывает нижняя плоскость. Штурманы же, привстав с сиденья, перевалившись через борт кабины и глядя назад в прорезь нижней плоскости, умудряются узреть их. Эти разрывы удивительно влияют на наше настроение, в зависимости от точности они способны поднять его или испортить на долгое время».

«Следующие заходы – холостые. Играть у врага на нервах – это тоже один из номеров нашей весьма обширной программы. Вместо аплодисментов – огонь малокалиберной зенитной пушки фашистов. Один за другим катятся на нас беловатые шарики и не верится, что какой-нибудь из них может вдребезги разнести целую плоскость».

«…Напряженно вглядывались в тонкие перистые облака, просвечиваемые луной. Эх, нехорошие это облака. Самолет на их фоне, как на экране, виден».

«В начале лета, с наступлением белых ночей, у нас установились «летние каникулы». Только 22 июля возобновили боевую работу. И это принесло нам такие потери, каких не было еще до сих пор ни в одну ночь. Сказался и перерыв в работе, и усиление врагом своей противовоздушной обороны».

---

Хельо Мянд "Ветер в голове". Советская детская литература. Для младшего школьного возраста. Тоже неизвестная книжка неизвестного мне автора, тоже взяла в библиотеке для ознакомления... Очень милая, хорошая книжка, мне понравилось.
Сюжет: малыш Хенну живет с мамой и бабушкой, ему еще только шесть лет, но мама уже решила его отправить в школу... Считая, что так для всех будет лучше. Живой и непоседливый мальчик все равно томится дома в одиночку, ведь его приятель по соседству уже ходит в школу. Кроме того, у Хенну всегда столько вопросов, с которыми он не знает, к кому обратиться, потому что взрослые вечно заняты своими важными взрослыми делами и вообще считают его вопросы глупыми... Вот папу всегда можно обо всем спросить, но у Хенну редко появляется такая возможность - ведь родители поссорились, и папа ушел из дома и не живет с ними, только изредка приходит навещать Хенну. Зато к ним часто приходит дядя Рэйн, который противно и громко смеется и занимает все мамино время и внимание...
Книжка абсолютно в духе советских детских книжек. То есть, как я помню тогдашнюю манеру и стиль. (А сейчас не знаю, как пишут для детей, в смысле, совсем маленьких ). Маленькие главки, много иллюстраций... Простой и понятный язык, описание повседневных будней и типичных жизненных ситуаций. Раз речь идет о первоклашках, то это рассказ о том, как дети играют друг с другом, как занимаются в школе и все такое. Взаимоотношения с родными, конечно.
Не знаю, как это все воспринимали советские дети (из целевой аудитории), а я, раз читаю во взрослом состоянии, то сразу понятно, что тут происходит, так сказать, на втором плане. Ссора родителей мальчика - развод? или еще только подвешенное состояние? Вот говорится, что папа "обидел" маму, из-за чего к нему сейчас настороженно относятся мама и бабушка... Папа их бросил? Завел другую семью? Поэтому сейчас к маме мальчика подкатывает какой-то посторонний "дядя Рэйн"? Но нет, вот - после того как упомянуто о трудностях (материальных) собрать ребенка в школу, папа сам к ним приходит и покупает мальчику форму и школьные принадлежности... И т.д. То есть, автор описывает вполне ходовую и тяжелую жизненную ситуацию, но делает это на уровне восприятия шестилетнего ребенка - повествование ведется от первого лица, все происходящее мы наблюдаем его глазами и понимаем, как он пытается понять это все.
В итоге - спойлер! - ситуация разрешается... Мальчик просто приходит к отцу и рассказывает, что им - маме! - без него плохо... И в финале, как понятно даже первоклашкам, родители наконец помирились и, надо думать, дальше все у них у всех будет хорошо. Вообще-то такой сюжетный ход мне уже встречался - в повести Шандора Шомоди Тот "Как дела, молодой человек?", вроде бы она вышла где-то в 60-е... Правда, у Ш.Ш.Тота в повести действуют подростки 17-18 лет, уже почти взрослые люди, которые все понимают, соответственно, и подача совсем другая. Тут-то для совсем маленьких написано...

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

С праздником!

