Журнал "Иностранная литература" №2 за 2012 год. В библиотеке агитировали взять какой-нибудь журнал почитать, я выбрала этот... Тематический - посвящен Японии. Так что я тут приобщаюсь к японской культуре и одновременно знакомлюсь с современной литературой...
На удивление, номер получился очень приятный, все было интересно почитать... (ну, вот в тот раз, когда я еще читала "Иностранную литературу" - в больнице - мне там понравилась только одна подборка рассказов, а все остальное вызвало глубокую тоску... ) Единственное только - показалось странным, как тут подбирали авторов, произведения... Как-то вразброс - тут же и авторы начала века, тут же и современные... Хоть бы что ли как-то последовательно расположили, что ли. Ну да ладно.
Сначала идет, так сказать, крупная форма - повесть Ясутака Цуцуи "Мой гранпа". Думала, что с ней завязну, но очень быстро и легко прочиталось. Бодрое такое повествование, душевное, с огоньком... Сюжет: после отбытия длительного тюремного срока в семью возвращается дедушка. Это вызвало переполох. Бабушка сразу заявила, что не желает с этим иметь никаких дел, собралась и срочно уехала куда-то там. Дедушка приехал и поселился в ее комнате. Повествование ведется от лица внучки, школьницы Тамако. Она успела вырасти, ничего не зная о дедушке. Сейчас он с ней знакомится, а она удивляется, как он отличается от привычных окружающих. Дедушка ведет себя необычно, вмешивается в разные дела, хотя все вокруг считают хорошим тоном не вмешиваться и ничего не замечать. Начиная от школьной травли и вплоть до разборок якудза. Семья от этого в ужасе, но дедушка тем не менее всегда добивается своего и выходит победителем. Я так смекаю, что тут имеется в виду - дедушка идет истинным путем самурая! Правда, к финалу я додумалась, что все это определенно кажется мне очень знакомым... А, ну да - это же чисто калька с фильма "Запах женщины". С Аль Пачино в главной роли. Тут ничего не скажешь, крутое кино, один из лучших фильмов, которые я вообще видела... производит неизгладимое впечатление. Имею в виду не сюжетные совпадения, а вот именно этот тип героя - идущего по краю... Ну, почему бы и нет, культура должна обогащаться хорошими примерами...

Далее идут рассказы. Тосики Окада "Свободное время". Просто сценка из утренней жизни... ну, Токио, наверно? Раннее утро - перед началом рабочего дня - маленькое семейное кафе, где в этот час из посетителей только женщина-офисная служащая и двое мужчин вроде как свободных занятий. Фокус все время перемещается - то это все показывается глазами женщины, то этих двух мужчин, то юной официантки, кроме того все повторяется снова и снова, иногда с небольшими вариациями. Наверно, автор продвигает такой образ - облака, бегущие по небу (о которых тут упоминается). Ну, и мысль, что эти несколько минут перед началом рабочего дня - единственное свободное время в жизни современного замотанного горожанина. Мне показалось, что здесь автор главным образом экспериментировал по части формы. Но в целом приятные впечатления.
Рю Мураками "В парке". Тоже небольшая зарисовка, на этот раз место действия - детская площадка в одном из городских парков, где собираются молодые мамочки со своими детьми из близлежащих домов, дети играют в свои игры, мамочки тем временем болтают между собой. Вроде идиллическая картина, но постепенно автор все больше и больше повышает градус и нагоняет тревожности, и в итоге оказывается, что тут идет скрытая напряженная борьба, кто-то постоянно подвергается травле и оказывается аутсайдером, а в целом, по ходу, у всех жизнь далеко не такая радужная, как они стараются изобразить.
Ёрико Сёно "Там за Симоотиай". О, вот этот рассказ мне ужасно понравился. Он тут несколько выбивается из ряда - с уклоном в мистику, магический реализм. Внешне тоже картинка сначала представляется простой и невинной - женщина едет на электричке куда-то по своим делам. Хотя сразу становится понятно, что у нее то ли депрессия, то ли плохое настроение, то ли просто усталость - ей все вокруг представляется в мрачном свете, все надоело... Так что даже поезд электрички представляется идущим не среди привычных пейзажей, а в окружении каких-то хтонических монстров, которые стараются прятаться от людей, но если быстро глянуть специальным образом, то можно их различить на границе зрения... Но постепенно становится ясно, что с этой женщиной что-то сильно не так - и тут вдруг автор поражает читателя, что - скорее всего она призрак! Потому что люди, заходящие в вагон, ее не замечают и даже садятся на нее... Тут и становится жутковато - в смысле, что вот эти хтонические монстры, про которых она думает - они что ли не в ее голове, а действительно в реальности этого поезда? А потом, когда другие пассажиры - стайка школьниц - начинают переговариваться и указывать в окошко на что-то из пейзажа - что они там тоже заметили монстров - опять же возникает вопрос - а может, в этом поезде все призраки? Мертвые? И что, эта электричка перевозит их куда-то в загробный мир? Рассказ заканчивается тем, что женщина не выдерживает и сходит на первой попавшейся станции, попадая в странный и незнакомый мир. И опять же остаются вопросы - то, что она сошла, не доехав до своей станции - это ей на благо или нет... Интересный рассказ, все так зыбко, неясно, простор для фантазий и интерпретаций.
Сэй Ито "Праздник жизни". Ну... просто рассказ. Умирает отец, мать вызвала детей, чтобы с ним попрощаться. А между тем наступает весна. Видимо, дело в контрасте - расцвет природы и наступление смерти.
Тайко Хирабаяси "Кисимодзин". Тоже рассказ э... странный. Смещается в сторону вот этого всего... магического реализма. Хоррорного чего-то. Тут есть и реально мерзкое... и в то же время все выглядит совершенно обычно. Сюжет простой: бездетная семейная пара, женщина решает взять ребенка на удочерение - девочку. И все время думает, что она, наверно, неправильно обращается с ребенком, не испытывает правильных чувств... Но в то же время что-то она определенно испытывает... и вот это вот мерзкое как-то прорывается... Очень тревожный и жутковатый рассказ, оставляет такие... неприятные ощущения... Кисимодзин, кстати, как тут поясняют - это такая женщина-демон, убивающая своих детей.
Сюити Ёсида "Одиннадцатая женщина". Тоже... просто рассказ. С таким даже криминальным сюжетом. Молодая пара проживает вместе, потом парень убивает девушку. М... не знаю. Ничего тут не чувствую.
Кёка Идзуми "Операционная". Вот этот рассказ оставил в недоумении. Он очень такой... пафосный, нарочитый... манерный... Что-то такое усиленно романтическое. То есть, не в плане того, что романтика, а в плане, что - романтизм. Жуткое течение в искусстве. Сюжет: профессор медицины должен проводить операцию, пациентка - жена знатного аристократа, и вот ей должны дать наркоз, но она категорически отказывается, потому что - в бессознательном состоянии она потеряет над собой контроль и может выдать какую-то тайну... И она требует, чтобы операцию ей проводили без наркоза. Все в шоке, но профессор берется делать эту операцию... А потом автор показывает, что много лет назад профессор что ли с этой пациенткой уже встречались, мимолетно, гуляли там, любовались цветущей сакурой и случайно пересеклись где-то на дорожке. Ну и? Чувствую, что здесь определенно какие-то заморочки из национальных культурно-смысловых кодов.
Ира Исида "Звезда из фольги". Вот, я и говорю, что здесь все навалено кучей - предыдущий рассказ, эта самая "Операционная", был написан в начале ХХ века, этот определенно из начала нынешнего... Автор тут рассуждает о явлении, распространившемся в последнее время - когда молодые люди запираются в своих комнатах, отказываются выходить и так проводят свою жизнь взаперти, не желая взаимодействовать с окружающим миром. Хихикомори называется. (как по мне, так это просто не жизнь , а мечта, вот, я тоже хихикомори, только никак не возьму в толк, как это у японцев получается, вот так запереться и ничего не делать - а как же грубые и пошлые материальные вопросы... я тоже так хочу! ) Но автор, в общем, в финале выходит на позитив - типа этот парень, который заперся у себя в комнате и отказывается выходить, несмотря на уговоры родителей, потом все-таки решает выйти, потому что его выманивает свет звезды, а потом оказывается, что это звезда на рождественской елке. Сентиментально.
Марико Коикэ "Обеденный стол". Тоже просто рассказ... но грустный. В смысле, ничего тут особо трагического не происходит, но просто рассказ об одиночестве и бессмысленности. ГГ, одинокая женщина среднего возраста, все же знакомится с каким-то мужчиной, они начинают вместе проживать, и это ей приносит радость, ей доставляет удовольствие готовить для него всякое вкусное. И все ее вполне устраивает, хотя мужчина не делает ей никаких предложений о замужестве, ничего такого, только пояснил, что расстался с женой. А потом он вдруг исчезает и не приходит. Она идет к нему на работу и там узнает, что он заболел и его положили в больницу. А потом он ей сообщает, что нарочно не стал говорить о болезни, чтобы не огорчать, но вот сейчас его вылечили и он решил вернуться к жене. И женщина опять остается одна и больше ей не для кого готовить.
Риити Ёкомицу. Это, наверно, кто-то из японских классиков, столпов там... От него поместили целую подборку небольших рассказов. Мне тут больше всего понравились - "Весна приезжает в пролетке" - а тут опять то же - муж с женой, жена умирает от чахотки, мучается от болей, муж тоже с ней мучается, так они оба мучаются, и тут наступает весна, муж приносит жене нарциссы, она радуется цветам и наконец умирает. Вот, это тоже, наверно, что-то культурно-национальное. Это сопоставление весны природы и конца человеческой жизни. И рассказ "Муха" - тут просто зарисовка, как собираются пассажиры на дилижанс, который отправляется в столицу, у них свои планы на эту поездку, но дилижанс в пути падает с обрыва и все погибают. Только муха, тоже присевшая на дилижанс, улетает.
Ну вот, очень интересное и познавательное получилось знакомство с японской литературой.

@темы: Книги

---

Читательский дневник

Иностранная литература.
Тосики Окада. «И вот это моя жизнь… Да, наверняка, это и есть моя жизнь… Родилась затем, чтобы кто-то уворовывал время моей жизни… Так вот что значит родиться на свет…»

Рю Мураками. «Я не очень поняла, почему она завела со мной этот разговор. Но подумав, решила, потому что мы были с ней вдвоем, а когда ты с кем-нибудь вдвоем и кроме вас никого нет, то, в общем, не так уж важно, кто он этот кто-то. Бывает так, что в толпе просто не можешь говорить. Как правило, чем больше людей, тем труднее обсуждать серьезные темы. Да и вообще, толпа серьезные темы не обсуждает, а только пользуется ими как поводом, чтобы посплетничать и позлословить».

