Бернар Кирини. "Кровожадные сказки". Великолепно... для тех, кто любит сюр, хоррор и всякие странные книги. (Ну, это как в "Баффи" - "Я стараюсь, но меня все равно тянет к странному!" )
Это сборник рассказов - коротких (а то бывают такие рассказы, что другие спокойно называют "повести"...) Они странные, необычные, с такой адски-мистической атмосферой. Некоторые абсолютно тошнотворные, но при этом все равно завораживает - парадокс. Здесь есть женщина-апельсин (в буквальном смысле), и женщина, снесшая яйцо, и киллер, которого наняли убить демона, и кучи сумасшедших - от тех, которые планируют преобразовать Эйфелеву башню в музыкальный инструмент, до тех, которые охотятся за черными приливами... В общем, скучать не приходится.
Конечно, как правильно указали в аннотации, автор находится под сильным влиянием Марселя Эме. Некоторые рассказы просто-таки напрямую продолжают темы из рассказов Эме - как, например, в рассказе про человека со многими телами, или про человека, который отличался необыкновенным слухом... Но это никак не мешает, потому что автор все равно смотрит под другим углом, или развивает сюжет по-своему. Это скорее дань уважения, литературная игра...
Вот взять, например, рассказ о плотоядных гигантских растениях. Сумасшедший ученый-ботаник-фанатик-коллекционер, диковинные растения, разысканные где-то в диких землях... Тут уже не Эме, это, по-моему, у Герберта Уэллса был такой рассказ (там шла речь об орхидеях). Ну и что - тут-то автор и устраивает западню. В смысле, читателю кажется, что он угадывает и весь сюжет, и развязку, начиная с первого слова - классика жанра! Автор не возражает, наоборот, он последовательно выполняет все положенные повороты, и даже пишет в нарочито старинном стиле... Доходит дело до финала - и здрасьте-пожалуйста, там все так хитро вывернуто, что только диву даешься.
В общем, автора надо брать на заметку, вроде я где-то видела что-то про еще одну книгу...

@темы: Книги

---

Вылазки в ближайший супермаркет перестали радовать в такой степени, как прежде.
У нас там некоторое время назад в углу кто-то что-то арендовал - и стали продавать кофе и молочные коктейли. Молочные коктейли - это я люблю. Тем более, там всегда было выставлено на выбор пять-шесть разных сиропов, можно выбрать... И стоит недорого. Так что я всегда там вертелась.
Ну и, конечно, недолго музыка играла. В прошлый раз продавщица заявила, что коктейлей не делает, потому что стаканчики кончились. Ну ладно, сказала я... хотя подозрения у меня возникли. А сегодня пошла - даже и аппараты убрали! не говоря уж о сиропах.
Ничего не поняла. Продавщица что-то там бормотала, что хозяйка им сказала коктейли не делать, но если мне надо. Да ладно, говорю, не надо! (хотя и интересно - руками бы она что ли стала этот коктейль размешивать? )
В общем, суть я уловила, что это коммерчески невыгодно. Ну что за притча, почему как товар дешевый или качественный, так это обязательно будет коммерчески невыгодно?!
И почему я всегда попадаю в ту самую категорию, которой нравится то, что всем остальным не нравится или пофиг???
Я думаю, это знак! Я отношусь к элитнейшей из элит!! Я в единственном числе!! Вот даже взять страдальцев за хамон - как там начнет один, "как же я без хамона и пармезана, кто поймет мою боль!" - и тысячи встанут рядом!!
А если я скажу - какого черта меня оставили без любимого дешевого молочного коктейля! и кстати, где мой любимый сыр ружетт, которого уже поди года два нет, без всяких санкций - так только снисходительно объяснят про невидимую руку рынка и его суровые законы.

Но мне все равно странно и непонятно. Ну ладно, я еще могу (с трудом) представить, что современные дети не понимают, скажем, сказку про кота Матроскина и дядю Федора. Может, они не в состоянии понять ничего, где бы не было сотовых и компьютера, черт их знает. Но неужели современные дети не любят молочные коктейли и мороженое?! Они что, не понимают этот вкус??? Я не в силах такое представить.

@темы: С ума сойти

---

Взялась читать книжку Елены Павловой "Укротители лимфоцитов". В аннотации и отзывах обещали что-то такое... типа Стругацких "Понедельник начинается в субботу". Какая чудная лаборатория, какие чудные люди там чудно работают. Дружный коллектив и все такое.
Прочитала несколько страниц. Чего-то мне странно.
Вот, например, этот случай мне начисто непонятен. Значит, автор пишет, что у них там в лаборатории есть одна лаборантка, женщина в возрасте... за сорок? - дети взрослые. Очень добрая и славная. Это автор так написала.
И вот эта лаборантка во время обеда в ближайшем магазине увидела какой-то кувшин, который ей очень понравился. А все остальные (включая автора) посчитали, что кувшин уродский. Автор со вкусом этот кувшин описывает, чтобы со всех сторон показать, какой он дурацкий и уродский. Но какая разница - лаборантке он нравится. И она начинает копить на него деньги, потому что кувшин дорого стоит, и она не может просто пойти его и купить. При этом каждый день бегает смотреть, не продали ли этот кувшин. В лаборатории все об этом знают.
И тут у заведующего лабораторией происходит день рождения, который коллектив решает отметить, в том числе - с собиранием денег на подарок. Автор пишет, что лаборантка отнеслась к этому печально - что из-за внесения денег на день рождения начальника она не сможет отложить еще денег на покупку кувшина. Но раз день рождения...
И вот все собираются отмечать день рождения. Двое сотрудников - один, на минуточку, доктор, другой, видимо, МНС какой-нибудь - которые взялись за организацию подарка, возятся с упаковкой, обещая нечто удивительное. Все заинтересованы, и начальник тоже. Они распаковывают - и оказывается, что они решили купить шефу тот самый кувшин! Автор пишет - "лаборантка издала всхлип и осела на стул". Ну, они еще в него пива налили, типа остроумно.
Потом начальник этот подаренный кувшин поставили начальнику в кабинет, и через некоторое время начальник втихушку разбил его молотком в черепки и сказал, что тот сам упал. Потому что кувшин ему активно не нравился.
Конец истории.
Вот я не понимаю - автор считает, что это смешно? Или она считает, что это милые чудачества интеллигентных и креативных ученых?
А по мне, так западло так поступать. Злая и глупая выходка. Все же знали, как эта несчастная лаборантка хочет купить кувшин и откладывает на него деньги. А больше он никому не нужен, тем более начальнику. Так надо же было купить этот кувшин, еще и зная это, стрясти с лаборантки деньги... Какая-то глубокая ублюдочность натуры.
Отказываюсь верить, что герои "Понедельника" способны были бы на такое.