---

Читательский дневник

Оборона Ленинграда.
Пантелеев Ю.А., начальник штаба Балтийского флота, командующий морской обороной Ленинграда: «11 сентября 1941г. командующий флотом вернулся из Ленинграда значительно раньше, чем предполагалось. Молча и сумрачно принял адмирал на пристани рапорт и прошел в кабинет, немедленно вызвал к себе меня, начальника оперативного отдела капитана 1-го ранга Пилиповского и начальника тыла генерала М.И.Москаленко. Из разговоров по телефону со штабом морской обороны Ленинграда различными намеками нам уже было известно, что Ленинград готовится к обороне каждого квартала, каждого дома. Для этого был создан штаб внутренней обороны города, выделены специальные силы. Однако то, с чем приехал командующий флотом, превосходило все наши опасения. Окинув нас сосредоточенным взглядом, адмирал начал: «Положение на фронте пока очень тяжелое, идут кровопролитные бои, противник сосредоточил большие силы танков и авиации и упорно лезет на Ленинград. Все возможно. Ленинград будем защищать до последней возможности. По решению Военного совета фронта, на всех крупнейших предприятиях города и военных объектах созданы «тройки» по уничтожению всех этих объектов, если им будет угрожать захват. Минированы будут все мосты, заводы, предприятия. Если противник и ворвется в город, он должен погибнуть под его руинами». Как позднее выяснилось, минировано было с помощью армии и флота более 14- крупнейших промышленных объектов, не считая перекрестков, проспектов и всех мостов.
Комфлот продолжал: «Ставка требует, чтобы ни один корабль, ни один наш склад с имуществом, ни одна пушка в Кронштадте не достались врагу, если обстановка заставит – все должно быть уничтожено. Личный состав в этом случае надо будет предварительно свезти на берег, организовать в полки и все пойдем на фронт».

Н.Кузьмина. Попала!
«- А твой брат? – подтолкнула я.
- Да, ты правильно поняла, это испытание. Маэллты связаны с этой землей. И способность посещать другие измерения – это не награда, а скорее обязанность. Аирунаса послали, чтобы доставить от вас оружие, которое спасет Аризенту.
- Оружие? Спасет от чего?
Наверное, глаза у меня сейчас как у той собаки из сказки про огниво – размером с плошки. Такого ответа я уж точно не ожидала. Мирной буколической Аризенте с черепичными крышами, белыми парусниками и смешными ушастыми чепцами что-то угрожает?
- Ты уже знаешь нашу географию, да? Вот у нас за горами есть восточный сосед – Талисия. Пару лет назад они присоединили к себе южную Лиорту. Мы принимали часть беженцев оттуда. Но Аризента – следующая цель. И, Мариэ… когда они присоединили Лиорту, было очень много жертв среди мирного населения. Особенно женщин. Я не хочу, чтобы подобное случилось с тобой.
- Арвис! Но есть же Киэрт и западные княжества! Организуйте альянс!
- Мы ведем переговоры… но пока проку не очень много, - голос был грустным.
- Ясно. Выходит, нужно что-то, что склонит чашу весов в вашу пользу. Или отпугнет врагов…
Ох! Всего пару часов назад мне было скучно. Как бы я хотела отмотать эти два часа назад! Я успела полюбить этот город с видом на залив… а оказалось, что ему грозит опасность…»

---

Масленица от нейросети.