Ёрико Сёно. «Взять, к примеру, рельсы, - думала я, - ведь на самом деле их нет. И пейзаж, который мелькает за окном, ненастоящий – обычная декорация… Время внутри вагона разваливается, как рыхлая картофелина, громоздится рыхлыми кусками, в памяти не остается вообще ничего. Так по кускам и исчезает жизнь… Скрежет и стук, доносящиеся из-под пола, издает вовсе не электричка – это, потрясая клешнями и гремя панцирями, бегут полчища гигантских раков. Да и вообще никакой электрички нет – это мы на дикой скорости мчимся куда-то, сами того не желая».

Сэй Ито. «Весна наполняет этот маленький город в долине, заливает его, выходит из берегов, плодит личинок на гнили и падали, одаривает молчунов безумным упрямством; тем, кто на пороге смерти, позволяет подглядеть, как торжествует жизнь…»

Тайко Хиробаяся. «Как сияют глаза ребенка. Они восхитительны. Эти глаза лучше любого венецианского зеркала, потому что не успели еще отразить никаких событий этой жизни».

Сюити Ёсида. «Мне кажется, я знаю, что такое любить женщину и быть любимым. Правда, знать-то я знаю, но до сих пор так ничего и не получилось».

Ира Исида. «Обычно мы проецируем свои страхи на других. Смотрим на людей, смотрим на мир; и то, что мы видим, - это всегда мы сами, наш собственный образ. Мне хотелось бы… чтобы вы смогли увидеть в этом мире не только себя».

Кавадзи Рюко. «Книги горели всю ночь, вздымая языки пламени к небу. О, что же стало со всем этим сонмом слов?! С бесчисленными мыслями, что взлетают ворохами искр в воздух и опадают хлопьями пепла?! Книги все еще горят, уподобляясь то распустившимся розам, то разгневанным демонам…»

Риити Ёкомицу. «Лучше бы вы подумали о весне. Неужто вы собираетесь предаваться мыслям об ушедшей осени? В осени счастья нет. Лучше выдохните белый парок в холодный воздух. Пусть он взлетит, как вспархивает птица, испугавшись падающего лепестка».
«А сверху, склонившись над морем, нависло голубое небо – кажется, будто небу наказали баюкать море, как маленького ребенка».

---

В телеграме - стихо... (уж не с намеком ли? )

Олеся Николаева

Не взлюбила свекровь невестку-хохлушку,
щй, не взлюбила!
Бросала ей в суп колдовскую мушку,
заговоренным пойлом поила.

Клала молодке иглу в подушку, змейку в одежку,
Бросала ловчую сетку,
Насылала черную кошку,
Черную метку.

Ой, травила свекровь невестку – не дотравила,
сама проглотила мушку,
на змейку босой ногой наступила,
укололася, упав на подушку!

Ой, кричит свекровка, кричит невестка, -
надрываются!
И обеим с неба летит повестка:
на небесный суд они вызываются.

- Чем тебе не угодила моя хохлушка? –
на суде спрашивают.
- Так проста ведь, Господи, как полушка, -
отвечает, а ноги ее подкашивают.

- А тебе, невестка, свекровь что ж не по нраву?
- Так зажилась, старая, заедает!
А сама ногу леву на ногу праву
закидывает, крендельком сплетает.

Ну, и присуждают им друг друга не хаять
и пока не полюбят друг дружку, жить кучно.
А не то, говорят, – вечность будете маять
неразлучно.

И тогда невестка давай холить свекровку,
а свекровка ублажать детинку,
та этой конфетку дает «коровку»,
эта той с люрексом газовую косынку.

А внутри-то у них при этом слова, что жабы,
ядовитая плещется там водица.
Но им с неба: э, нет, мол, бабы!
Бабы, так не годится!

И тогда невестка свекровке – сироп улыбки,
а свекровь невестке – речи из шёлка.
А в глазах – железные ледяные рыбки,
а в сердцах – бессильная ярость волка.

Но опять им: «Вам, непослушным глинам,
объяснять ли грозами да громами?»
Тут взмолились обе: «Господи, помоги нам!
Тошно нам! Ну, не можем сами!»

На колени падают богомолки,
Только чуют – батюшки, затихают
в глубине души эти жабы и эти волки,
солнце встало, цветики расцветают.

- Ну, теперь-то можно и расставаться! –
говорят им с неба. - Ваши прошли печали!
А они, - ну, плакать, ну, целоваться,
ну, просить, чтоб теперь-то не разлучали!

Повторяют им строго: «Прощайтесь! Полночь пробило!»
А они обнялись, прильнув друг к другу упрямо.
Ой, и вправду свекровь невестку ту – полюбила!
А невестка ей: «Мама! Мама!»

---

В телеграме разглядывала - подборку иллюстраций корейской художницы к европейским сказкам... подборку иллюстраций английской художницы к русским сказкам. И там, и там не сильно продвинулась. У корейской художницы опознала только кэрролловскую Алису. А симпатично... я бы всю сказку с такими посмотрела.



Из иллюстраций как бы к нашим сказкам вроде бы различила про Кощея Бессмертного... остальное вообще такое странное. Какие-то болезненные фигуры.

---

Читательский дневник

Урал.
Олег Раин.
«Раньше здесь все было общим… заходи, кувыркайся, в песочнице калачи выпекай. Мы и заходили – в ляпы поиграть, на великах погонять, мяч попинать с интернатовцами. При этом никто никому не мешал, нормально дружили, буднично дрались – все как положено. Но потом началась эра заборов – и пошло-поехало! Прямо как вирусное заболевание по городу прокатилось. Сначала в соседнем дворе сделали стоянку для автомашин, потом наша школа окольцевала себя изгородью, а после очередь дошла и до интерната. Люди словно с цепи сорвались – огораживали себя, чем только можно. Славка считал, что виноваты во всем машины. Гаражей-то нехватка – вот и затеяли строить кругом парковки. Улицы – для машин, дворы – для машин, и вся наша жизнь – опять же для них! Вот и нагородили стен да заборов. Сам я, правда, полагал, что главные заборы проросли в головах. Детские сады, палисадники – ладно, но ведь громоздили-то эту чепуховину повсюду! Уже и перемещаться по городу стало невозможно! Чего ради паркур-то зародился? От фильмов французских? Ага, как же! Просто достали все эти бесчисленные ограждения, частоколы да стены. Оттого и уличных трейсеров Славка справедливо именовал борцами за городской безвиз».
***
«- Все верно, мимику проще задать морщинками, но если мы рисуем ребенка – какие у него могут быть морщинки? Взгляните друг на друга, улыбнитесь по-настоящему – и вы увидите, что наши глаза светятся…»
***
«- Настоящий друг – ценнее любого самородка.
- Как это?
- А вот так. Прямо с сегодняшнего дня вам нужно будет пожать друг другу руки. И твердо уяснить, что дружба – это не пикник с шашлыками и не конфетки-шанежки. Дружба – это помощь, терпение и постоянные жертвы. Очень непростая, но чрезвычайно интересная жизнь. Так что выбирать вам, молодые люди».

Владислав Толстов.
«Обычно читатель вступает в некие заочные взаимоотношения с автором. Ощущает себя то гурманом, которого повар потчует неким особым блюдом, то попутчиком, которому сосед по купе рассказывает свою длинную историю. Или задушевным собеседником. Или помощником прораба на стройке. Или – это особенно романтично – путешественником, которого автор зовет отправиться в экзотическую страну… Увы, но во время чтения «Фаталиста» я чувствовал себя зайцем, которого загоняет умелый и неутомимый охотник. Вот возникла детективная интрига, заяц бросился туда, а автор ему – нееет, вот тебе филология, вот жестокий романс про убитую возлюбленную, вот литературоведческие беседы о Лермонтове (на допросе у следователя, ага), вот вдали за рекой загораются огни из Достоевского… и мы поймем, что у автора было еще много задумок, силков, петель, расставленных на читателя. Но кончилось время, отведенный объем заполнен, читатель без чувств валится, не пытаясь понять, что он такое только что прочитал».

Валерий Исхаков.
«Честно говоря, изрядно надоели «режиссерские» версии и новые интерпретации, когда дело касается хороших книг (плохие – пожалуйста, изгаляйтесь, их не жалко!) Как печально смотреть, например, как испортили наши гении несколько книг Стругацких… По-моему, режиссеры делятся на две категории: те, которые любят литературу, и те, которые литературу уважают. А это разные вещи – любовь и уважение. Можно любить человека и притом изо всех сил пытаться переделать его под себя любимого. А можно – уважать и принимать его таким, какой он есть. И с отношением к литературе ровно то же самое».

Василий Ширяев.
«Песни суть 1) для танца, 2) для исполнения, 3) для слушания, 4) для запоминания, 5) для истолкования, 6) для переистолкования. Так же подразделяется фанбаза. Кто-то месится-танцует, кто-то поет пьяный под гитару, кто-то слушает, не понимая ни слова. Далее, как учит нас Артем Рондарев, знающие текст наизусть делятся на тех, кто его не понимает, тех, кто его понимает, и тех, кто его понимает правильно. Чем более текст нужен людям, тем более превратно он толкуется».