---

(лазая в ЖЖ)
Понятно, что всем надоело, но - Лукьяненко внес творческое усовершенствование в последнюю песню Макаревича. По-моему, получилось интересно...

dr-piliulkin.livejournal.com/582972.html?style=...

---

Книжный столик

В.Ф.Одоевский. "Лекции господина Пуфа о кухонном искусстве".

"Жизнь наша вся состоит из мелочей; крупные обстоятельства приходятся редко, да и они - другая история; счастлив тот, кто умеет устроить свою жизнь так, чтоб мелочи-то ему не обороздили, а шли бы как колеса в доброй машине; многое в жизни зависит от безделиц, когда эти безделицы цепляются за нас каждый день."

"Желаю вам называть каждую вещь по ее имени; много бед на кухне и в мире происходят оттого, что вещам дают такие названия, которые им вовсе не следуют: негодная бурда - фрикасе из дичи, взяточник - деловой человек, жареный топор - бифштекс, льстец и наушник - благонамеренный человек, засушенная корка - бисквит, лицемер и притворщик - нравственный человек; все это весьма опасные заблуждения."

"Я боюсь на сем свете двух родов людей: голодных и тех, которые страждут дурным пищеварением."

"Кто понимает физические причины, от чего бульон хорош или дурен, тот, право, образованный человек и годится на многое."

"В человеке есть врожденный инстинкт, по милости которого мы по отвращению, производимому в нас блюдом, догадываемся, что оно нам вредно."

"Несчастные! У них нет ни сердца, ни желудка! Оттого на все вещи они смотрят с особенной точки зрения... Пустые головы под влиянием чада способны то видеть и говорить, чего никогда не попадет ни в какую другую голову."

"Не все то нравственность, что прикрывается словом "нравственность".

"Все можно определить, и пропорции в моих лекциях всегда выставлены подробно и отчетливо, - но количества соли определить нельзя! Соль и на кухне и в книгах есть дело вдохновения; этому не научишься и никого не научишь."

"Постный стол сделать очень легко, надобно только иметь полдюжины свежих стерлядей, дюжину свежих налимов, несколько бутылок трюфелей, и проч.; но к сожалению, все эти рыбы, а равно и бутылки, жестоко кусаются, а особенно здесь, в Петербурге."

"По новейшим опытам известно всему ученому миру, что во всякое тесто для пирожных непременно должна входить рюмка водки - она придает тесту нежность идиллическую; я не знаю, как Хлоя могла приготовлять для Меналка булки без водки, - обращаю на этот вопрос внимание археологов."

"Не теряю надежды, что некогда позднее потомство поставит на моей могиле индейку с трюфелями!"

"Сколько еще осталось певцов, которых заклеймила чадолюбивая критика печатью бездарности, - что же? смирятся ли они? поймут ли свою плоскую гениальность? Можно утвердительно сказать: нет! Воткните иного гения на вертел, жарьте его на медленном огне, требуйте, чтоб он признал и оценил себя. Достойно уверяю, что он разве при последнем вздохе скажет: "... Чувство гордости и уважения к собственным достоинствам не позволяет нам сознаться в наших недостатках."

"Я приказал себе сделать суп из одних устриц, в котором бы мелькало лишь неясное воспоминание о лимоне."

"Апельсины надоели мне жестоко! вот они! - беспрестанно суются вам в глаза; каких вам угодно? вот есть незрелые, а вот гнилые, вот кислые, а вот горькие, а вот с морковным вкусом! каких угодно? У одного умного человека спрашивали: знает ли он ту страну, - ...где зреет апельсин.
- Как не знаю, - отвечал он, - Щукин двор!
Действительно так! уж волею или неволею, а должны они там зреть, когда им не дают дозреть на дереве!"

"Есть люди, которые, пообедав хорошенько у Леграна или Дюме, думают, что все из встречающихся им на улицах пообедали и сыты."

"Смешно посещать дом, где вам скучно, где вам грозит голод и ожидают грубости. Зачем без нужды ходить к дантисту? Подождите зубной боли."

"Знаете ли верную примету невоспитанного человека? Когда он войдет - в комнате делается тесно; кажется, он у всякого на носу, и всякому мешает; глупец и невежа ужасно много занимает места."

"Бойтесь прослыть телеграфом, который почитает непременною обязанностию повторить все, что он видел и слышал."

"... Не могу... извините... право, не могу... я так завлекся поэзиею при появлении грибов... что не могу... не могу удержаться... так Пегас и уносит... вот говорили, что грибы на этот год отказаны, - а вот... вот они - и белые, и березовые, и масляники, и белянки, и опенки, и кудри... и все в сметане, на сковороде, посыпаны сухарями, сыром, приправлены луком и перцем... грибы! грибы! Торопитесь, торопитесь, господа, грибы - как юность, как любовь, как запах розы - на одну минуту, на одну только минуту, особливо для тех, кто позабудет воспользоваться этою минутою, изрезать грибы мелко-намелко, пополам с шампиньонами и свежими трюфелями, подсушить, истолочь и закупорить в бутылку."

"Согласитесь, что я вам говорю правду, конечно, правда сделалась почти мифом в наш эластический век. Эластическим я называю потому, что вам известна общеупотребительность резины по ее растягиваемости и непромокаемости; человечество, не отстающее от века, поняло как нельзя лучше два важных качества эластики - упругость и непромокаемость, и за благо рассудило, запасаясь резиновыми галошами, пальтами, зонтиками, подтяжками и проч., обращать внимание на душевное перестроение самих себя. Не знаю, как они могли ухитриться в этом, а только мне приходилось встречать нескольких с эластической совестью и непромокаемою душой, и признаюсь, что я завидовал удобству подобных душ; поверите ли, сущий клад для людей, которым судьба дала шутливое предназначение сообразно с обстоятельствами вытягиваться, гнуться сгибами и пружиниться. Я избегал все магазины, спрашивая эластической совести и непромокаемой души, но всюду мне отвечали: "продана, продана".