---

Евгений Рысс "Девочка ищет отца". Советская детская литература. В детстве не попалось - вот увидела в библиотеке и взяла. Это, конечно, странно для меня, чтобы выставлять низкие баллы советской книжке, да еще детской, да еще про войну... но - не могу поступиться принципами! Это очень плохо... Какой-то адский трэш.
Сюжет: когда началась война, семья советского генерала - жена с маленькой дочкой - остались на оккупированной территории, жена погибла при бомбежке, а девочку взяли к себе добрые люди. И вот уже настал 1944 год, советские войска продвигаются на запад, под руководством того самого генерала... и в этот момент фашисты вспоминают о его маленькой дочке и открывают на нее охоту. Маленькая девочка вынуждена бежать и прятаться со своим старшим другом, мальчиком... из той семьи, где она до тех пор жила. И т.д.
По идее так-то еще ничего. Хотя вся эта история с победоносным советским генералом - чуть ли не самим Жуковым, я не знаю (судя по иллюстрациям, художник тоже так решил) и его маленькой дочкой, которая на оккупированной территории, ну, я не знаю... Фашисты проведали про то, что ее отец тот самый генерал и хотят ее изловить - и чтобы что? Ну вот, они ее изловили - и? Что ли они собираются шантажировать генерала жизнью его дочки? и что тогда? он остановит наступление советских войск? СССР сдастся в 1944 году? Бред какой-то...
Стала читать и - чем дальше, тем хуже. Вообще, это какая-то дикая смесь сказки и шпионского романа (детского). И сплошные нелепости, дикий бред на каждом шагу... Такое впечатление, что автор это все сляпал на коленке, на злобу дня - книжка написана в первые годы после войны. Да, вот, как ни посмотри, это все тот же самый случай - экшн ради экшна. Меня такое бесит и в американских комиксовых боевиках, а уж в родной советской литературе и подавно смотрится отвратно.
Ну вот, с самого начала - хорошо, автор описывает первые дни войны, бомбежка, мама девочки погибает, одинокий старик (у которого они жили) хватает детей - девочку и своего внука - и бежит с ними в дебри глухих лесов. Видимо, дело происходит в Белоруссии. Сказано, что у него там чуть ли не от деда остался домик, где он до того не бывал (!) - заметим этот момент. И вот они добираются до этого домика, устраиваются там и - беззаботно сообщает автор - прожили там три года! Это как? Если сказано, что он там не бывал, из городка своего побежал, в чем был... то есть, не припасов в этом домике не должно быть, ни с собой они ничего особо не могли взять... Дед при этом, сказано, городской интеллигент... учитель на пенсии... это же не какой-нибудь Дерсу Узала, чтобы прожить в глухом лесу своими силами... да еще с двумя маленькими детьми... Автор беззаботно упоминает - ну, они там картошку посадили... Так. На одной картошке жили три года? Но даже и картошку нужно откуда-то взять, чтобы ее посадить... Автор тут сходу придумывает - а рядом была деревня, они там взяли. Запомним опять же этот момент.
Ладно, допустим, тут автор допускает сказочный элемент. Скрылись от фашистов в глухих лесах, никто про них не знает, никого за три года они не видели, сами никуда не ходили... Но вот эти три года прошли, и тут вдруг - по воле автора - старик решает, что нужно сходить к людям и узнать, что происходит! То есть, до этого ему было не нужно, а тут стало нужно... И он типа оставляет детей одних в этом домике и отправляется в свой городок. Опять запомним этот момент! Автор уже забыл, что рядом где-то находится деревня? Почему старик не может там узнать, что происходит? Почему ему обязательно надо идти в этот городок?
Он приходит в городок и разыскивает своего приятеля. И от приятеля узнает, что на дворе 1944 год, наши войска наступают, бьют фашистов и освобождают наши земли. И что ведет их тот самый генерал (как тут автор его окрестил, я уже напрочь забыла). И тут старик ему говорит, что - о, а у меня же живет его дочка! Логики я тут не улавливаю совершенно. Это при том, что - как автор до того расписывал - старик сразу решил скрывать этот факт, вплоть до того, что даже самой девочке и своему внуку внушил, что девочка - тоже его внучка, от еще какой-то дочери из города. Чего вдруг тут он решил сказать??? Ну, естественно, потому что автору надо двинуть историю. Тут же приятель деда сообщает, что - только никому об этом не говори! фашисты ее разыскивают! даже тут у меня говорить опасно, потому что сестра моя ведет себя подозрительно! Они открывают дверь и читатель по воле автора сразу убеждается, что сестра приятеля старика действительно ведет себя подозрительно - подслушивает под дверью, а когда ее за этим застукивают, начинает улыбаться и нести какую-то чушь. Старик возвращается к себе в домик.
Дальше они еще какое-то время живут спокойно, и тут вдруг, когда дети где-то играли в лесу, к домику вышел подозрительный мужчина с одной рукой и стал расспрашивать старика, не живет ли здесь дочка советского генерала? Старика эти расспросы насторожили. Он тут же сходу сказал подозрительному однорукому мужчине, что они все - старик с дочкой генерала - ушли куда-то дальше в лес, а он ничего не знает. Подозрительный однорукий мужчина тут же спрашивает, куда они ушли, и отправляется в том же направлении. А старик, встретив детей, вернувшихся из леса, сообщает им, что беда настала, их выследили и надо бежать. При этом почему-то старик отправляет бежать одних маленьких детей вдвоем, а сам остается дома! Смысл такого решения абсолютно неясен... Если они до того три года успешно прожили в глухом лесу, то почему сейчас не могут отойти еще дальше в лес... Почему нужно отправлять детей одних - да еще в тот самый городок, где находятся фашисты, которые усердно разыскивают дочку генерала... Якобы старик им сказал отправиться к тому своему приятелю. И, опять же - чтобы что? Что приятель старика должен сделать для двух маленьких детей под носом у фашистов? и почему старик с ними сам не пойдет - ни туда, ни сюда? теряюсь я в догадках. Ладно, вру. Чего тут теряться в догадках, ясно же - чтобы автор мог двигать историю.
И тут автор картинно показывает, что дети дошли до реки (!), где сели на пароход (!!), внук старика купил билеты (!!!) Господи, что это?? откуда тут взялась река и пароход? Когда до того у автора - старик с детьми пешком притопал в этот свой домик в глухом лесу, потом из домика пешком сходил в городок, потом из городка пешком вернулся обратно в домик... Почему вдруг сейчас дети едут в этот же городок на каком-то пароходе по какой-то реке??? Какие нафиг билеты внук старика купил??? Совершенно случайно - шутки мироздания! - незадолго до того я в журнальчике вырви-глаз прочитала заметку, из которой почерпнула информацию, что, оказывается, во время войны, на оккупированных территориях какое-то время действовали советские деньги! но постепенно немецкое командование заменило их на свои деньги (которые были в разных видах, но это уже не важно). Ну так вот - старик с детьми побежал в леса в начале войны, потом три года там просидел... откуда у него могли взяться деньги, чтобы покупать билеты на пароход?? Ну даже если представить, что какие-то советские деньги у него еще остались и он их дал своему внуку - но ведь они уже к этому времени не действуют! да только бы мальчик предъявил где-нибудь эти деньги, и на них бы сразу обратили внимание - разве нет??
Но дальше сразу выясняется, зачем автору понадобилось придумывать реку с пароходом. Потому что дети сели на пароход и поплыли, а там к ним подсел тот самый подозрительный однорукий мужчина и стал у них обиняками выспрашивать, кто они, да откуда. Но внук старика сразу насторожился, и они с девочкой сбежали с парохода на первой же остановке. После чего, конечно, же просто пришли в городок, ага.
Ладно, мне лень уже дальше весь этот маразм расписывать... И как потом оказалось, что подозрительный однорукий мужчина - вовсе не подозрительный, а его послали партизаны, чтобы он разыскал дочку генерала и позаботился о ней - конечно же, он не мог ничего объяснить ни старику, которого напугал, ни детям... Кстати говоря, к финалу автор расписал, что якобы однорукий к тому времени уже вернулся в домик и объяснился со стариком, тот ему рассказал, куда отправил детей, и он за ними бросился - так, спрашивается, нафига он молчал на пароходе а сразу не сказал, что его послал их дед... И в городке-то дети пришли к приятелю старика, а их встретила его сестра и их выгнала из дома, сказав, что приятеля старика повесили немцы - естественно, потом оказалось, что это она донесла фашистам обо всем, и те повесили ее брата... И стали по новой разыскивать дочку генерала... И при этом, что сестра такая подлая, что сдала собственного брата в гестапо, она почему-то, увидев разыскиваемую дочку генерала на своем пороге с внуком старика, их выгнала... а потом почему-то бросилась за ними... Но дети уже встретили других детей и те стали их прятать... Господи, какой бред... И т.д. и т.д., до самого конца, все бестолково бегали туда-сюда. Пока не пришли советские войска и - побегав еще немножко - дочка генерала наконец встретилась с отцом.
Судя по всему, эту феерию маразма отказались печатать сразу - вышла она только в 60-е, в годы оттепели. Лучше бы вообще не выходила, по моему мнению. Проглядывая информацию о книжке, я еще узнала, что по ней был снят фильм. Посмотрела на кинопоиске... Ну, судя по описанию, в ходе съемок какую-то часть авторского бреда исправили и довели до ума, по крайней мере, по описанию фильма - речь идет уже не о дочке советского генерала, а о дочке командира партизан. Ну, это звучит гораздо логичнее... А может, это и вообще изначально была не книжка, а просто болванка для сценария? Но все равно - некрасиво со стороны автора печатать такой сырой и непроработанный материал и выдавать это за книжку! да еще и детскую.