---

---

"Вокруг света" №1 2009 год. Вспомнив, что собиралась прилагать усилия и разбирать свою стопку журналов, я взялась и прочитала первый номер за 2009 год. Стремительным домкратом...
На удивление, прочиталось легко... (обычно-то я на чем-нибудь да зависаю). С другой стороны - и впечатления особого не производит. Ровненько так... спокойненько... Материалы интересные есть - но не сверх возможного... Кое-что бесит (как без этого) - но опять же привычно. Без того, чтобы лезть на стенку.
Итак... В рубрике "Феномен" статья "Дело в шляпах". Просто прикольно. Яркие фотки. Хотя... интересно было представить - как тут сказано - что королева Виктория во время коронации потеряла сознание, потому что ей водрузили на голову корону весом 7кг... А шапка Мономаха, однако, весит всего 698г, "хотя ее украшают более 60 драгоценных камней и соболья опушка". Вот кто как, а я всегда люблю такое... факты и реалии. (в связи с чем, как всегда, с большим интересом прочитала рубрики "Артефакт" и "Хронограф").
В рубрике "Планетарий"... ага, тут я все же слегка застопорилась. Как-то меня всегда напрягает эта рубрика. Статья "Вселенная для человека?" Но в итоге оказалось вполне интересно. Зря напрягалась. Рассуждают про философское - про антропоцентризм, все такое.
В рубрике "Большое путешествие" статья "Укрощение дракона". Про швейцарский поход Суворова. А вот тут я побесилась. Нет, сама статья интересная... но вот сколько можно, в самом деле! Здесь пишут, что в Швейцарии Суворов - из-за своего похода, ясное дело - очень популярен... прямо здесь есть фанаты, которые собирают про него материалы, его именем называют детей, везде натыканы мемориальные доски, "в этом доме останавливался Суворов", в таком роде. И вот в 1999 году надумали поставить ему памятник - пригласили русского (!) скульптора. И он наваял. Вот специально посмотрела по гуглу, где-то пишут, что швейцарцам понравилось. Ну, не знаю, что им понравилось. Лично меня затошнило от этого памятника. (там в статье большая фотка на разворот) Скульптор Суворова изобразил натуральным придурком и дебилом. Сидит, значит, на лошади явно выживший из ума старикашка с маразматическим выражением лица. Чтобы вы поняли - для сравнения - точно так же в критических мемах изображают Путина в образе эльфа Добби. Один в один. Ну вот как так - это же русский скульптор изображает русского национального героя... почему такое отношение?
В рубрике "Ярмарка идей" статья "Эра биометрии или Сумерки свободы". Про проблемы массовой идентификации с использованием новейших технологий - как это сейчас модно называть - "электронный концлагерь". Интересно... хотя не могу отделаться от ощущения, что все уже много раз обсуждалось. С другой стороны, может, это сейчас такое ощущение, а в 2009 года было бы другое. Надо было вовремя читать. (надо было, но что уж сейчас поделаешь. С другой стороны, хроноперспектива- чудесная вещь. )
В рубрике "Избранный гость" материал "Империя неизвестных отцов". Пишут про фильм "Обитаемый остров" (в то время только-только вышел на экраны), в связи с чем слегка побеседовали с БНС (в то время еще живым). Материал среди меня вызвал интерес... слегка побесилась по причине БНС - который в последние годы определенно съехал крышей на почве антисоветчины. В то же время - какая ирония... Своими же собственными словами он в интервью все четко объясняет. Про прогрессорство (истинное) и колонизаторство. Что надо точно знать, в чем именно прогресс. Вот именно, в этом и закавыка. Кто-то понимает прогресс так, а кто-то по-другому. Из чего мы сейчас и оказались...понятно где. Кстати, можно было также в статье почитать речения продюсера Роднянского (ныне бежавшего). А также обратно почувствовать некую иронию - ну вот сколько за это время рассуждали о башнях, зомбирующих население, касательно России, само собой и вспоминая при этом все того же БНС и фильм этот, ага. Так он, оказывается, снимался на Украине. Фильм я так и не собралась посмотреть (да я даже книгу почитать до сих пор не собралась... ну неохота мне ее читать... ) А на обложке (на обратной стороне) помещена фотка актера в главной роли. Да-да,помню - хорошенький мальчик. Ну вот, вырежу, сделаю себе закладочку.
В рубрике "Автодром" статья "Долой лишний вес". Про уменьшение веса автомобилей. Я не фанат автомобилей, мне это все так-то безразлично. Ну, статья небольшая, читается нормально, не напрягает. Что еще надо.
В рубрике "Спираль времени" статья "Эхо древних катастроф". Палеонтология опять... Ну ничего, интересно... про вымирание видов, смену эпох, все такое - по причине разных катаклизмов. Падение гигантских метеоритов, извержение супервулканов, столкновение с астероидами. Достаточно интересно. Кстати, с любопытством прочитала, что в древности Средиземное море на какой-то момент высохло... а потом произошел катаклизм, и оно опять заполнилось водой. Да-да, все эти яркие теории об Атлантиде и всемирном потопе. Но я тут в плане того, что в очередной раз вспомнила про цикл Дж.Мэй "Изгнанники в плиоцен"... который я в свое время с большим интересом прочитала и все собираюсь перечитать. Как-нибудь. Там как раз есть этот эпизод с затоплением Средиземного моря. Ну, ясное дело, автор фантазирует - у нее там фэйри-пришельцы своей магической силой разбили перемычку и вода хлынула. Тут, в статье пишут, что процесс был, конечно, быстрый - по геологическим масштабам, но и не до такой степени. Несколько тысяч лет все же заняло.
В рубрике "Вехи истории" статья "Рождение новой Европы". Про войны Нидерландов и Испании, движение гезов... Эх, вспомнить детство золотое... И походы в кино на "Легенду о Тиле"... и "Кеес адмирал тюльпанов"... Интересно, в общем, было почитать. А также посмотреть в достаточно хорошем качестве на портреты Вильгельма Оранского и герцога Альбы (вспоминая попутно Рокэ Алву и опять же время золотое. )
В рубрике "Зоосфера" статья "Бык в овечьей шкуре". Про овцебыков. Ну, овцебыки и овцебыки. Много фоток.
В рубрике "Арсенал" статья "Летающие танки". Про идею перебрасывать танки при помощи авиации (которая так и не продвинулась особо). Я в этих оружейно-технических делах ничего не смыслю, читаю, как получится.
В рубрике "Люди и судьбы" статья "Милая Камилла". Про Камиллу Клодель и ее отношения с Роденом. Так себе статья, честно говоря. Материалу мало, на иллюстрациях сэкономили. Кстати, совсем недавно (то есть, относительно недавно) про нее же читала статью в журнальчике вырви-глаз (под названием "Мир криминала"), там умудрились выразить то же самое и всего на паре листков. (с грустью вспоминает про журнальчик, который тоже прекратил свое существование в вихре роковых экономических обстоятельств )
В рубрике "Медпрактикум" статья "Идеальная мишень" - про разработку лекарств и как на этом наживаются ТНК. Интересно, но опять же с эффектом - ничего особо нового. Тут мне стоит с грустью вспомнить, что я собираюсь (давно уже) на эту тему почитать целую книжку... которая припасенная лежит... Эх.
В рубрике "Дело вкуса" статья "Сладкий лед". Про мороженое. Ну, ясное дело, интересно.
В рубрике "Роза ветров" статья "Остров сокровищ Средневековья". Про остров Готланд. Тоже интересно, ну, просто статья. Для сведения.

---

Читательский дневник

Д.Дюморье. Паразиты.
«Антрепренер заикался, извинялся, изворачивался, обещал Маме златые горы. Она обратила на него взгляд своих холодных, темных глаз и сказала:
- Полагаю, вы понимаете, что к завтрашнему утру у меня должно быть все? Я не могу репетировать, пока в моей уборной не будет голубых портьер. И никаких эмалированных кувшинов и тазов. Все должно быть фаянсовое
- Да, мадам.
С упавшим сердцем слушал антрепренер перечень абсолютно необходимых предметов, а когда Мама подошла к концу, то в награду удостоила его улыбки – улыбки, которую редко можно было увидеть. Но если это случалось, то она сулила райское блаженство.
Мы слушали их разговор, сгорая от нетерпения, и, когда он закончился, с победным кличем бросились в коридор за сценой.
- Лови меня, Найэлл! Не поймаешь, не поймаешь, - крикнула Мария и вбежала в темный партер. Прыгая через кресло, она порвала сиденье и, преследуемая Найэллом, стала бегать между рядами, срывая пыльные чехлы и бросая их на пол. Беспомощный, лишившийся дара речи антрепренер стоял на сцене, одним глазом уставясь на нас, другим на Папу.
- Подождите меня, подождите, - просила Селия и, не слишком проворная по причине своей полноты и коротких ножек, как всегда, упала. За падением последовал крик, долетевший до гримуборной.
- Посмотрите, что с ребенком, Труда, - сказала Мама, как всегда спокойная и невозмутимая, зная, что если на ребенка свалился большой театральный канделябр, то, значит, одним малышом меньше придется возить с собой.
- Папа, Мама, посмотрите на меня, посмотрите на меня! – кричала Мария. Но Папа и Мама, занятые на сцене бурным разговором с несколькими мужчинами, исполнявшими обязанности плотников, электриков, помощников режиссера, не обратили внимания…»

Урал.
Владислава Васильева.
«В областной больнице уютно пахло супом, теплыми палатами, свежевымытым полом. Дежурная сестра сразу и довольно строго предупредила, что кормить сегодня не будут и койку маме не дадут. Да, вновь выявленных кладут с родителями, но койку после восьми лет не положено. Приказ Минздрава. Девять Никите исполнилось месяц назад. Потом строгая девушка смягчилась и сказала, что супу, пожалуй, смогут налить тарелочку, и койку мама может занять любую свободную. В общем, если не торопиться с нервами, то жить можно».
***
«- Почему случилось у меня, а стадия отрицания у них? – с сарказмом спрашивала она Татьяну, только с ней она и могла разговаривать.
- Не надо спрашивать, почему у тебя, - строго сказала ей Татьяна, - надо говорить: «Спасибо, Господи, что это».
Татьяна не торопилась восхищаться мужеством Полины, она знала то, о чем Полина пока не догадывалась, - это не мужество, это стадия шока. До стадии отрицания надо было еще дожить».
***
«Вот как-то так и запомнилось, что болезнь – это нечто долгое, трудное, часто стыдное, когда вечно просишь и причиняешь неудобства. Болезнь – это когда принимаешь близко к сердцу истории всех, кто лежит с тобой в одной палате, но их дальнейшую судьбу не узнаешь никогда. Болезнь – это когда быстро учишься или «благодарить», или жаловаться и всегда все контролировать. А вовсе не то, над чем можно плакать».

А.Левковская. Безумный сфинкс. Салочки с отражением.
«Откуда в мужчинах такая любовь к длинным волосам, хотелось бы знать? Чтобы было удобнее в личную пещеру тащить, что ли?»
***
«- Понятно, - скучающий голос Сфинкса меня насторожил.
- Рэй? – позвала едва слышно.
- Ты, Алиса, настоящая женщина, - неожиданно усмехнулся он. – И времени на раздумья тебе нельзя давать – такого в своей голове накрутишь, что мне потом и не распутать. Поэтому пойдем другим путем.
- Это каким?
- Самым простым, - и он меня поцеловал».

---

В телеграме -

Когда судно пересекает точку немо в южной части Тихого океана, оно находится на расстоянии в 2700 км от ближайшей суши.
А это значит, что в определенное время суток, самые ближайшие к нему люди – это астронавты МКС, которые находятся на расстоянии 416 км от него

Душевно...

---

Проигрыватель подкинул - и я от нечего делать сижу размышляю...
Вот за все это время задолбало - ну только ленивый не высказался с умным видом насчет Цоя и той самой "Перемен, мы ждем перемен". Высказывания звучат в том смысле, что - смотрите, он хотел перемен-накаркал перемен-мы до сих пор не можем отойти от его перемен и т.д.
И далее вколачивают вывод, что это Цой во всем виноват. В развале СССР и во всем последующем.

Тогда как - давайте глянем, когда первый раз в стране прозвучало про эти самые перемены? Это было в фильме "Мэри Поппинс, до свиданья". Показывали на новый год, ага. Вся страна посмотрела. Что там пели? "Он придет, он будет добрый, ласковый - ветер перемен".
Январь 1984 года.
Какой Цой, вы о чем? Он в это время едва-едва начал что-то где-то петь.
А о переменах транслируют не с низов, а с верхов, с самой элиты. Креативной тусовки. Еще никто во всей стране ни о чем, а у них - мечта о переменах. Каких? Что значит - он придет добрый, ласковый, ветер перемен? В фильме показывают и так исключительно ванильно-сладостную жизнь. Люди дуреют от безделья, не знают, чем заняться. Вот разве что волшебная Мэри Поппинс чего-нибудь наколдует. Развлечение. Каких им перемен нужно? чтобы стало еще более добро и ласково?
Всей стране втирают, что - нам нужны перемены! Они будут добрые и ласковые!