---

В.Ф.Одоевский. "Лекции господина Пуфа о кухонном искусстве". Очень вкусная книга. И толстая...
О чем - понятно из названия. Собственно, это, как говорится в аннотации, собранные в одной книге журнальные публикации - в середине XIX века известный литератор князь Одоевский взялся печатать в журнале цикл статей касательно кухонной науки. Под маской некоего колоритного персонажа - доктора Пуфа, сведущего в энциклопедических науках. Вышло оригинально, особенно если поместить это все вместе. Потому что это - кучи рецептов, но не только. Мы-то привыкли видеть в журналах рецепты, неотличимые от химического уравнения - возьмите столько того-то и столько-то этого, это сварите, это пожарьте, смешайте в пропорции три к одному. Сколько точно вешать граммов, и все такое. То ли дело у доктора Пуфа, тут радость начинается уже на перечислении ингредиентов: "возьмите одну эшалотку (маленькую луковицу) с воткнутою в нее гвоздикою"... Не говоря уж о такой экзотике, как 28 унций речной воды, или исландский мох с фиалками. Это сразу уже создает атмосферу не школьного урока химии или труда, а средневековых алхимических опытов, Хогвартса, я не знаю...
А как дальше описано приготовление - и говорить нечего.
Не ограничившись рецептами, доктор Пуф еще потратил много времени на описание принципов кулинарного искусства. Потом написал еще много о принципах и особенностях организации домашнего хозяйства в целом. Увлекшись, коснулся еще и глобальных экономических моментов - но слегка. Потому что, взявшись рассматривать эти моменты как бы с точки зрения здравого смысла и разумного устройства, он быстро дошел до совсем уж странных проектов - как, например, организации частных кооперативных обществ с целью покупки деликатесов для совместных приятных обедов! Или многоквартирных домов, где жильцы бы общинно содержали одну - но отличную! - кухню (а зачем, в самом деле, каждая семья держит свою маленькую кухню, это и нелепо, и неэкономично, и негигиенично и т.д.), повара и даже кур - для свежести припасов и противостояния наглости и жадности торговцев. Да уж, доктор Пуф и князь Одоевский как-то не оценили ни свободный рынок, ни его невидимую руку.
Но и это еще не все. Свои лекции доктор Пуф дополнил как злободневной - видимо - информацией (например, перечисляя ингредиенты, он зачастую добавляет, в каких конкретно магазинах их можно купить и сколько они там будут стоить!), так и множеством анекдотов о том, где, кто и как обедал или что-либо готовил.
А в довершение это все еще закончилось как бы активной перепиской с читателями, которые задают вопросы, сообщают сведения о различных блюдах или высказывают претензии. Время от времени в дело еще вступает и некий Скарамушев, ученик доктора Пуфа, который тоже что-то сообщает о кулинарии, но также и о своем учителе.
В результате, я думаю, получился такой чрезвычайно интересно и сложно закрученный текст - от разных лиц, с переходом на разные уровни, разные структуры... Реальность текста, внутри другой реальности - не забывая настоящую реальность в виде конкретной информации о тогдашнем Петербурге и его жителях... В общем, я не знаю, но думаю, что У.Эко бы это понравилось. А то он как раз нечто подобное описывал...
И все это изложено великолепным русским языком, с неподражаемой авторской иронией (временами переходящей в сарказм или вовсе в черный юмор)...
Вот что касается практической части - в смысле, действительно ли все эти рецепты, теории и принципы можно воплотить в реальность, или они существуют только в воображении автора? - это я не знаю, но там для фанатов кулинарии помещен подробный комментарий "от специалистов". В любом случае, книга явно распространяет вокруг себя особую мистически-гастрономическую атмосферу. Имею в виду, что и просто почитать, про то как маршал Ришелье взял быка и что из него приготовил - уже способствует достижению соответствующего эффекта...

@темы: Книги

---

Между тем, читая Одоевского, вижу что-то отчетливо знакомое.
Вот у нас сейчас в модной теме через слово говорить о зомбировании телеящиком и т.д. А оказывается, еще в идиллическом XIX веке...

"- Все это очень хорошо, милостивый государь, - промолвил мой оратор, сделав какую-то престранную миру, - очень хорошо! Стало быть, вы восстаете против русской народности? ась?
Я вытаращил глаза от удивления.
- По вашему мнению, - продолжал он, - у нас не было даже народной кухни? Так-с?
- Напротив, государь мой, если вы не изволили забыть, я даже открыл неизвестные вам письменные памятники русских блюд...
- Позвольте, позвольте... тут не об учености дело - ученость дело стороннее, а вы утверждаете, что состав русских блюд и способы их приготовления потеряны, что теперь их не различишь с татарским, немецким и какими бишь еще?
- Ну, хоть греческими...
- Не так ли?
- Это в глаза бросается...
- Стало быть, вы утверждаете, что теперь нет русской кухни...
- Я утверждаю, что над этим делом надобно хорошенько потрудиться, поучиться и потом определить, что русская, что татарская, что немецкая кухня...
- Долга песня, милостивый государь, - все эти разыскания, учения, труды, все это в вас от западной пытливости, от своеволия, от безнравственности...
- Как, сударь, ученье, труд - от своеволия, от безнравственности?.. Что вы такое изволите говорить...
- Да так, сударь, точно так, я сужу по теории здравого ума; вы говорите - ученье да разыскания, - а зачем разыскания? Оттого что сомневаетесь; а в чем же сомневаетесь? В том, какая у нас была кухня? Следственно, вы не признаете русской кухни, следственно, вы не признаете русской народности - следственно, восстаете против русской народности и против всего святого в мире - это ясно, как дважды два четыре...
- Довольно чудная логика!
- Что мне ваша логика! Логика - вздор, пытливость, наваждение, - а тут, сударь, не логика, а теория здравого ума и исторических опытов.

Признаюсь, несмотря на мое испытанное мужество, я таки немножко трухнул, но благодаря моей проницательности я не замедлил увериться, что передо мною весьма любопытное явление по части психической патологии. Мне тотчас встало на мысль, что субъект в таком восторженном состоянии - почти поэт и должен иметь особенную способность к изобретению самых эксцентрических блюд; как профессор я не мог не воспользоваться столь благоприятным случаем, но как человек благоразумный я стал немножко подальше.
Субъекты такого рода весьма редки и потому тем более заслуживают внимания ученого мира. В них замечательно то, что у них слова перескакивают через мысли, а мысли через слова; это странно, а действительно так: заговорите с ним - он из ваших слов поймет лишь пятое, восьмое, десятое и так далее, всего остального он и не слыхал; заставьте его говорить: сначала кажется, и туда и сюда - как будто есть что-то похожее на смысл, но вдруг дойдет до какого-нибудь слова - и свихнется, словно блудливая лошадь: едет по большой дороге, вдруг махнет на проселочную и пошла через рвы, через буераки, напропалую. Для будущих наблюдателей замечу, что с этими субъектами должно обращаться осторожно, главное правило: не должно им противоречить и между тем надлежит держаться подальше, потому что при дальнейшем противоречии они получают наклонность кусаться, и их слюна не совсем безвредна."