@темы: Книги

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

National Geographic.
«В мире существует более 7 тысяч сортов яблок».
***
«Солнцезащитный крем, который мы наносим на кожу, не задерживается на ней. Каждый год в прибрежные воды смывается около 6 тысяч тонн средства. В докладе Испанского научного совета утверждается, что от крема страдает рыба. В результате реакции с участием одного из основных ингредиентов солнцезащитных средств, диоксида титана, воды и солнечного света образуется перекись водорода. Она убивает фитопланктон, которым питается рыба. Уже много лет производители солнцезащитных кремов пытаются найти формулу, которая не будет наносить урона окружающей среде».
***
«В Лондонском аэропорту Хитроу в новом терминале был установлен «ароматный» глобус: достаточно нажать на сенсор с выбранным направлением – и встроенный паровой ингалятор развеет в воздухе ароматы пяти самых душистых и одновременно самых популярных у британцев направлений. Букет Таиланда – это сочетание орхидей, кокоса, лемонграсса и имбиря.. Бразилия благоухает влажным тропическим лесом с примесью кофейных зерен, табака и цветов жасмина. Япония – это запах океана, водорослей, амбры и зеленого чая. Южная Африка пахнет ладаном, мускусом и травой, шелестящей возле мыса Доброй Надежды. Китаю достался аромат традиционных благовоний буддийских храмов».
***
«Попасть на всем скаку копьем в противника – задача непростая, примерно половина попыток проходит вхолостую. Зато когда копье угодит в щит, мало не покажется – ощущение такое, как будто тебя сбил автомобиль».
***
«Отдельное зрелище – посадка на коня. Никаких ковбойских запрыгиваний – так ведь можно и спину лошади сломать. Все степенно, со специальных деревянных помостов и при помощи оруженосцев. Ответственная операция – крепление шлема к кирасе: они должны составлять единое целое, иначе при прямом попадании рискуешь шею сломать».