Для сравнения возьмите тот мир, который из песни Цоя. Там ничего ванильно-сладостного нет. Там мрачная атмосфера маленькой Веры. Там от отчаяния это идет - перемен! ну нельзя же так жить. И тем не менее, у Цоя звучит эта тревожная нотка - сомнение - или нет? может, будет хуже? "и вдруг нам становится страшно что-то менять".
У креативной тусовки никаких сомнений нет. Об чем тут сомневаться, будут добрые и ласковые перемены!

Ютуб наверняка порежет, но вот, к примеру у них там полно этих роликов.

@темы: Умозрительное и конспирологическое

---

Альмира Рай "Магическая академия строгого режима". Фэнтези, любовный роман.
Сюжет: в некоем фэнтези-мире со стандартным набором разных рас и с магией для юных магов, каким-либо образом нарушивших закон, существует специальная магическая академия со строгим режимом. В очередной набор сюда попадают сын короля демонов, вампирша - эти двое заранее друг друга ненавидят, потому что попали сюда друг из-за друга. Также имеется ведьма высокопоставленного рода, которая сюда попала по несправедливому навету. И некий загадочный оборотень, который строит из себя рубаху-парня... Ну, там, конечно, еще и другие адепты имеются, но конкретно между этими завяжутся сложные личные отношения. Дело еще осложняется различными заговорами враждующих кланов и планируемыми покушениями.
Книжку взяла в библиотеке просто так. Вижу, что про магические академии - ну, мое любимое... Что могу сказать - я ее все-таки прочитала... Хотя так, по мне, очень слабо... невразумительная мешанина.
Хотя временами по ходу чтения меня терзали сомнения. А может, я придираюсь? Может, тут сложилось такое неудачное (для книжки) стечение обстоятельств? Все-таки я параллельно читала все такое очень интересное - и Лену Летнюю, и Журавлеву с зооцелительством... и Корнева с альтернативкой... Так, может, на фоне всего этого данный опус ощущался как жеваный картон?
С другой стороны - думаю я - чего уж там, он действительно ощущался как жеваный картон. Все такое стандартное... привычный и избитый "малый типовой фэнтези набор", как там кто еще когда сформулировал... Вампиры, демоны, оборотни, орки, драконы - боже ж ты мой. Хоть бы проблеск какой чего-то живого... Мир не прописан от слова вообще, логика как-то не улавливается... Персонажи никакие... Что там с ними происходит - как-то вообще безразлично...
Но прочитала же? и даже без особых затруднений... Так что даже не сказать, что сильно трэшовое... Просто серое все. Жеваный картон.

@темы: Книги

---

Читательский дневник

В ответе за город.
«Первого октября 1941 года в город прибыл первый эшелон с людьми и оборудованием с Харьковского завода. А уже к концу первого года войны население Нижнего Тагила со 160 тысяч выросло до 250 тысяч человек, к середине 1943 года увеличилось в два с половиной раза. Каждый месяц десятки эшелонов из центра и запада страны с оборудованием, рабочими, техническими специалистами и их семьями разгружались на подъездных путях. Всех их надо было обеспечить крышей над головой, хотя бы скудным питанием, построить бани, столовые, детей устроить в школы и детсады… А были еще госпитали, семьи тагильчан, мужья, отцы и сыновья которых воевали на фронте… На городской Совет и его председателя обрушились тысячи больших и малых проблем. Поддерживать хотя бы в более или менее нормальном состоянии школы, больниц, дороги и в целом многоотраслевое хозяйство было первостепенной задачей председателя исполкома городского Совета. Человек деятельный и ответственный от природы, Иван Афанасьевич Непомнящий не щадил себя и того же требовал от других. Когда городской Совет обратился к тагильчанам с призывом развивать огородничество, выращивать картофель и овощи, эту идею горячо поддержало население: бывшие клумбы, пустыри, дворы стали огородами, и это, без преувеличения, спасло от голодной смерти тысячи людей».

Урал.
Денис Сорокотягин.
«Голоса из прошлого стучатся в мою дверь. Тихохонько. Только так и нужно стучаться из прошлого».
«Когда устаю от людей на сцене, иду к куклам. Я забываю, что кукла тоже ведома человеком. Да, я вижу актера, он держит куклу, он оживляет ее, но я обманываюсь, как ребенок. И верю кукле, и только ей».
«Как поразительно похожи между собой люди в преклонном возрасте. Или мне так кажется глядя с молодой колокольни. Стареть нужно красиво, умеючи. А как этому научиться?»
«Тело нагло лжет. Оно скрывает главное. Внутри все иначе».

Андрей Першин.
«Моря свежую страницу
Вопрошают корабли
Что могли бы находиться
От земли и до земли

Отвечает море внятно
Как по нотам и слогам
И про солнечные пятна
И про жадный ураган

Кто дослушает ответа
Скромный выдержит подряд
В свете времени и ветра
Возвращается назад».

Чон Сэран. Медсестра-заклинательница.
«Утки не интересовались друг другом.
- Почему они не дружат? – расстраивалась Хан Арым.
- А если бы вы попали в одну комнату с самцом, вы что, сразу бы его полюбили? – спросила незаметно подошедшая медсестра.
- Я так старалась выбрать самого сильного и красивого.
- Энергетика слабая. Силенок маловато, думаю ничего не получится.
Хан Арым улыбнулась, подумав, какая энергетика может быть у утки. Для пары построили домик.
До самки в итоге добрался не самец, а кот из соседней деревни. Вот поднялся переполох. Самка гуляла в кустах рядом со школой, когда на нее напал проходивший мимо кот. Это случилось молниеносно. Кот, ясное дело, следовал простому инстинкту, но некоторые дети получили психологическую травму. Школьники, рыдая прибежали к Хан Арым. Та быстро схватила утку и побежала в медпункт.
- Чем я могу помочь утке? – медсестра также была в замешательстве, но ей удалось остановить кровотечение.
- Я подумала, что с ней ничего не может случиться, потому что у нее энергетика феникса, - пробормотала про себя Ынён. – Но я и подумать не могла, что есть кошка с энергетикой тигра…»

---

Читательский дневник

Урал.
Наталия Гилярова.
«Везение у людей – транспортно-дорожное понятие. Человек желает передвигаться, но не на троллейбусе или поезде. Он располагается на повозке типа «печки» (дивана дивного) и ждет, что кто-то неизвестный, плохо представимый, но безусловно благожелательный, отвезет его в правильном направлении в хорошее место. Да вот только почему в таком случае не человека везет, а человеку везет? Должно быть, благожелательный перевозчик везет хорошее место к человеку, так ведь еще чудеснее…»
***
«Я прочитал сказку «Алиса в Стране Чудес». Можно было и не ездить в рабочую командировку к людям. А просто ознакомиться с этим трудом и узнать о них все, не покидая буковых лесов! Вероятно, автор был букой либо работал в соавторстве с каким-нибудь букой. Возможно даже, это был я? Уж очень живо помню подробности чаепития. Алису помню. Да и остальные персонажи как живые.
Может быть, на том чаепитии я сидел где-нибудь в щели между досок стола, когда явилась эта любознательная девочка, чересчур здравомыслящая для Страны чудес? Она заговорила с каждым вежливо и серьезно, как с равным существом, она старалась понять гримасы персонажей-взрослых. Но это было начало ее пути… Дорожка, петляющая по кочевряжинкам Страны чудес, где живут люди, слишком трудна. И Алиса могла очень измениться, повзрослев. И вырасти в один из других персонажей Кэрролла. Только изначальная Алиса – ровня самого автора, соавтор. Где-нибудь за поворотом, скрывшись из глаз, вежливая милая девочка могла измениться…»
***
«Человек знает, что к целому, так или иначе, причастен. И участвует в чем-то… Только вот в чем, не знает…»
***
«Люди врастают в свои дома почти как улитки и черепахи в панцирь. А горожане образом жизни похожи на скалистых голубей».
***
«Одиноко автору среди персонажей. Персонажи отличаются от авторов как раз тем, что не удивляются себе. Персонажи даже не знают, из какой они книги! Назвать цвет переплета для них – то же самое, что взглянуть на свою галактику со стороны. Они как будто не вполне реальны. Вот и не удивляются».
***
«Я пишу в жанре «удивление». Меня бесконечно удивляет человеческий мир. А в таком случае вопросы – наиболее истинные умозаключения. Моя задача – поустойчивее установить вопросы на их горошины. Пусть катятся на колесиках-горошинах куда-то туда, за горизонт, к ответам…»

Е.Флат. Его тьма.
«- Вот, выпей чайку, сразу станет легче, - прервала мои лихорадочные размышления тетушка Илла, появившись в гостиной и поставив на столик передо мной чашку с ароматным напитком. – Вкусный, бодрящий, сил придает, а то ты что-то загрустила совсем.
- Спасибо, - я вяло улыбнулась и решительно добавила: - Тетушка Илла, у меня к вам огромная просьба. Я бы хотела увидеть свое будущее.
- Но ты ведь уже смотрела, - удивилась старушка. – Увы, я могу приподнять завесу времени для каждого лишь однажды. Так что ты увидишь то же, что видела в первый раз. Но толку? Ведь с тех пор твое будущее, само собой изменилось…
- Вот я именно то, прежнее, и хочу увидеть, - пояснила я.
То мое будущее, каким оно должно было быть на тот момент, когда в моей жизни еще не появился Ивор. То мое будущее, в котором я с Клеоном. Я очень, очень надеялась, что увидев ту себя, я смогу одолеть эту безысходную влюбленность. Поверить, что я без Ивора я могу стать счастливой».