В,Ф.Одоевский. "Лекции господина Пуфа о кухонном искусстве".

---

Открываю рамблер - с невинным желанием проверить почтовый ящик - сходу выпало.

"Силовики и ополченцы обвинили друг друга в нарушении перемирия."
"МИД России обвинил ЕС в поддержке партии войны."
"Госдеп обвинил журналиста в российской пропаганде."
"ВВС Индии предъявило претензии российской стороне."
"Тымчук обозвал президента Чехии."

Обстановка стабильно тревожная.

---

Книжный столик

В.Ф.Одоевский. "Лекции господина Пуфа о кухонном искусстве".

"Между тем пуще всего не забывайте и настоящих наслаждений. Например, есть на этом свете летний английский пирог - чудесное произведение искусства, - и легко его произвести."

"Огородная пулярдка, или, если угодно выразиться романтически, - пулярдка в зелени, пулярдка в огороде. На этот предмет можно написать пречувствительную элегию, которой содержание следующее. Невинная пулярдка беспечно прогуливалась в огороде, если угодно, при свете луны (поэтическая вольность) и кушала разные молодые зелени; но в минуту полного наслаждения ее увидел огородник и немилосердно бросил в кастрюлю. Это может быть очень, очень чувствительно! А между тем этой элегиею я вам рассказал все приготовление блюда."

"В этом роде блюд, основанных лишь на легком аромате зелени, не должно позволять повару никаких приправ, ни яиц, ни муки, ни особенно перца, который многие повара доводят до фанатизма."

"Человек не может никогда иметь хороший обед, если его кухня, дом, слуги, образ жизни и, между прочим, его собственная голова не находятся в добром порядке."

"У нас в старину была пословица "по одежке протягивай ножки" - и она долгое время считалась крайним пределом человеческой мудрости; но, кажется, и по одежке протягивать ножку надобно умеючи; иногда и по одежке протянешь, а ножка свихнулась."

"Я чаю, милостивые государи, вам уже порядочно надоели свежесохраненные припасы, и Аппер, и мариина баня, и бутылки, и пробки... да что же делать, господа! пора такая! летом не заготовишь - зимою ничего не будет! В детстве заставляли меня учить наизусть басню "Стрекоза и Муравей", и по доброте сердца я всегда сердился на злого муравья, который вместо того, чтоб помочь бедной стрекозе, читает ей мораль о необходимости воздержания, и упрекает ее, зачем она, стрекоза, не разбойничала по большим дорогам, зачем не воровала чужие зерна, а иногда... кто без греха! - и живых мошек, и живых червячков. Но впоследствии, когда я начал входить в разум и прочел сочинения знаменитого г-на Мальтуса, который доказывает, что если кто голоден, тот сам виноват, и так ему и должно голодным оставаться, - с тех пор я нашел, что эта басня прямо прилагается к кухонному производству, и потому, когда зимою вы будете, благодаря мне, кушать свежесохраненные грибы, свежий шпинат, свежий горох, и проч., и проч.,и какая-либо особа позавидует вашему счастию - будь она хоть Рубини, хоть Полина Виардо, - вы смело отвечайте: а зачем ты, особа, не читала сочинений г-на профессора Пуфа? зачем ты не запаслась бутылками, пробками? зачем не сохранила в них грибов и гороха, когда они были ни по чем?
Словом, милостивые государи, кушайте сами, а другим ничего не давайте! - это такая философия, которую всего легче исполнить, а если кто на вас будет нападать за такое выражение поведение, тогда сошлитесь на вышереченную басню, это выражение житейской мудрости, и на сочинения г-на Мальтуса."

"Бекасы, милостивые государи, которые, как основательно заметил сотрудник "Литературной газеты", по будням называются дупелями, а в торжественных случаях дупельшнепами, - суть птицы... нет, милостивые государи, не птицы, но... как бы сказать... цветы, розы, лилии, рассыпанные природою по земле для утешения человеку... в них улыбка красоты, сияние звезд, лунный блеск - и как бишь все это говорится... да, милостивые государи, действительно так! Войдите в самих себя и подумайте хорошенько: в каком случае жизни не привлечет вашего внимания и участия жирный дупельшнеп, обвернутый шпеком, впросырь прожаренный и положенный на гренок из белого хлеба? - только в одном: когда вы сыты - то есть в минуту самого жестокого несчастия для истинного гастронома!"

"Меж тем блюдо за блюдом - уж какие они были, и назвать не умею, и все приправлены лимоном да сахаром; кухарка говорила, что ее так одна немка учила, говоря: "Что бы ни было, положишь лимона - пахнет, положишь сахара - сладко." Мученье мне было, да и только; возьмешь на тарелку - и противно, и страшно; так и думаешь, что яд съешь - да еще и яд-то невкусный."

"Милостивые государи! У меня до вас покорнейшая просьба: сделайте милость, взойдите на кровлю и прокричите хорошенько: "Эмалированная кухонная посуда не пошла потому, что мешала столовым, дворецким, поварам и кухаркам воровать!" Уверяю вас, что это для общественной нравственности будет гораздо полезнее, нежели многие вещи, которые к ней причисляются."

"Бобы были такие зеленые, что глаз не хотелось отвесть - так приятно."

"Не должно ни в чем доходить до фанатизма, даже в свежести припасов."

"В самом деле, скажите, кто бы стал о чем-нибудь заботиться в сем мире, если бы не надеялся плоды трудов своих мечтаний, разысканий, поклонов, лести, клеветы, взяток, доносов, подличанья, коварства, обмана, и проч., и проч. принести на свою кухню?"

"В самом деле, посмотрите на человека, который жует варварский засушенный биток или наслаждается тыквенною кашею, и человека, который глотает устрицы или кушает индейку с трюфелями, - те же люди, а не то, совсем не то выражение в лице, другая поступь, другие речи, другое обхождение..."