С.Востоков. Специалист по руконожкам.
«Фа – человек основательный, и хотел, чтобы мы стали такими же. Поэтому, прежде чем возвести, так сказать, здание наших знаний, он проверял, хорош ли фундамент. Фа подробно изучал мировоззрение каждого студента, его отношение к жизни, душу, в конце концов. И нередко натыкался на непрочные основания. Тогда он перетряхивал душу студента и переворачивал его мировоззрение неожиданными утверждениями.
- Мир – это набор чисел, а ты – цифра! Андерстенд?
- Э-э-э…
- И животные – цифры, и земля. Пойми, какие числа для планеты лучшие, и приведи природу в соответствие с ними!
- М-м-м…
- Мозг! Ты должен забыть о душе и сердце и превратиться в большой мозг!
Сегодня, заглядывая в статьи каких-нибудь непальских или конголезских биологов, я иногда узнаю знакомую интонацию и понимаю, что эти биологи учились у Фа. Их статьи напоминают ультиматумы.
Да и сам я теперь, попадая в какой-нибудь зоопарк, могу разнести его в щепки безо всякого бульдозера.
- А что это у вас дистанция между посетителями и медведем такая маленькая? Почему у него укрытия нет? Это укрытие? Это для крыс – разносчиков опасных заболеваний укрытие! Медведь туда в жизни не влезет. А если влезет, то не вылезет! Вы не замечали, что у него стереотипное поведение?»

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Читательский дневник

Т.Л.Сухотина-Толстая. Дневник.
«12 сентября 1882г. Папа вечером спорил с мама и тетей Таней и очень хорошо говорил о том, как он находит хорошим жить, как богатство мешает быть хорошему. Уж мама нас гнала спать, но папа нас удерживал, и мы с Маней и тетей Таней уж уходили, но он нас поймал, и мы еще постояли и говорили почти целый час. Он говорит, что главная часть нашей жизни проходит в том, чтобы стараться быть похожей на Фифи Долгорукую, и что мы жертвуем самыми хорошими чувствами для какого-нибудь платья. Я ему сказала, что я со всем этим согласна и что я умом все это понимаю и желала бы жить хорошо, но что душа моя остается совсем равнодушной ко всему хорошему, а вместе с тем так и запрыгает, когда мне обещают новое платье или шляпу. Папа говорит: «Тогда носи платья, какие хочешь, башмаки от Шопенгауэра (это он Шумахера так называет), кокетничай с Килей Кислинским и т.д., но принцип, который ты поняла и имеешь в голове, все-таки сделает свое». Мне многое еще оставалось его спросить, но от слез не могла говорить, и ведь ничего такого плачевного не было. Правда? Разве только то, что я такая безнадежная дрянь, что всякое исправление для меня немыслимо».

О.Арнольд. Любимая противная собака.
«А еще, оказывается, я умею снимать стресс. Это когда Мама приходит домой расстроенная, я его с нее снимаю. Но это неправда, я ничего с нее не снимаю, я просто прыгаю от радости, что она вернулась. Вот с Папы как-то раз стащил куртку, когда мне удалось в прыжке зацепиться зубами за карман. Папа, правда, утверждал, что он сам ее сбросил, чтобы я не разорвал. Я не очень понимаю, что такое стресс, раз его нельзя пощупать. Но Мама как-то раз пришла домой в слезах и, прижимая меня к себе, стала говорить, что видеть меня якобы такая радость, что весь стресс пропадает. Может, стресс – это то, что она чувствует, когда меня нет рядом?»