---

М.Пришвин. С/с в 8 томах. том 8. Дневники. Это было эпическое чтение... Еще с тех времен, когда у меня обнаружилась страсть к чтению вот этого вот всего - писем, дневников, рабочих записей - было и желание почитать дневники Пришвина. Да что там, это прямо была навязчивая идея. Потому что они же постоянно мне попадались на глаза на озоне... Останавливало только, что там же была пропасть томов... и каждый отдельный том стоил безумные деньги... и к тому же - они вечно были в разрозненном виде! Какие-то тома есть, каких-то вечно нет. А хочется же, чтобы было все и по порядку! В общем, не срослось.
А тут я, просматривая электронный библиотечный каталог, увидела, что здесь тоже есть дневники Пришвина... еще советского издания... Правда, в одном томе. По этому поводу я стала сомневаться - ну что там один том... я же знаю, что их пропасть... Значит, не все, значит, в сокращениях. Мда. Но все-таки надумала взять почитать. И тут оказалось - что это буквально море разливанное. И я буквально почувствовала, что в этом море тону... Ну да, это один том - но это том из собрания сочинений. Толстый такой томина и мелким шрифтом! И составители, понятное дело, сокращали и выбирали. Но, получается, что они, втиснув весь этот огромный массив в один том, сделали из него просто квинтэссенцию... Масштаб проблемы такой - я так-то люблю выписывать цитаты. Интересные мысли, всякое умное, красивое... Тут надо переписывать ВСЕ. Поэтому вот - читаю и опухаю... от жадности...
Значит, дневники Пришвин вел всю жизнь... заведено у него было так, видимо, что постоянно все вокруг описывать и записывать. При этом - как тут отмечено в комментариях - ранние дневники что ли не сохранились. Что ли он их сам уничтожил... в приступе чего-то... Потом, правда, что-то пытался восстановить. Ну да что уж там - остальное вот. Огромный труд - можно сказать, жизнь, зафиксированная и запротоколированная... свидетельство времени, эпохи... Я думаю, такое всегда полезно почитать. К слову сказать, тех, кто имеет по этому поводу сомнения - ну, все эти идеи, что нельзя читать такие личные бумаги - письма, дневники, это невежливо/некрасиво/неприлично - можно уверить, что вот именно в этом случае они тоже могут спокойно читать. Пришвин сам хотел, чтобы его записи остались для всех доступными, в последние годы жизни совместно с женой готовил свои записи к изданию. (Тут даже есть в записях трогательный эпизод - как Пришвин рассказывает, что к нему обратилась жена по поводу одного неясного места - там он когда-то начал запись и не закончил, оставил пустое место, чтобы потом дописать. Но не дописал. Видимо, у него такое бывало. И вот жена по поводу этого места его спрашивает - так что ты там хотел дописать? интересно же... И он растерянно отвечает - я не помню... Ну как же так - а если сейчас дописать? - Ну нет, уже не получится. Уже все другое...)
Записи можно условно разделить на два вида - просто записи "за жизнь", про то, что происходит вокруг, про родных и близких, про окружающих людей, про события. Все такое. Наблюдения и осмысления происходящего и существующей вокруг действительности. И записи-размышления, чисто философия... Мысли, чувства, какие-то умозаключения - по поводу всего на свете. В этом плане Пришвин - по моим ощущениям - является фактически тем же, что и ЛНТ (дневники я тоже читала! и тоже по советскому с/с!). Тот же самый тип мышления... В смысле, продумать какую-то мысль, идею, а затем ее постараться выразить в каком-нибудь сравнении, образе. Из того, что попадается на глаза. И наоборот - то, что попадается на глаза, ведет к построению умозаключений. Получается очень интересно. (ну, и спорно, конечно, то есть, выглядит очень убедительно, но если вдуматься... то, как бы сказать, можно же предложенный образ и по-другому истолковать? Так что образ - это только инструмент, а стоит за ним сам писатель...) Только по сравнению с ЛНТ Пришвин выглядит, как... ну что ли, версия лайт. Или, правильнее сказать - улучшенный вариант? Более приближенный к невинно-младенческому...
Я не знаю, как это выглядит вообще в дневниках, раз уж здесь сделана выборка. Но по представленному массиву - вот эта философская часть преобладает. Что, собственно, и логично, наверно... выбирали же самое-самое...
Личная жизнь - в имеющейся выборке - большей частью остается за кадром. Можно только отметить, что в молодости Пришвин встретил какую-то девушку, в которую влюбился. Она ему отказала. Нет, если верить записям из дневника, все у них было нормально с отношениями. Но у девушки были какие-то прагматические соображения. Это все глубоко отразилось на Пришвине, образ этой девушки остался у него на всю жизнь, всю жизнь он про нее думал и вспоминал... Женился на какой-то женщине с ребенком, как сказано в комментариях, простой крестьянке. Они прожили вместе до глубокой старости... И тут - Пришвин внезапно влюбляется снова. В молодую женщину, которую ему направили в качестве секретаря. И вот новый брак... Обычно такие моменты из жизни писателей меня глубоко огорчают... Но тут, во всяком случае, в пользу Пришвина можно сказать, что - во-первых, он к этому моменту с женой уже фактически развелся. Он сам пишет в дневниках, что решил вот уехать и жить отдельно. Трудно сказать, что там как - выборка же... и только потом уже появилась эта секретарь. Во-вторых, опять все та же история с первой любовью - что ли ему это напомнило тот самый образ... Что как будто наконец они встретились. Что тут поделаешь. По крайней мере, вместе они прожили уже до смерти Пришвина.
И вот эта заключительная часть - последние годы жизни... Это и при чтении дневников ЛНТ было пронзительно... И тут тем более... Если верить дневниковым записям, Пришвин, в отличие от ЛНТ, проблем с осознанием и памятью не испытывал. Ясно осознавал окружающее. Но вот это все более отчаянное любование всем вокруг... с отчетливым привкусом, что, может быть, это все в последний раз... До слез просто. И вот я опять же думаю, что - надо, надо это всем читать... Как урок, как пример... как с достоинством встретить старость, болезнь... свое постепенное угасание... В комментариях написано, что у Пришвина в последние годы выявили рак. Это не шутки. Наверно, это должно было быть мучительно... Его несколько раз помещали в больницу. Но - во всяком случае, в этой выборке - ничего не чувствуется. Нет жалоб, ужаса, страданий. Только это все более светлое и легкое любование... Прощание со всем вокруг...
При моем настрое и склонности к мистике как-то поразил один эпизод, из последних записей. Пришвин описывает, что вот, он в больнице, выбрался на улицу посидеть на свежем воздухе. И обратил внимание, что какая-то женщина через ограду все за ним ходит и внимательно вглядывается. Ему стало неприятно и он подумал уйти. Но потом все же решил, что это нехорошо, мало ли... подошел к ограде и стал расспрашивать эту женщину. И... она ему что-то рассказала про собаку - Пришвин был с собакой - что вот ей показалось, что это собака ее сына (погибшего на войне), вот она и смотрела, но видит сейчас, что это не та собака. И Пришвин еще в записях радуется, что вот как хорошо, что он поговорил с этой женщиной и выяснил. А я вот мистически выстраиваю - а можно же это так воспринять, что это смерть подходила... приглядывалась... но решила, что еще рано, или жалко еще стало - хороший же человек, душевный...
Ну и, конечно, особенно пронзительно в этих последних записях, что Пришвин дошел до такой стадии младенческой невинности, что - он замечает, что жена плохо выглядит и печальна (в комментариях поясняют, что ей в это время как раз врачи сообщили о диагнозе Пришвина и что это финальная стадия) - и он тут же представляет, что жена заболела! и начинает размышлять, что как же так, вдруг она умрет... раньше него! о себе не задумывается...
В том, что касается времени и эпохи, есть еще один момент - я бы сказала, загадочный! Дело в том, что пока я все эти годы мечтала о дневниках Пришвина, то в инете мне попадалось где-то... да что там, я вот сейчас просто заглянула на гугл в поисках каких-нибудь картинок, и меня сразу вынесло! - в общем, продвигается такая идея, что Пришвин был в глубине антисоветчиком! против советской власти! он понимал ее сущность! и вообще, был чуть ли не за немцев, за Гитлера! И вот, приступая к чтению, я, конечно, понимала, что это советское издание и выборка... что там по-любому уберут все такое... не вписывающееся в канон, неудобное... И ожидаемо этого и не было. Но я не понимаю! Вот я перечитала весь этот том... И там ни слова нет - ни слова! - против советской власти... и уж тем более о симпатии к Гитлеру и немцам. Пришвин всю жизнь пребывал в таком состоянии... человека блаженного, не от мира сего. Какая-то абсолютная кротость - ко всему, что с ним происходит и что случается. И против советской власти он тоже ничего такого не испытывает и не высказывает. Ну, в имеющихся материалах... А что касается войны - то Пришвин тут с ужасом пишет о ней еще задолго до того как. Еще со времен 1938 года. И когда началась война - тоже сплошной ужас... Он даже довольно долго считает дни... Первый день войны, 12-й день войны... 38-й день войны... в таком роде. Ни слова никакого о симпатии к немцам. Так откуда что взялось в этих инет-блогах?! я не понимаю! Ну, то есть, даже если считать, что здесь сделали выборку и все неудобное выкинули, то из оставшегося материала - не может же так быть, что вообще идет прямо противоположное?! Так что это такое было... Загадка. (поскольку те дневники, которые якобы полно изданные, по-прежнему недоступны... )
Дочитав - одолев эту гору материала - я внезапно в комментариях уловила... что это, видите ли, записи, "не вошедшие в специально подготовленное издание"! которое тут поместили в 7 том под названием "Глаза земли". Господи боже мой... Еще один том дневников? Нет, я рада, конечно... но чувствую, что надо сделать передышку. Прежде чем отправляться выяснять, что там за записи в седьмом томе...

@темы: Книги

---

Книжный столик

М.Пришвин. Дневники.

«Философ такой же человек, как и все, и тоже должен поднять весь моральный груз на себя. Между тем в философии заключается спасительная лазейка удрать в иллюзорный мир и свалить с себя необходимую тягость борьбы за действительность. Потому-то вот и говорится: бойся философии. Истинная же, святая мудрость должна быть делом жизни, а не специальностью. Истинный мудрец прежде всего незаметен и прост, а на философа все пальцем показывают, потому что он рассеянный в действительности и спотыкается».

«Бывало, когда станет от чего-нибудь тяжело и легкомысленно мечтаешь, как мальчик: а вот уйду от всех, утоплюсь или замерзну, или просто уйду, и как легко это! И не будет меня. А теперь представляешь остающихся видишь смерть не физическую только, а и нравственную: подло так бросить людей. Вот только тем люди и держатся и связываются, а те, кто не связан, живут в смутном чувстве ожидания чего-то лучшего».

«У человека на свете есть две радости: одна – в молодости выйти из дома, другая – в старости вернуться домой».

«Мой современник это не тот, кто устраивается потребителем всего нового, а кто сам участвует в создании нового времени, кто на это душу свою положил».

«Не нужно только думать, как часто думают старые люди, знающие по опыту, с каким трудом и болью скоплялось добро и как, значит, трудно будет его восстановить. Это неправда: когда собиралось добро, труден был путь к неизвестному будущему, а раз оно было, имеется уже образ его, то восстановить бывает не так уж и трудно: так сгорают в деревне дома, - каких трудов многолетних стоило их поставить, а когда сгорит, дома в один год вырастают и еще даже лучше. Так и гиблые нравы войны: тут вдруг дунет правдой, и как пойдет, и пойдет все расти».

«Писатель может быть при всяких условиях, он, как личность, больше условий».

«Любовь – это история личности. Война – история общества».

«Чувство родины сейчас связалось у всех с концом войны: кончится война, сделаем все последнее дружное усилие для конца и тогда все то хорошее, чего мы ждем, будет родиной».

«…Отчего-то защемило на сердце, и мне захотелось выйти куда-то, где много-много незнакомых людей, и сказать им об этом от всего сердца, что вот хорошее же такое у всех нас есть, и стоит только каждому вспомнить об этом, как и будет хорошо на земле у нас и на всем свете».

«Поэзия и вообще искусство с гражданской точки зрения есть поток мыслей и чувств от неволи к свободе. И мы видим, действительно, что рабство не мешает являться художникам, рабство, бедность, даже болезни. Искусство погибает от неверия и подмены, когда нас начинают уверять, что из стекла можно сделать бриллианты».