"Мало ли толковали о прихотливости человека, о пользе простой, однообразной пищи - вышло навыворот; оказалось, что простой пищи вовсе нет, что каждая пища, начиная с хлеба, есть всегда вещь очень и очень сложная, такая сложная, что до сих пор ученые не могут добраться: что такое творится при печении хлеба и отчего хлеб питателен? отчего нельзя есть одних сырых зерен? зачем надобно класть дрожжи? зачем тесту надобно вскисать? зачем вовремя надобно хлеб в печку поставить, а не то или сгорит, или не допечется?"

"Но всего замечательнее, по наблюдениям Линнея, то, что нет ни одного растения бесполезного или которому бы не нашлось места; ни одно не теряется; что производит в одном животном отвращение, то нравится другому; самые едкие, даже ядовитые растения поедаются некоторыми животными с особым удовольствием, и они от такой пищи только что тучнеют... Спорьте после этого о вкусах! Природа об этом и не думает спорить! Она просто на своей огромной, сложной энциклопедической кухне готовит тысячи самых разнообразных, самых сложных блюд, и то замечательно, что для каждого желудка есть особое блюдо, никто не забыт, как на пиру у тороватого боярина, - вся штука в том, чтоб знать, где для кого блюдо поставлено."

"Из книги г-на Чаруковского я узнал об одном весьма любопытном наблюдении; представьте себе, есть люди, у которых нет аппетита, очень, очень странно! В естественном порядке вещей это быть не может. Есть животные, у которых нет головы, или ног, или рук, есть животные и без сердца, но скажите, есть ли одно из них, в каком бы не было желудка? Желудок есть достояние общее: от великого кухмистера Карема до последнего червяка."

---

(лазая в ЖЖ) вот поразительно - не лень же некоторым гражданам трудолюбиво сидеть и ручками кропать такие штуки для розыгрыша несчастных соседей...

@темы: С ума сойти

---

О радостях идиота. Играла в очередной квест - Voodoo Whisperer называется. И тут такой облом... Игра оборвалась на полуслове! Ну, или не знаю, как это расценивать. По сюжету дело происходит в Новом Орлеане в конце XIX века - там магия вуду, таинственный злоумышленник, горожане то убиты, то заколдованы. Если убиты, надо вызывать их дух и беседовать. Если заколдованы - изготовлять всякие куколки и расколдовывать.
И вот я продвигаюсь, сюжет развивается... И вдруг - уже буквально осталось изготовить куколку (как я думала, последнюю) для этой самой Мари Лаво - и тут злодей подкрадывается сзади и сбрасывает в колодец! И все...
Первый раз встречаю такую игрушку в квестах, чтобы в конце силы света не победили, а наоборот, зло взяло верх. Заинтригована. Пересмотрела весь раздел - но никакого продолжения не вижу. Хотя игрушка уже старенькая, за 2011 год... Что же там случилось-то, в Новом Орлеане?! Неужели героиня так и осталась плавать с куклой в колодце?
А вообще, довольно оригинальный подход у авторов. Все локации так четко прорисованы - и все стилизовано под XIX век - дома, салуны... склеп там еще был... Но самый интерес - в сценах поиска предметов. Там все предметы нарисованы старинные! Всякие баночки для крема, упаковки мыла... И всякая экзотика, например, мылорезка. Прямо сердце радуется.
Ну, кроме прорисовки главной героини. Это атас. Что платье, что лицо дебильного вида. Загадочный случай - они так старательно воссоздавали старинную обстановку, а на ГГ сил не хватило? Может, поэтому и не жалко стало, что злодей ее спихнул в колодец?

---

Книжный столик

Просто - для разрядки. Красивым русским языком про всякую вкуснятину.
В.Ф.Одоевский. "Лекции господина Пуфа о кухонном искусстве".

"Глухая пора, милостивые государи, глухая пора! Зима прошла, весна еще не наступила. Зимние припасы уже становятся редки, а весенних еще нет! Счастлив тот, кто сохранил дичь прошлого года - разумеется, в погребах, а не в шкафу!"

"Бывают минуты в жизни, милостивые государи, - и кто не испытал их, - когда дух упадает, все прежнее пропало, душа ищет нового - это обыкновенно случается пред открытием навигации; хочется замечтаться, развлечься - хочется новых устриц, новых трюфелей, новых цыплят! Печально, но с надеждою гастроном смотрит с берега на море, затянутое льдинами - там на распущенных парусах несутся к нам страсбургские пироги, фаршированные оливки, гамбургские колбасы, английская ветчина, маринованный тон, сельди первого лова во всей своей девственности! скоро ли? скоро ли? - еще несколько дней, и пред вашими глазами заблещут литературные произведения знаменитых авторов - Смурова, Елисеева и др., то есть, аршина на два буквы, составляющие магическое слово: живые устрицы! Сколько истинной, свежей, неподдельной поэзии в этих двух словах! Обратимся к делу: устрицы в первую минуту бывают довольно дороги - обстоятельство довольно важное; для истинных друзей, которых число как-то всегда умножается в это время, мало и бочонка устриц."

"Безвременье, милостивые государи, такое безвременье, что не знаешь, о чем говорить, и с чего начать; за что ни хватись, то того нет, то другого; я же, как вам известно, имею в виду преимущественно не богатые обеды, о которых иная речь; для богатого все есть, разве птичьего молока недостает, да и то со временем выдумают - будьте в этом уверены. Задача в том, как жить порядочно, и сытно, и вкусно без невозможных расходов; для этого нужно всего лишь знание и уменье; тут-то и важны основательные кухонные познания! Успокойтесь же, милостивые государи, я только пошутил; опытный, знающий гастроном должен уметь найти в каждое время года все элементы для обеда, и когда добрые люди поймут хорошенько и убедятся, что знать толк в кухонном деле так же необходимо и отцу, и матери семейства, и доброй жене, как знать толк в платьях и экипажах, тогда не услышите жалоб на дороговизну, ибо никогда не бывают все съестные припасы дороги, кроме совершенно необыкновенных случаев."

"...Между тем возьмите особо трех старых голубей, освежуйте, общиплите, вычистите, и 25 живых раков; истолките все это без милосердия - мясо и кости - в железной ступе, сложите в кастрюлю с свежим маслом, поставьте на сильный огонь, чтобы смесь зарумянилась, взбрасывайте и подбавляйте масла, чтобы не приставало к кастрюле. Когда это кончено, соедините эту смесь с прежней, подержите на добром огне и процедите. Этот бульон идет к завтраку и к обеду.
Древний автор, из которого почерпнут этот рецепт, уверяет, что это блюдо в глазах его произвело удивительное действие: между прочим, покушав его некоторое время, слезливый элегический стихотворец сделался стихотворцем трагическим; дама, написавшая бледненький романчик с очень жалостною развязкой, принялась за настоящий роман, который кончился благополучным замужеством. Вот выгоды магистерского супа."