И.Арьяр. Темный отбор.
«Никто не скучал, кроме короля, вынужденного проводить время с разными претендентками на его сердце, тогда как он с радостью провел бы всю жизнь с одной-единственной девушкой.
После того как светлейший узнал о подвигах метаморфа, он влюбился в нее еще сильнее, если это возможно, и готов был на руках ее носить. Но дракона не поносишь…
Ректор при мне намекал королю, что пора бы и честь знать, угроза миновала, пусть забирает всех в свой дворец и развлекается, а людям тут учиться надо. Но Артан заявил, что во дворце дракона не спрячешь, а Тиррине жизненно необходимо становиться по ночам чудовищам.
Король и метаморф болтали иногда до утра. И не раз, тайком принося на чердак завтрак для дракона, потому как человеческими порциями эта туша не наедалась, я заставала умильную картину: король, утомившись дневными увеселениями и ночными беседами, спал в кресле, обняв кончик драконьего хвоста, а несчастный дракон, боясь раздавить человека, жался к стеночке и сцеживал в слуховое окно дымные зевки».

---

А.С.Грибоедов. Письма. Копаясь на полках в библиотеке, я внезапно надумала проверить старые советские сборники классики "избранное". Ну, потому что мне тут по случаю попали таких два в руки, и там среди прочего оказались письма! Вот я и думаю - а вдруг и еще где попадется. И вот нашла - письма Грибоедова в его сборнике "Избранное".
Сразу скажу, что из всего сборника я только письма и читала... "Горе от ума" - читала в школе... и поскольку это одно из немногих произведений русской классики, которые я прочитала за период школьного обучения (и даже критическую статью Гончарова тоже!), то никакого желания читать ее снова у меня не возникает. У меня исключительно сложные отношения с отечественной классикой. А письма я люблю читать, да...
К сожалению, этих писем здесь было очень мало. Так и не поняла - то ли по причине того, что и вообще Грибоедов их немного успел написать, то ли из-за того, что в сборник отобрали только "самое яркое и выразительное". Но это все равно очень интересный материал.
Почувствовать личность автора - как обычно, при систематическом чтении писем - мне не сильно удалось. Слишком их мало. Ну, хорошо, видно, что - человек светский. Изящно и остроумно выражается, упоминает о довольно насыщенной светской жизни. Но, опять же, можно при этом предположить и... глубокое одиночество? Поскольку адресатов писем тоже исключительно мало. Большей частью, это некто Степан Бегичев. Как я уловила - вместе служили в армии, а потом - друзья на всю жизнь. И именно письма к Бегичеву наиболее полные и живые. Очень трогательно - упоминание в одном из писем, как следует из текста - по случаю поздравления с рождением ребенка, что - у меня-то никого нет, так что одни вы у меня на всю жизнь. ("Слышите?! У меня на свете никого, кроме вас..." (с) "Офицеры")
Слегка у меня есть представление, что Булгарин тоже претендовал на тесную дружбу с Грибоедовым и писал об этом (а я не могу все добраться)... Но писем к Булгарину тут нет. Что, впрочем, может ничего и не значить - сборник издавался в советские времена, и Булгарин считался фигурой глубоко одиозной. Так что письма к нему могли и не включить, даже если они и были.
Также интересный момент - относительно темы дипломатической службы Грибоедова и его поездках на Кавказ и Персию - что он тут в письмах упоминает Ермолова. Причем в самых хвалебных выражениях. Судя по всему, Ермолов произвел на Грибоедова неизгладимое впечатление. Это меня удивило. В смысле, не то что Ермолов произвел впечатление, это-то понятно - а что вот оно так упоминается в советском сборнике. Полезла искать в комментариях. Обратно удивилась. Здесь Ермолова вдруг подают, как фигуру либеральную, чуть ли не из разряда мятежной оппозиции... в том же роде, что и декабристы... Да вы что, опомнитесь. какая оппозиция и тем более - какой либерализм... Да, Ермолов был вечно не в фаворе и в опале, но по всем своим убеждениям был убежденной опорой империи. Выражаясь в терминах все той же отечественной либеральной интеллигенции - сатрап и пес режима. Ну просто очень странно, с чего вдруг его в этом сборнике решили подать именно в таком ключе.
Кстати, говоря о Ермолове - одно из писем заставило меня задуматься. В нем Грибоедов рассказывает, как он наблюдал во время своей очередной поездке на Кавказ, что одного из горских князей, подозреваемых в мятеже - ну, точнее, не подозреваемых, это я по привычке юридически формулирую, так-то там абсолютно точно знали, что он участвовал - жестоко убили на глазах у отца. Отец как раз числился в законопослушных и никогда ни в чем таком не участвовал. Они вдвоем приехали в крепость, видимо, отец рассчитывал договориться и урегулировать вопрос... Жесть, конечно. Нет, убивал не лично Ермолов, но это же было при его правлении, и он, в общем, именно такой политики придерживался ("никаких уступок противникам и мятежникам"). И вот я думаю, что такие моменты тоже надо знать... А то, скажем, я читаю Ермолова и подпадаю под влияние его личности - а что тут скажешь, вон даже Грибоедов подпал - понимаю его резоны и мотивы... Но у всего этого есть все же и такая сторона.
Ну, также любопытно, что при том, что Грибоедов много раз так высоко отозвался о Ермолове, Ермолов про Грибоедова, в общем-то, ничего не писал. Вот этого я так и не поняла - не заметил? не обратил внимания? (да вроде на все обращал) Был недоброжелательно настроен? как-то зашифровал его в письмах или писал обиняками? Ну, тут, конечно, по уму следует обратиться к чтению всяких биографий и исследований... (но это же не наш метод (с) )
Что касается творчества, то мне тут подумалось так - возможно, тут все сложилось для Грибоедова трагически... То есть - ну, вот он написал свою гениальную комедию... Стал широко известен во всех аристократических салонах... в театральных кругах... Еще написал какие-то стихи, какие-то пьески... переводил что-то... Все на него смотрели с ожиданием и ожидали новых потрясений. А он не мог! В том плане, что есть же разного рода писатели. Одни просто всю жизнь планомерно выдают контент, просто как пчелки - каждое утро - встали, сели за стол, написали столько-то материала. А другие могут что-то написать только в порыве вдохновения. И вот это вдохновение или бывает, или нет (чаще всего - не бывает). Грибоедов принадлежал как раз к этому роду писателей. И это его мучило. Он упоминал в письмах, что ему трудно сосредоточиться, что его отвлекает свет и т.д. даже вплоть до того, что он сомневается, есть ли у него вообще дар к писательству. Но дело как раз в этом - он был не из тех, кто может сидеть и писать регулярно, просто заставляя себя волевым усилием. Не в его случае. Так мне кажется. Так что обычные в таких случаях рассуждения, в рамках сложившейся картины Великой Русской Литературы - что вот погиб талант и гений во цвете лет, а сколько бы он еще мог написать и т.д. - в данном случае не совсем в тему. Не факт, что Грибоедов что-то бы еще написал - сравнимое со своей знаменитой комедией. (Хотя, конечно, просто так он не сидел и занятие себе нашел... )