«Стремить споры мыслей твоих разрешить в своем сердце, а не вовлекать в их борьбу людей и природу. Те, кто так делает, - это они делают мир, и с миром к людям приходят, и называются у людей мудрецами и миротворцами. Наоборот, те, кто бросает незаконченную мысль свою людям, чтобы они, споря между собой, осуществляли начатую мысль, то эти начинатели, действующие так, чтобы за них другие делали, являются властолюбцами и возбудителями войн на земле».

«Война как испытание всей любви: столько слов наговорили о любви, что теперь уже ничего не понять, но война – это проверка словам».

«Если я мыслью заполнен, то какой же еще мне нужен мир? Я иду в мире, в нем замечая лишь только, чтобы возможно было идти. Но если я мысль потерял, то обращаю острое внимание к миру, чтобы найти потерянную мысль, и мир тоже мне представляется каким-то огромным вместилищем потерянных мыслей, среди которых находится где-то и та, которую я потерял».

«Слава поэта похожа на шест, которым гоняют голубей, чтобы они летали и не рассиживались. Поэт, преданный славе, летает, как голубь, под свист мальчишек».

«Нет, мало того, чтобы твоя поэзия привлекла к тебе сочувствие и нашла тебе друзей. Нужно самую поэзию освободить от службы тебе и создать вещь независимую, чтобы все вышло, как воздушный шар: ты его наполнил, и он от тебя улетел».

«…Хочется сказать каждому: не верьте времени, дети мои, не вверяйте себя ему, не спешите, не думайте, что время есть деньги, время есть смерть, и вы будете тогда только люди, если вступите со временем в смертельную борьбу: я или ты!»

«То, что давно, то прошло: каждая написанная вещь есть могила писателя, он возрождается в замысле новой вещи».

«Символ – это указательный палец образа в сторону смысла. Искусство художника состоит в том, чтобы образ сам своей рукой указывал, а не художник подставлял бы свой палец. Настоящему художнику незачем об этом заботиться: живой образ непременно родится со своими ногами, чтобы странствовать по свету, и со своими руками, чтобы указывать путь».

«Вовсе и не надо для реалиста, чтобы в действительности было то, о чем он говорит. Нужно, чтобы он верил в действительность того, о чем говорит, и обладал способностью уверить в этом читателя».

«После чтения всякой философии остается некоторое смущение: потихоньку от философов спрашиваешь себя: не в том ли цель философии, чтобы простую ясную мысль, действующую полезно в голове каждого умного человека, вытащить, как пружинку из часов, и показать в бесполезном состоянии. Это можно видеть по «Войне и миру»: автор в эпилоге взял и вытащил всем напоказ пружинку, приводившую в движение художника, и читатель дивится, как могла такая жалкая пружинка приводить в движение такую чудесную жизнь. Вот к чему и сказал мудрец: "Бойся философии», то есть бойся думать без участия сердца (любви)».

«Боже мой, как страшно забвение: был человек, и я его забыл, ведь так близко к этому: убил».

«Когда перевалит за семьдесят, то кажется, будто смерть людей так и косит, так и косит, и мир мертвых становится больше намного мира живых. И вот по мере того, как люди, мои сверстники, отходят, мне кажется, будто они поручают мне сказать о них оставшимся и своим писанием я выполняю их поручение. Мне кажется, я даже и знаю, что именно мне надо сказать, а тревожит одно: сохранятся ли среди живых еще такие, кто может понимать мой язык о мертвых».

«Мало кто понимает это состояние души писателя, когда у него отнят читатель. Обыкновенно говорят: «Пиши для будущего, кончится война, все напечатают». Это все равно как актеру в пустом театре говорить: «А ты представляй!» Не понимают, что писатель, когда пишет, то чувствует себя тоже, как и актер, в обществе, что творчество происходит непременно в атмосфере незримого присутствия и неслышимого созвучия».

«Говорится злоумышленник, но не говорится доброумышленник, умысел содержит в себе зло».

«Сейчас еще теплится Мысль возле страдающих, но если новая эпоха принесет освобождение от голода и страха, то человек обратится в скотину. Мы этого, однако, не думаем, потому что «праведников» (то есть личностей) достаточно в обществе, чтобы в решительный момент сила Мысли удержала Бытие от разрушения».

«Социализм в смысле соединения людей – это что ни говори, а есть мировая тема нашего времени. Соединение всего разрозненного человека в единое существо стало настоятельной необходимостью, как будто человечество теперь подошло к потоку, через который для дальнейшего движения необходимо перекинуть мост».

«Люди не породистые собаки, чтобы можно их по заказу выращивать; выращивать будут людей, а вырастут породистые собаки».

«Время у человека есть имя величайшему деспоту жизни, и кто может с ним не считаться – тот есть счастливейший. Это дети, влюбленные и богатые духом празднолюбцы. Все же другие люди спасаются от деспота послушанием и рассчитывают жизнь свою по часам».

«Есть две реальности: одна, что после нас остается, другая – к чему мы стремимся. Умирая, мы оставляем сделанное и недоделанное и остаемся с тем, к чему стремимся».

«Небо опять серое, ровно матовое, как все эти дни. Под этим небом, сосредоточиваясь, собираешься сам в отношении людей в такое же холодное серо-равнодушное существо и чувствуешь, что есть такие люди, так они живут в расчете, свободном от приязни и неприязни. Да так оно и должно быть: раз небо такое, то и люди, значит, такие есть. В человеке еще бывает такое, чего нет в природе, но в природе никогда не бывает и не может быть такого, чего нет в человеке».

«Поднимает тебя волна, и поднимайся, только помни всегда: это ты не сам, а волна тебя поднимает. Пользуйся высотой и живи, только отделяй ту высоту, на которой ты сам от себя поднимаешься, и ту, на которую тебя поднимают».

«Всякой свободе соответствует своя форма принуждения, отживает не самое принуждение, но лишь форма его, которая, в свою очередь, определяет новую форму свободы».

«- Не дают мне быть самим собой.
- Не может быть! Для этого есть время у каждого».

«Чудо происходит из личной веры, и его происхождение должно быть окружено такой же совестливой тайной, как все наши лично-интимные отношения. Но если чудо явилось как факт, то на него, как мухи по запаху, летят все и потребляют, не задумываясь о его происхождении, как будто само собою понятно, что бог до ветру ходит чудесами и надо спешить за ним подобрать. Таким чудом является вся природа нерукотворная и то, что создает человек: его мосты, города, каналы, книги, картины, музыка. Так на свете творятся чудеса, неустанно мы их порождаем и неустанно их потребляем».

«Уметь переносить свою старость – это великое геройство».

«Все больше и больше укрепляюсь в мысли о том, что любить врага – это значит бороться с его злой одержимостью, бороться за плененного злом человека. И вообще любить – это значит бороться за любимого человека».

«Женщины в своих разговорах высказываются о мужчине приблизительно, как великие державы о колониях в том смысле, что колония сама по себе совершенно пассивна и ее забирают как вещь. Так и мужчина в этих высказываниях представляет из себя пассивный предмет борьбы женщин между собой».

«Времена переживаем слишком серьезные для критики их отдельными людьми: не человек отдельной душой будет судить».

«Знаю, что подстилало доброе дело постройки Беломорканала, но я хотел не о подстилке написать… Гадость подстилает не только канал, но и все на свете, если будем искать гадость – найдем, гораздо труднее найти хорошее.
Посмотрите на докторов – одни из них ищут в человеке болезнь и этим специально только и занимаются, чтобы ее найти. И, конечно, находят, потому что почти все люди больны чем-нибудь в какой-нибудь степени. Но все люди, за исключением небольшого числа безнадежных, относительно здоровы. И есть доктора, которые ищут в человеке не одну болезнь, а и здоровье, и лечат человека тем, что поощряют здоровье, и оно преодолевает болезнь».

«Одиночество противоестественно (старая дева, старый холостяк) и антисоциально («лишние люди»). Природа смотрит на них, как на больных, и убивает».

«С «Осударевой дорогой» дела идут так хорошо, что я временами ловлю себя на сладостной мечте своей победы. К счастью, не молод, опытен и гашу легко свою мечту, опрокинув на ее огонь тухлую воду неудач: все это уже и было, и то и другое».

«Что мы противопоставляем детству? Это неизбежность расставания с самим собой: я делаю не потому, что хочется, а что надо, то есть я расстаюсь с собой. Так у людей бывает».

«До вечера солнце с красивыми летними облаками. Подумалось: какой вздор эти облака там , на небе. И что мы снизу в них читаем. Вот бы собрать народ на экзамен и спрашивать, кто что видит. И сразу смотреть и образование, и способности, и воображение. Испытание способностей поэтов должно быть в летний день, профессор, например, спрашивает: «Кто видит Данте в лавровом венке?»

«Я, переиспытав в жизни своей всякие беды, пришел к тому, что людям нельзя жить одним страданием, и что если я буду писать о радости, которая заложена в существе жизни, то все будет у меня хорошо для моего народа и сам я выполню свое назначение и долг. Жизнь есть великое сокровище, и человек хочет им обладать».

«Мудрость человека состоит в искусстве пользоваться одной маленькой паузой жизни, на какое-то мгновение надо уметь представить себе, что и без тебя идет та же самая жизнь. После того, заглянув в такую-то жизнь, без себя, надо вернуться к себе и, затаив паузу, делать свое обычное дело в обществе… «Где же ты был?» - спрашивают мудреца. А он чуть-чуть улыбается и ничего не говорит. Он был там, где жизнь течет без его участия, сама по себе».

«Забывать – это значит прощать. Когда людям ничего живется, они прощают плохое и верят в хорошее».

«Обернулся к себе и увидал, что мой царь природы – настоящая вещь. И еще я увидел, что не только на безрыбье я – писатель, но что и среди рыб я рыба. Мне стало видно, почему я всегда робел понимать себя настоящим писателем: потому что я очень людей хотел возле себя, а быть настоящим писателем – это значит непременно быть одиноким. Пусть даже вырастут горы признаний и вершины их засверкают снегами славы – тут-то, может, среди этих снегов ощутимей всего человеку его одиночество. Я же в простоте своей славу понимал просто как счастье и считал себя его недостойным».

«Живописец может видеть предмет только с одной стороны, и оттого он художник прямой, четкий и сидящий. А художник слова устает смотреть только прямо, у него является сомнение в себе и в том, что он видит. «Дай-ка, - скажет, - я загляну с другой стороны». И это сомнение заставляет его встать и пойти. С этого сомнения, с этого желания заглянуть на другую сторону и начинается движение».

«Сейчас мы не можем видеть человека нового, как не можем без зеркала видеть себя. Выстроим Новый Свет, и он будет нашим зеркалом: поглядимся в него, и в нем увидим себя новыми».

«Нас поражает не Сервантес, а что нашлась для Сервантеса среда, в которой его Дон Кихот ожил и едет на своем Росинанте в веках из поколения в поколение… Так и разделилось все человечество на всей земле в своей «холодной» войне: одни стоят за Сервантеса, за незаменимость личности человека, другие за среду, порождающую эту личность».