"Во-первых, я должен заметить вообще, что не все равно, как составить обед; можно иметь лучшие блюда, и обед не достигнет своей цели, если они выбраны без внимания. Главное правило: необходимо, чтобы каждое блюдо служило приготовлением к следующему."

"Ростбиф - прекрасное блюдо, пулярдка с трюфелями - также; но подайте пулярдку после ростбифа, ростбиф после пулярдки - уж будет не то, ибо, к сожалению, желудок имеет свои пределы!"

"Следуя в точности этому рецепту, вы получите не только каплуна с трюфелями, но каплуна, которого все мясо будет проникнуто трюфельным запахом - а в этом все дело."

"Вишни и землянику целиком хорошо класть в верхний слой какого-нибудь фруктового желе; десять ягодок дадут простому лимонному желе особенную физиономию; от них блюдо пахнет весною."

"В его "Живописном пирожнике" вы найдете до сотни разных зданий самой разнообразной, самой изящной формы, - вы подумаете, что это курс архитектуры, - ничего не бывало, - все это делается из шоколада, сахара, теста; все это - пироги, доведенные до степени поэзии."

"Несут рыбу - словно невеста разряжена, и в зубах зелень, и в глазах зелень, и засыпана всякою всячиною; отведал - сырехонька."

"Ничего не может быть хуже для молодого повара, как учиться в трактире: потому что трактирщик все делает на скорую руку и чтоб товар лицом продать, а заняться с учеником об основаниях дела трактирщику и времени недостанет."

"Не забудьте приказать, чтобы не спешили подавать блюда одно за другим, - нет ничего хуже, как обед на почтовых; благоразумный человек ест с размышлением и любит понимать, что он ест."

"При появлении индейки с трюфелями всякий спор должен прекратиться, вопрос остаться без ответа и ответ оставаться недосказанным."

"В гастрономии, как в нравственности, главное - избегать соблазна, остальное делается само собою."

"Расскажи, батюшка, все твои речи такие сладкие - словно пирожок с патокою."

---

Вот сегодня уже 4 сентября... А ни на озоне, ни в лабиринте нет заявленной в анонсах пятой Конгрегации. На лабиринте пишут в ожидательном списке, на озоне вообще никак не пишут. Ну когда же, когда... (ноет)
Ну и что там, издательство сначала ожидает, что книга сама собой будет рекламироваться и искать покупателей, а сейчас они ожидают, что книга сама собой будет вывозиться в места продаж?

Между тем, на лабиринте узрела дивное.

Аннотация к книге "Эркюль Пуаро и Убийства под монограммой"
Существуют книжные герои, с которыми ни за что не хочется расставаться. К таким персонажам относится и Эркюль Пуаро. Понимая это, Фонд наследия Агаты Кристи решил продолжить приключения великого бельгийца. И выбрал в качестве автора нового романа о Пуаро блестящую писательницу детективов Софи Ханну…
В начале 1929 года Эркюль Пуаро только-только приехал в Лондон. На континенте он уже приобрел славу великого сыщика, но в Туманном Альбионе маленького бельгийца еще никто не знал. Однако настоящий талант благословен судьбой, и случай проявить себя всегда представится. Так случилось и теперь. Эдвард Кэтчпул, детектив из Скотланд-Ярда и, волею судеб, сосед Пуаро по пансиону, рассказал о чрезвычайно запутанном деле. В фешенебельной лондонской гостинице - в трех разных комнатах, но одновременно - умирают три человека. Что еще более странно, во рту у каждого из них находят золотую запонку с одной и той же монограммой.

Хм. Хм. Какой-то туманный фонд наследия решил... что Софи Ханна это прямо как Агата Кристи наших дней, никакой разницы.
Поскольку я до сих пор продолжаю делать попытки одолеть хоть одну книжку Софи Ханны и по-прежнему не могу продвинуться дальше первых десяти страниц, то ничего не могу сказать по этому поводу. Но испытываю некоторые сомнения.
Ага, а вот также некие наследники Конан Дойла совсем недавно решили, что Горовиц это прямо натуральный Конан Дойл наших дней. И вышла хрень натуральная. Хотя у Горовица были заслуги, да, в виде сценария к английским детективным сериалам...

---

Книжный столик

Мирон Петровский. "Книги нашего детства".

"У множества взрослых (пускай и начитанных) может не оказаться ни одного общего знакомого всем текста, кроме сказок, усвоенных в детстве. Тогда эти книжки становятся единственным общенациональным текстом."

"Двенадцать" Блока это "Ночной дозор" русской революции..."

"Зная, каким напряжением сил писатель воплощает свой замысел, следовало бы задуматься о принципиальной возможности воплотить чужой."

"...приход Чуковского к художественному переводу, делу культурному и демократическому по своей сути, ибо буржуазным "верхам" с их знанием иностранных языков оно было ненужно и даже враждебно."

"...Литература для детей - быть может, самое естественное проявление демократической культуры."

"Сказки Чуковского представляют собой перевод на "детский" язык великой традиции русской поэзии от Пушкина до наших дней."

"...Массовая культура, вобравшая в себя простейшие - и основные - фольклорные модели. Для демократических городских масс "кич" стал заменителем фольклора в бесфольклорную эпоху, а для высокого искусства - от Блока и далее - источником, каким прежде был фольклор."

"...свойственное кичу превращение традиций в штамп, творчества - в производство, поиска путей к человеческому уму и сердцу - в расчетливое нажатие безотказных рычагов."

"Кич воздействует элементарными, но выработанными и проверенными тысячелетней практикой - потому неотразимо действующими - знаками эмоциональности. Эти знаки настолько просты, что в них стирается грань между сигналом об эмоции и эмоцией как таковой."

"Вряд ли во всей литературе найдется батальная сцена короче этой:
И грянул бой! Война, война!
И вот уж Ляля спасена."

"Чуковский столкнулся с замечательным обстоятельством: маленькие читатели не пожелали заметить в маленьком герое никаких черт, кроме героических."

"История советской литературы для детей знает немало случаев, когда именно художники, а не критики были наиболее проникновенными истолкователями литературных образов."

"Есть такой прием: когда литературный персонаж не до конца ясен, разыскивают его житейский прототип, и литературный персонаж проясняют житейским прототипом."

"В соответствии с "поэтической филологией", которую разработал и последовательно исповедовал Маршак, рифма - подтверждение правильности мысли, заключенной в строчках."