---

Книжный столик

А.С.Грибоедов. Письма.

«Прощай, мой друг, пиши… что за мерзость, ничего не знать друг об друге, это только позволительно двум дуракам, как мы с тобою».

«На днях ездил я к Кирхофше гадать об том, что со мною будет; да она не больше меня об этом знает; такой вздор врет, хуже Загоскина комедий».

«Нельзя же молчанием отделываться, когда глупец жужжит об тебе дурачества. Этим ничего не возьмешь, доказательство Шаховской, который вечно хранит благородное молчание и вечно засыпан пасквилями».

«…Приятные женщины, коим я сам могу быть приятен. Не смейся: я молод, музыкант, влюбчив и охотно говорю вздор, чего же им еще надобно?»

«Ты жалуешься на домашних своих казарменных готентотов; это – участь умных людей, мой милый, большую часть жизни своей проводить с дураками, а какая их бездна у нас! Чуть ли не больше, чем солдат; а этих тьма: здесь все солдаты – и на дороге во всякой деревне, точно завоеванный край».

«Вообще везде на станциях остановки; к счастию, мой товарищ – особа прегорячая, бич на смотрителей, хороший малый; я уже уверил его, что быть немцем очень глупая роль на сем свете, и он уже подписывается АмбургЕВ, и вместе со мной немцев ругает наповал, а мне это с руки».

«Коли кто из вас часто бывает в театре, пускай посмотрит на 1-й бенуар с левой стороны и подарит меня воспоминанием; может быть, это отзовется в моей душе и заставит меня икать где-нибудь возле Арарата или на Араксе».

«Из Табриза, в начале сентября, я отправился в Чечню к Алексею Петровичу //Ермолову// за новыми наставлениями. Нашел его, как прежде, необыкновенно умным, хотя недружелюбным. Он воюет, мы мир блюдем; если однако везде так мудро учреждены посольства от императора, как наше здесь – полки его опаснее, чем умы его дипломатов».

«Владетельный Шах-Заде-Наиб-Султан-Абас-Мирза, при котором мы честь имеем находиться, и, в скобках сказать, великий мне недоброжелатель, вызвал из Лондона оружейных мастеров, шорников и всяких рабочих; сбирается заводить университеты. Ты видишь, что и здесь в умах потрясение. Землетрясение, всего чаще. Хоть то хорошо, коли о здешнем сказать: провались он совсем – так точно иной раз провалится».