«…Незаменимость есть основание для большого здания любви».

«Жестокость нами переживается с детства и кончается у человека милостью (биологический закон). Действительно отцы в общем идеалисты, как и дети неминуемо в общем жестоки… Так что мы, поколения старших, не можем честно сойтись с молодежью из-за их жестокости. Но молодежь неминуемо по биологическому закону идет к нам, и, значит, этика старости состоит в умении ждать».

«Искусство обладает особенной силой, если выступает как искусство, невозможно искусство принудить быть моралью. И не думаю, что такое оскопленное искусство может помочь, и нужно ли такое искусство».

«Любовь создает свой полюс, и качества любимого располагаются, как железные опилки у магнита: одни, милые, поближе, а что похуже, то подальше. Бывает, по мере движения любви, отдельные качества приближаются, и это значит, проходит любовь. В настоящей любви на всю жизнь отдаленные качества, оставаясь на том же месте, делаются более видимы, и любящий их видит, но мирится, как с чем-то несущественным».

«Играть в политику поэту с нерешенными вопросами в душе опасно. Политика сейчас – это как религия в прежнее время».

«Можно убить свой дух в запойном труде. Кажется, еще никто не описал этого способа самоубийства… Надо оставаться в своем труде и в крайнем случае, если в себе нет ничего, растить живых детей».

«Только быки борются своей силой, а человек борется тем, за что держится: во что верит, тем и бьет».

«Добрые люди хотят, чтобы художники вместе с ними строили будущее. Для этого должны родиться факты нового быта, и эти факты, как цветы, ароматом своим привлекающие пчел, должны привлекать художников. Наверно, в этом возникновении привлекательного и есть сущность возрождения? Во всяком случае, сейчас нам надо этого ждать и сюда обращать свое внимание, очень опасаясь искушения мелочь случайного выставлять за идеал».

«Вокруг меня идут люди, бросившие все свое лучшее в общий костер, чтобы он горел для всех, и что мне говорить, если я свой огонек прикрыл ладошками и несу его и берегу на то время, когда все сгорит, погаснет и надо будет зажечь на земле новый огонь. Как я могу уверить моих ближних в жизненном строю, что не для себя лично я берегу свой огонь, а на то далекое время».

«В жизни, кроме меня, действует другой человек, и путь к этому другу и есть наш жизненный путь».

«Весь смысл и все должное философии состоит в том, чтобы побудить каждого мыслить самостоятельно и собственными словами выражать свои мысли».

«С помощью улыбки можно бесконечно упростить высказывание мысли. А «простота» должна быть в том, чтобы ее принимали в себя охотно без понимания, а потом эта мысль, поселившись в душе человека, лежала и в благоприятном случае прорастала бы, а человек говорил: ах, так вот оно что! Улыбка – это единственное, чего не хватает в Евангелии…»

«Деревья качаются – это, значит, на улице ветер Но я приучил себя, когда сижу в комнате и вижу сквозь стекло дерево, забывать, что это ветер качает их. И так я смотрю в тишине своей комнаты так, будто и там за соснами тишина, а деревья качают ветками своими сами и у них свой разговор между собой. Кто знает? Может быть, и мы тоже не сами качаемся и бегаем, а кто-то нас запускает? А деревья пусть сами, и тогда о том и другом начинаешь догадываться».

«Радость происходит оттого, что там, где-то за пределами моей души, что-то само собой делается очень хорошее, и мне достается без моего вековечного труда, без моих заслуг и усилий, и, значит, если я и умру когда-нибудь, то кто-нибудь за меня на земле будет радоваться жизни у этого оврага с лебедиными шеями».

«Мне кажется так, что во всяком настоящем таланте содержится особое чувство современности. Может быть, даже в состав их таланта включен какой-нибудь особый орган, и посредством него они, художники, ориентируются во времени подобно тому, как перелетные птицы определяются в своих огромных пространствах».

«Современность является после длительного упражнения в душе художника ощутимой, как ощутим воздух бегущему на лыжах, как вода – скоростному гребцу, как лес – охотнику».

«Самое важное для инженера, строителя, например, моста через реку, это чтобы мост был бы прочным. Так и у нас главное, чтобы вещь оставалась и по ней, как по мосту, читатели долго бы устанавливали путь своего сознания».

«…Так и живут люди все: непременно все расстаются, и одни, расставаясь, уверены в том, что встретятся: это счастливые, здоровые, хорошие люди. Другие не верят в то, что встретятся: это несчастные, озлобленные».

«Немец способен на всевозможное и в этом лучше всех во всем мире. Русский в возможном недалеко ушел, но он, как никто, в невозможном (чудо)».

«Не от перелета ли птиц взялась у людей мысль о том свете и что мы можем туда улететь?»

«Думал о том, что одни люди ищут сходства во всем и подобия, другие, напротив, ищут особенностей и случаев. Два совершенно разных миросозерцания. На одной и той же парковой дорожке с лавочками одному хочется посидеть на лавочке, другому же – походить по дорожке, и это тоже два разных миросозерцания».

«Одна из причин, побуждающих сделаться писателем, - это ненаходчивость. Счастливый всегда имеет в запасе острое слово, раз! – и убито. А кандидат в писатели должен еще слово свое поточить дома, но зато как он остро наточит! Слово готово, но девать некуда: враг посмеялся и скрылся. Куда же девать слово? Остается напечатать, да так и пойдет: на бумаге отменно хорошо, а в жизни во всем с опозданием – и писатель готов…»

«…Поэзия была мне как хрустальный дворец с тысячью зал, но одна комната запретная: в нее нельзя мне входить, в ней правда живет».

«Поэзия бросает лучи свои во все стороны, и один из них проходит сквозь правду и освещает ее изнутри».

«Каждому из нас ведь еще бы немного пожить, и весь изменишься так с виду, что другой, свой человек, самый близкий и единственный и неповторимый в духе своем, придет и не узнает в тебе того самого, кого он искал всю жизнь и ждал. Как свеча горит жизнь, и как же, значит, надо ею дорожить, чтобы друг пришел и узнал».

«…И все разговоры наши, когда мы близко сходимся, существуют только для того, чтобы души наши вошли в единство».

«Не есть ли то, что мы называем «природой», просто хранилище или кладовая нашего собственного человеческого опыта, всего того, что с человеком уже было. Не может ли так быть, что, обращаясь в этом смысле к природе, человек обращается к тому, что с человеком было? Человек советуется с близкими ему людьми и старшими в опыте, и они ему дают два совета: 1) не повторяй того, что мы сами без тебя делаем; 2) не забегай так вперед, чтобы выйти вовсе из наших глаз».

«Есть какое-то определенное поведение художника, имеющее целью держать свои окна открытыми навстречу прекрасному мгновению. Пусть оно явится даже в виде синички, влетающей в форточку, - поведение художника должно подготовить на подоконнике зернышко. Так от воли и внимания художника зависит длительность прекрасного мгновения. Можно представить себе художника, своим поведением обращающего в вечность текущее мгновение».

«Каждый организм, старея, вынужден в природе отказываться от того, за что борются между собою молодые. Старея, человек, естественно, делается лучше, потому что он освобождается от слепых страстей и тем самым входит в свой разум. Воспитание детей старшими к тому должно быть направлено, чтоб молодые уважали опыт старших и считались с их разумом, освобожденным от слепых страстей».

«С какой надутой гордостью Х. сказал: «Мы принимаем Пушкина». Почему бы не спросить его: «А примет ли Пушкин нас таких?» Знаю, он примет, но хорошо бы таким словом нос утереть дураку».

«Думаю о подарках, что как трудно подарить кому-нибудь, чтобы на всю жизнь, и ему, кому подарил, и после него, у кого-нибудь этот подарок хранился и по-своему как-то жил. Я думаю, что настоящий большой писатель, как Лев Толстой своей «Войной и миром», делает нам всем подарок».

«Обиду нельзя стереть усилием воли, ее можно стереть кулаком или легкомыслием. Всякое усилие порождает Сальери».

«По секрету сказать, глупость необходима в поэзии, как весенние лужи земле, но дело поэта подвести людей к этой луже. Там каждый находит свое отражение и, дивясь, говорит про себя: «А ведь я это за глупость считал!» И, расширяясь душой, радуется, что он такой же, как все, и приближается по себе к пониманию всех, казалось бы, раньше недоступно умных людей».

«Все хорошее в человеке почему-то наивно, и даже величайший философ наивен в своем стремлении до чего-то просто додуматься. Серьезна и ненаивна в человеке только мощь: могу – вот и все».

«Я думаю, каждый художник во все времена был борцом против временного».

«Тема нашего времени… как любить всех, чтобы сохранить внимание к каждому».

«…В нас, как в дереве, таится спящая почка, ожидающая в переменах внешних своего пробуждения».

«Ты думаешь, правда складывается и лежит кладом, что нашел клад и богат. И перешагнул. Нет. Истинная правда не лежит, а летит».

«Известно, как бывает в поэзии: ты думаешь, а оно выходит, и никак не из того, о чем ты думаешь, - само выходит. Не от думы рождается поэтический образ, но если ты не будешь думать, он не родится».

«Много еще придется вложить в нее //повесть// труда, но это уже не труд в моем смысле, а просто работа. Трудом же я называю такое дело, когда тебя «несет», и великая трудность такого труда состоит только в том, чтобы удержаться в седле».

«На прогулке вчера видел красивейший гриб, похожий на минарет. Любовался им и думал: «Гриб красивейший все называют поганым только за то, что его нельзя съесть».

«И любовь, и доброта, и счастье – все родится с нами. И весь вопрос только в том: что за жизнь свою мы сделаем из этого великого богатства каждого из нас?»

«Видел фильм об охоте, показывали расстрел волков. Самому бы стрелять – ничего, но смотреть, как расстреливают даже волков, очень неприятно. Так и со всей охотой: можно охотиться, но хвалиться тут нечем».

«У людей бывают в жизни два вопроса, один чисто детский: «почему?», другой: «кто ты такой?» Одни ищут в природе сходства и спрашивают: «.Почему?» - для того, чтобы все понять в сходстве, другие ищут, напротив, различия и спрашивают: «Кто ты такой?»

«Вот если бы совесть свою сохранить до того чистой, чтобы жизнь после всего отошла от меня самого, как отходят листья с деревьев».

«Жертва – это ответ невинного за ошибку другого, и потому живи и не ошибайся. Не греши не потому, что тебе будет за это нехорошо, а потому, что за твой грех будет отвечать другой, невинный».

«Еще понял я, как оживляет всякого попытка что-то сказать хорошее живым. Что скорей всего эта золотоносная жила человеческих слов мне и встретилась, и я этой радостью живу».

«Жить надо, как яблоня, она живет и растет, и плоды сами собой спеют».

«Вишни цветут… Необъятная теснота белых цветов, как собор наших душ: такими мы сойдемся когда-нибудь и такими останемся».