"Горький в письме: "Что есть чудак? Чудак есть человекоподобное существо, кое способно творить чудеса, невзирая на сопротивление действительности, всегда - подобно молоку - стремящейся закиснуть." Возвращать свежесть стремящейся к закисанию действительности - вот призвание чудака, чудодея, эксцентрика. Не потому ли Рассеянный - единственный герой Маршака, изображенный вне профессии, вне трудовой деятельности, что совершаемые им чудачества и есть его профессия, его работа?"

"Иные литературные герои той поры - в автомобилях, в поездах и на самолетах - так и не смогли выбраться за пределы своей эпохи, а Рассеянный Маршака в своем отцепленном вагоне добрался до нашего времени и благополучно катит дальше."

"К этой книге тянет вернуться, как тянет в тот единственный и лучший в мире двор, где прошло наше детство."

"Он прожил жизнь профессионального литератора, наполненную каждодневным лихорадочным трудом и дарящую мало радостей."

"У Коллоди морализируют все, у Толстого - никто."

"Н.Крандиевская была поэтом небольшим, но настоящим - есть в литературной табели о рангах такая должность."

"Поиски счастья - рубрика столь обширная, столь человечески универсальная, что под нее с очевидностью становится - ни много ни мало - вся мировая литература."

"Жизнеспособность вопреки всему и вся - это, по Толстому, и есть правота."

"Ничего Толстой так не любил, как живописать героя, ставшего на путь приключений."

"Герои сказки наделены характерами не слишком сложными (сложность противоречила бы законам жанра), но выраженными чрезвычайно интенсивно."

"Толстой писал Чуковскому: "Не знаю, чувствуете ли вы с такой пронзительной остротой, что такое родина, свое солнце над крышей? Должно быть, мы еще очень первобытны, или в нас еще очень много растительного, - и это хорошо, без этого мы были бы просто аллегориями. Пускай наша крыша убогая, но под ней мы живы."

"Живет на свете такой славный народ - дети, и Буратино превратился в его "национального" героя. Буратино стал абсолютным и универсальным символом детства."

"Но может ли человек, тем более писатель, тем более детский, уйти от своего детства?"

"Волков украсил сказку "чудесными частностями" богаче, чем Оз свой город - изумрудами, только у Волкова они - настоящие."

"Можно сказать, что пространство, где осуществляется судьба книги - душа читателя. Только в ней, в читательской душе, книга может реализовать себя, иначе она безмолвствует и, строго говоря, не существует."

"...книгу зачитывали до дыр. Такова естественная смерть детской книжки - она погибает, как говорят библиотекари, от амортизации, честной смертью труженика, отдавшего себя работе до конца."

"Что может быть обаятельней книги, которая приходит, чтобы сказать: не бойтесь..."

---

Мирон Петровский. "Книги нашего детства". Сложная книжка. Неоднозначная...
Автор - после душевного и пронзительного предисловия (все мы родом из детства, и все такое) - разбирает пять наших знаменитых и культовых детских книг. Которые как бы вошли в наш золотой фонд детской литературы, стали национальным достоянием, составили культурный код... ну, как еще сейчас принято выражаться в таких случаях. "Крокодил" Чуковского, "Сказка про Петю, толстого ребенка, и Симу, который тонкий" Маяковского, "Рассеянный" Маршака, "Золотой ключик" Толстого и "Волшебник Изумрудного города" Волкова. Уже на этом этапе возникают вопросы (у некоторых читателей, например, у меня ). Ну ладно - Буратино и Волшебник Изумрудного города, тут все более-менее ясно. Но уже что касается Чуковского и Маршака, как-то терзают сомнения. В смысле, я точно читала Крокодила и Рассеянного... но почему-то испытываю сомнения, что эти сказки (кстати, никогда не воспринимала "Рассеянного с улицы Бассейной" как сказку! просто как отдельный стих ) настолько популярны, что прямо все их читали и любили без памяти. Вспоминаю, к слову, что мне в детстве приносили для развлечения где-то выкопанные детские хрестоматии - уже в то время довольно старые, где-то 50-х что ли годов. Так что там наверняка и были эти Крокодил с Рассеянным. Но я почему-то не уверена в их широкой популярности...
Ну даже если Чуковский - почему не Айболит? Мне кажется, Айболит был и более популярен (по крайней мере, в моем детстве ), и прямо продолжает ту же тему - тоже ведь переделка по мотивам зарубежной сказки.
Касательно Маяковского - однозначно нет! Во-первых, я вообще не слыхала о такой сказке... Во-вторых, я как-то в детстве не очень любила Маяковского. И даже не знала никого, кто бы любил Маяковского. (Причина может быть, в общем, очень простой - Маяковского нас заставляли в школе учить наизусть, а того же Чуковского - не заставляли... да что там - мы вообще, по-моему, его в школе не проходили! ) Да и вообще - не детский автор Маяковский, совсем не детский! Так что тут - определенно мимо. Очень странный выбор для тематической книжки - ну, опять же, на мой взгляд.
Если уж говорить о детских книгах, которые вошли в культурный код и оставили след - то почему остались неохваченными такие широко известные и массово любимые, как Незнайка Носова? Или Простоквашино Успенского?
Можно, конечно, рассуждать в таком ключе, что автор взял для разбора строго определенный период - 30-е годы. Ну, хорошо, 20-е-30-е, потому что Крокодил был раньше... Но даже и при таком условии, выбор автора мне непонятен! Зачем брать такую странную книгу Маяковского (малоизвестную, и в таком случае, непонятно, насколько сильно повлиявшую на культурный код), если в те же годы, например, вышли сказы Бажова? Или книги Гайдара? Почему Гайдар не вошел в этот обзор и перечень? Или тот же супер-популярный капитан Врунгель?
В общем, это я хочу сказать, что подозреваю автора в лукавстве. Подбор книг сделан явно под определенную тему. Это, допустим, неважно - автор в своем праве, что хочет, то и разбирает. Но зачем тогда ссылаться на общий культурный фонд и код?
Сам разбор без вопросов очень интересный. Автор так непривычно и оригинально рассматривает... Масса моментов, которые обращают на себя внимание, и требуют тщательного и всестороннего обдумывания. Как, например, замечание о демократической культуре, которую продвигал Чуковский - получается, что и наша отечественная школа перевода родилась из этих принципов? Это же очень интересно! Я как раз давно размышляю, что - как мне кажется - у нас больше знакомы с иностранной литературой, чем в западных странах... А может, все идет как раз от этого - целенаправленные усилия сделать всемирную культуру доступной для всех! Мне это нравится. Или исходящий из того же принципа результат, когда детские книги создавались лучшими писателями и иллюстрировались лучшими художниками - сейчас не будем рассуждать об уровне современных писателей, это спорный момент, но современные иллюстрации в детских книгах - это кошмар и позорище. Явно проходит по остаточному принципу... (хотя сами книги отнюдь не дешевые!) Получается, что отношение к детям изменилось с тех самых времен - тогда провозглашали уважение к личности ребенка, а сейчас, видимо, считают, что детям сойдут и аляповатая невнятная мазня?
Но это я отвлеклась.
В общем, очень интересный разбор. Но неровный. В итоге получилось, что первые главы - про Чуковского и Маяковского - получились самыми интересными именно что касается литературоведческих вопросов. А я так надеялась на главы про Буратино и Волшебника Изумрудного города - тоже хотела узнать про них что-то необыкновенное в литературном смысле. Но там автор сосредоточился больше на биографии авторов, прототипах, построении теорий... Как-то я от этого немножко разочаровалась. Даже не знаю, почему. В принципе, и теории тоже интересные - Блок там, Мейерхольд... Кант и староверы. Но - почему-то кажется, что это все не в тему, не то... Может, опять несоответствие заявленного в предисловии? Если это - любимые книги детства, то зачем разбирать такие вопросы "с изнанки"? Как-то просто отдает желтой прессой (а желтая пресса и так надоела до невозможности). Хотя и тут тоже возникают интересные вопросы на подумать - скажем, в случае Толстого и предполагаемой пародии или не пародии на Блока и прочих. Если автор - предположительно - испытывает какие-то недобрые чувства к тому или иному персонажу, то может ли это не уловить читатель?
С другой стороны, если даже сам автор говорит, что "Золотой ключик" писался в первую очередь для детей, и дети восприняли его тогда и воспринимали потом, как веселую и добрую сказку, то стоит ли строить теории, что Толстой там хотел кого-то злобно спародировать?