«Сколько я удовольствия лишаюсь от лени! Если бы любезные мне люди от меня имели письма, верно бы отвечали. По крайней мере, я люблю нежиться этим воображением».

«Из всего надо пользу получать, и ты из моего письма научись чему-нибудь. Вот тебе арабский стих: Шаруль бело из кана ла садык. Худшая из стран – место, где нет друга».

«Чудное небо! Нигде звезды не светят так ярко, как в этой скучной Персии!»

«По крайней мере, здесь не столько было искушений: женщины у нас, коли поблаговиднее, укрыты плотностью чадера, а наших одноземок природа не вооружила черными волшебствами, которые души губят: любезностию и красотою».

«Свидеться на короткое время, значит, только снова растравить горькое чувство расставанья».

«Вчера я нашел к Паскевича великого князя Н.П. //будущий император Николай I//; это до ценсуры не касается, но чтоб дать понятие, где бываю и кого вижу».

«Надеюсь, жду, урезываю, меняю дело на вздор, так что во многих местах моей драматической картины яркие краски совсем пополовели, сержусь и восстановляю стертое, так что, кажется, работе конца не будет; будет же, добьюсь до чего-нибудь; терпение есть азбука всех прочих наук; посмотрим, что бог даст».

«Как притом, с какой стати сказать людям, что грошевые их одобрения, ничтожная славишка в их кругу не могут меня утешить? Ах! Прилична ли спесь тому, кто хлопочет из дурацких рукоплесканий!!»

«В Английском клубе здесь, как в Москве, ремесло одно и то же: знать все обо всех, кроме того, что дома делается».

«Крылов, с которым я много беседовал и читал ему, слушал все выпуча глаза, похваливал и вряд ли что понял. Спит и ест непомерно. О, наши поэты! Из таких тучных тел родятся такие мелкие мысли! Например: что поэзия должна иметь бют, что к голове прекрасной женщины не можно приставить птичьего туловища и пр. – Нет! Можно, почтенный Иван Андреевич, из этого может выйти прекрасная идеальная природа гораздо выше нами видимой, слыхали ли Вы об грифоне индо-бастрианского происхождения, посмотрите на него в обломках Персеполя, в поэме Фердусия. – А!»

«Сделай одолжение, решись обратиться с просьбой прямо к государю. Кроме собственной его души, ни на чью здесь не надейся, никто за брата родного не похлопочет».

«Почти три месяца провел в Тавриде, а результат нуль. Ничего не написал. Не знаю, не слишком ли я от себя требую? Умею ли писать? Право, для меня все еще загадка. Что у меня с избытком найдется что сказать – за это ручаюсь, отчего же я нем? Нем как гроб!!»

«Верь мне, чудесно всю жизнь свою прокататься на 4-х колесах; кровь волнуется, высокие мысли бродят и мчат далеко за обыкновенные пределы пошлых опытов; воображение свежо, какой-то бурный огонь в душе пылает и не гаснет… Но остановки, отдыхи двухнедельные, двухмесячные для меня пагубны, задремлю, либо завьюсь чужим вихрем, живу не в себе, а в тех людях, которые поминутно со мною, часто же они дураки набитые. Подожду, авось придут в равновесие мои замыслы беспредельные и ограниченные способности».

«…Местами торчат обрушенные стены италийцев, греков или готфов, судя по тому, кто какие книги читает и кому верит».

«Меня слишком лениво посещает вдохновение, теперь о том и помышлять нечего, развлечение беспрестанное; Бегичев в последнем письме утешает меня законом упругости, что пружина, на время сжатая, коль скоро исчезнет препятствие, с большим порывом отпрянет и на свободе сильнее будет действовать, а я полагаю, что у меня дарование вроде мельничного колеса, и коли дать ему волю, так оно вздор замелет».

«Жить и не желать ничего, согласись, что это положение незавидно. Ты говоришь мне о таланте; надобно бы вместе с тем иметь всегда охоту им пользоваться, но те промежутки, когда чувствуешь себя пустейшим головою и сердцем, чем прикажешь их наполнить? Люди не часы; кто всегда похож на себя и где найдется книга без противуречий?»

//Ермолов// «Нынче, с тех пор, как мы вместе, я еще более дивлюсь его сложению телесному и нравственному. Беспрестанно сидит и не знает почечуя, окружен глупцами и не глупеет».

---

Акция - ежедневное Средневековье (от телеграм-канала).

---

Картинкофлуд

Еще сделали порцию городов от нейросети. Красота... можно прямо брать и сочинять ромфант и боярку...
Картинки потащены с Пикабу.


открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото



открыть фото