@темы: Книги

---

С днем рожденья!

Ace of Innsmouth, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого волшебного!

---

С днем рожденья!

i-key, поздравляю с днем рожденья!


Всего самого лучшего!

---

Осенние гадание

---

Вот еще интересный момент из "Экономики Голливуда" Эпштейна.
Там, оказывается, очень важным является такое дело, как страховка актеров. То есть, если актер на съемках получит какие-то повреждения, или даже по каким-то причинам не сможет участвовать в проекте, то страховая компания выплачивает эту страховку. Это там настолько важно, что без оформления этой страховки никто даже не берется говорить о съемках.
И вот Николь Кидман на съемках "Мулен-Ружа" получила какую-то травму колена. Растянула, или ушибла, или еще что. Страховку ей выплатили. А после этого она еще должна была сниматься где-то там, но по каким-то причинам не стала. Заметьте, что по факту киностудия никаких убытков не понесла! Она отказалась еще до начала съемок. Но страховые выплаты киностудия все равно содрала.
И после этих двух случаев страховые компании занесли Кидман в черный список! На нее просто никто не оформлял страховку. Как на актрису "высокой степени риска", в плане страховых выплат. И соответственно никто просто не мог снимать Кидман, несмотря на суперзвездный статус и все такое... хоть бы она даже согласилась сниматься за копейки, или вовсе бесплатно. Без разницы - страховые компании не оформляют на нее страховку, съемки не могут без этого начаться, в итоге киностудии отказываются от Кидман...
В итоге, Кидман пришлось долго вести переговоры со страховщиками, и даже открывать отдельный счет, куда вносить собственных денежек несколько миллионов, как страховку для страховых компаний, которые будут на нее оформлять страховку, на тот случай, если с ней что-нибудь случится, и чтобы ей выплатили страховку, а страховые компании воспользуются кидмановскими деньгами, чтобы не понести убытки... Это же феерия. И там даже сказано, что кидмановских денег и то не хватило, чтобы удовлетворить страховщиков, там еще вносили то ли от продюсеров, то ли от режиссеров, то ли еще от кого-то...
А еще там написано, что представители страховых компаний в микроскоп проверяют все сцены по сценарию на предмет страхового риска, и если им кажется, что существует хоть какой-то риск, что актер получит травму и понадобятся страховые выплаты, то они просто требуют выкинуть эти сцены из сценария! Там даже в каком-то фильме, когда по сюжету актер должен стоять на капоте машины, то представитель страховой компании потребовал, чтобы два статиста стояли по бокам и держали его, чтобы он вдруг не упал с этого капота!

Совершенно ясно, чем это кончится - скоро актеров вообще как таковых не будет, будут использовать их морды лица, наложенные на компьютерную анимацию.

---

Эдвард Эпштейн. "Экономика Голливуда". Еще одна книжка, скорее подходящая под определение брошюры... Но в наше время, видимо, брошюры нерентабельны. Но очень, очень поучительно. Я бы даже сказала, захватывающе интересно... Читается прямо бодрее, чем триллер с маньяками. Ну, для любителей подобных вещей, конечно.
Строго согласно теме, заявленной в названии, автор разбирает основные вопросы экономического плана, касающиеся "страны грез". Источники финансирования, прибыли - официальные и скрытые, кто, сколько... Разные подводные камни - к примеру, что и как влияет на кастинг, на выбор сценария, на время премьеры... Различные налоговые льготы, и как они используются, целевая аудитория, и как она формируется... В общем, все такое.
Ну и, конечно, ключевой вопрос - кризис индустрии кинематографа в целом, чем вызван, существуют ли пути выхода из, лазейки, может, какие... И если в том, что касается причин и обстоятельств, автор разобрал все, как по нотам, то насчет решения проблем все далеко не так радужно. Грубо говоря, на настоящий момент (автор пишет и рассматривает по состоянию вплоть до 2009 года, но ничего ведь с тех пор не изменилось) перспективы крайне сомнительны.
Само собой, я взялась читать книжку, главным образом, чтобы немножко узнать, что происходит с большим кинематографом и стоит ли вообще чего-то ожидать... По итогам прочтения мне стало кристально ясно, что ничего хорошего не будет. В очередной раз можно убедиться, что там, где начинаются большие деньги, искусство заканчивается!
Да ну и бог с ним, с голливудским кинематографом. Было и прошло. Как говорится, всего хорошего и спасибо за рыбу! (с)

@темы: Книги