«Думать надо о всем, а писать хорошо можно только о самом простом, чем вся жизнь наполнена, этого простого надо искать и на это простое все думы поменять. Жалеть нечего мысли, они сами собой потом скажутся и запрячутся в образы так, то не всякий до них доберется. Кажется, эти образы складываются, уважая и призывая каждый человеческий ум, как большой, так и маленький: большому так, маленькому иначе. Если образ правдив, он всем понятен, и тем он и правдив, что для всех».

«Никогда я с таким счастьем не глядел на росу… и так хочу кончить жизнь свою: что взглянул, вдохнул в себя бессмертное качество мира и с этим ушел».

«…Общие слова требуют подтверждения личного, личность художника все равно как печать на казенной бумаге, есть свидетельство правды».

«Отчего же наши книги, когда их пишут, то все разрастаются больше и больше. В то же самое время хороший автор только и думает о том, как бы поскорее высказать то самое, из-за чего началось писание книги. Это происходит оттого, что автору хочется правду сказать, а у правды, оказывается, нет слов, и оттого их нужно долго самому искать и много трудиться. В то же самое время кажется, будто все можно сказать простыми короткими словами. Часто и спрашивают читатели: «А что вы этим хотели сказать?»

«И что это за победа, если дается усилием, если победитель выходит из борьбы с искалеченной душой. Хороша такая победа, когда сам и не знаешь о ней, когда она сама из тебя вытекает. Хорошо быть таким, а не сделаться».

«Уже в самом твоем решении говорить только правду таится насилие, потому что слово правды делается всем человеческими и нечеловеческими правдами и неправдами, а не тобой одним».

«Родина решает вопрос, от кого и как я родился, но о том, какой на родине у меня образовался характер, кто из меня вышел в свет, решает отечество».

«Обломить сухие сучки и самому ничего – и дереву лучше. Вот и все бы так… на всем свете создать жизнь такую между нами, чтобы всем хорошо было, и каждому лучше».

«Деревья опадают, и все, что остается на них, все последние листики яснеют, и нам, конечно, по себе кажется, будто они глядят сверху на опавшие листья и говорят между собой: «Вот они все опали, а с нами еще не известно, что будет: они пали и лежат, а мы, может быть, еще соберемся с духом и улетим».
Мне кажется о себе, что я тоже какой-то лист, стремящийся избежать общего уплотнения внизу в удобрительную массу, и мало того! Смешаться с птицами и улететь без крыльев, прямо по ветру».

«Становится совсем непонятным, как мало люди берут из того, что им дано на земле и как счастлив я, что свою долю в значительной мере взял».

---

Люблю узнавать что-нибудь актуальное читательское...
На этот раз - ради разнообразия - не LiveLib, а ЖЖ.

Но и у Льва Толстого его философствования тоже читать смешно.

Что им там было смешно??

---

Читательский дневник

Вокруг света.
«Самый маленький встречавшийся в науке интервал времени – 10 в минус двадцать четвертой степени секунды – необходим свету, чтобы пройти путь, равный размеру протона».
***
«28 января 1887г. фермеру Мэту Коулмену довелось увидеть близ своего ранчо в штате Монтана самые крупные из когда-либо наблюдавшихся снежинок. Рассказывая о гигантских снежинках величиной приблизительно 38х20см, он уподоблял их «мискам для молока». Считается, что размеры снежинок находятся в интервале от 0,5 до 5мм, хотя экземпляры до 10мм не так уж редки. В Москве самые крупные снежинки видели 30 апреля 1944г. Пойманные на ладонь, они закрывали ее почти всю целиком и несколько походили на страусиные перья».
***
«По форме кисти человек идентифицируется не хуже, чем по отпечаткам пальцев, а вот украсть ее гораздо труднее. Тепловой отпечаток ладони может служить для идентификации и одновременно подтверждать, что сканеру предъявлена теплая, т.е. живая рука».
***
Б.Н.Стругацкий: «-Прогрессорство есть стремление (и умение) «спрямить» историю, сделать ее менее кровавой и жестокой. Существенно, что это – занятие для людей высоконравственных, совершенно бескорыстных и ТОЧНО ЗНАЮЩИХ, какой именно путь (вариант) истории является «правильным». Без этих условий прогрессорство превращается в более или менее закамуфлированное колонизаторство вроде захвата рынков или продвижения на чужую территорию своих собственных обычаев или миропредставлений.
- Какую бы роль вы выбрали для себя в фильме, снятом по мотивам произведений братьев Стругацких?
- Я годен на одну-единственную роль – зрителя. Все остальное, как говаривал Остап: quasi una fantasia”.
***
«В XVII веке Нидерланды превратились в европейский центр книгопечатания – именно здесь издавали те книги, которые в другой стране не пропускала бы цензура. Здесь публиковали философские труды, фривольную литературу и даже романы – во Франции с 1737 года любой роман можно было печатать только со специального разрешения. Поскольку романы стали первым массовым чтением в Европе, роль голландцев в выработке нового мировоззрения сложно преувеличивать».
***
«Разработка нового лекарственного препарата и его легальный выпуск на рынок могут оказаться не по карману даже самым богатым университетам. Учитывая стоимость всех испытаний, а также расходы на изучение веществ, которые потом оказались непригодными, выпуск на рынок принципиально нового лекарства обходится разработчику в 1-1,7млрд долларов. И именно финансовые трудности могут отодвинуть открытие на долгие годы».
***
«В 1883г. на баптистском празднике в американском городе Кэмден мороженым насмерть отравились 59 человек. Правда, это было не обычное мороженое, а многоразовое. Ведь полакомиться сладостью хотелось всем, но не многие могли себе это позволить. Так появились изобретения вроде «ватного мороженого Смита» - конуса из спрессованной ваты или «методистского мороженого Брауна» - рожка из резины. Фокус состоял в том, что на рожок брызгали немного подслащенного молока и облизывали его, представляя, что в руках настоящее мороженое. По мнению газеты New York Times, баптисты не разобрались и сжевали имитации мороженого подчистую”.
***
«В лондонском универмаге «Харродс» покупателям предлагается 20 видов мороженого со вкусом традиционных британских блюд: шотландского хаггиса, копченой рыбы, йоркширского пудинга, гренков с сыром или вустерширского соуса. Создатель оригинального мороженого Джино Солдан считает, что такое мороженое лучше всего подавать с горячими блюдами. И все же наиболее изобретательными остаются итальянские мастера – омаровое мороженое, сырное мороженое, мороженое со вкусом оливкового масла…»

Е.Флат. Его тьма.
«- Не справишься сегодня, не быть тебе Стражем никогда.
И он направился к выходу из зала.
- А вы куда? – опешила я.
- Знаешь, какой лучший способ научить человека плавать? – маг даже не обернулся. – Это бросить его на глубину, и пусть сам выкарабкивается. Желание жить – лучший учитель.
Двери зала с лязгом захлопнулись за седым Стражем, оставив меня наедине с собственным возмущением.
- Потрясающе, - мрачно пробурчала я, оглядываясь по сторонам. – И с кем мне тут сражаться, многоуважаемый Сариф? С колоннами, что ли?
Не придумав занятия поинтереснее, минут пять вышагивала по мраморным плитам из одного конца зала в другой, пока вдруг мое внимание не привлек тихий скрежет. Такой неприятный и дребезжащий, словно кто-то выцарапывал рытвины на каменной поверхности. И действительно, посреди зала на полу все отчетливей угадывались очертания круга вызова, который начал светиться. Я не сдержала снисходительной улыбки. Тоже мне, испытание. В худшем случае, Сариф заговорил круг на воплощение дракона. Но даже если и так, стараниями моего папы у меня в запасе имелось с десяток нужных заклинаний. Да и общение с Пакостником никак не располагало к вполне естественной боязни этих существ. Тем более иллюзорных.
Это действительно оказался дракон. Черный, словно обуглившийся от бушующего внутри пламени, и настолько огромный, что одним ударом шипастого хвоста мог бы запросто разрушить массивную колонну… И хотя вид столь грозного крылатого создания и вправду немного пошатнул мою самоуверенность, но в панику впадать я не собиралась. Ровно до того момента, как дракон окончательно воплотился. Что-то совсем не походил он на иллюзию…»

---

Пелевин в телеграме (который А) - Warning! нецензурная лексика.


Давайте не будем говорить "и рыбку съесть и на хуй сесть". Давайте говорить "ихтиофаллическая дилемма".

---

Читательский дневник

В ответе за город.
Ю.Гетлинг «Летом 1930 года».
«Поезд прибыл в Тагил ночью. Десятка полтора извозчиков наперебой кричали: «Отвезу на Гальянку за семь гривен! Вам на Выю надо? Полтинник!» Бревенчатый город был погружен во тьму. Ухабистые улицы были пустынны.
На другой день на металлургическом заводе, куда я заглянул, бросилась в глаза устаревшая техника. На колошник крошечной домны материалы завозились лошадьми, клети приводились в действие напором воды.
Площадь в этот день была многолюдна. У массивного здания окрисполкома, где раньше размещалась канцелярия управителя демидовскими заводами, стояла изрядная толпа. Вдруг в середине толпы что-то затрещало, зафыркало, и от здания отъехала, окутанная густыми клубами дыма, какая-то причудливая колымага, нечто среднее между первобытным автомобилем и современной крестьянской телегой. Народ шарахнулся в стороны. Подымая столбы густой пыли, колымага, сопровождаемая ребятишками, торжественно заковыляла по Салдинской улице. Прохожие останавливались и с любопытством смотрели на «чудо ХХ века».
Это был первый автомобиль на улицах Тагила. Его изобрел тагильский самоучка Вася Мазин. Свою машину он любовно называл «Мерседесом». «Мерседес», с трудом подпрыгивая на камнях, едва дотянул до кинотеатра «Искра» и здесь остановился. Все попытки Васи Мазина завести мотор не увенчались успехом. Поздно вечером можно было видеть, как водовоз дядя Кузьма на паре лошадей вез злополучный «Мерседес» обратно в сарай исполкома».

Н.Косухина. Корпорация Лемнискату. И начнется отсчет.
«Алексей вошел в комнату, после чего в ней послышалась тихая возня. Обратно он вернулся уже с мальчиком на руках.
- Вы уверены, что это именно тот, кто нам нужен?
- Да. У него глаза темнее. Я его усыпил. Но нам нужно торопиться: вот-вот придут люди, чтобы готовить детей к коронации.
Я вновь неуверенно покосилась на завернутого в одеяло ребенка, и мы направились дальше по коридору. Маленькое помещение напоминало кладовку. Только мы закрылись там, я активировала щит и накрыла им комнату. Защита точно не позволит никому войти в помещение в поисках принца.
Некоторое время мы сидели молча, а потом, вглядываясь в спящего ребенка, я не удержалась и сказала:
- Это просто ужасно, что мы сейчас решили судьбу этого мальчика. Ведь именно он мог править Францией, а не его брат. Правильно ли мы поступили?
Алексей тихо засмеялся:
- Вот они, первые сомнения. А ведь вам еще не пришлось делать ничего действительно серьезного.
От этих слов я напряглась:
- Разве вас никогда не посещали сомнения в правильности своих действий? Мы ведь вершим не только историю, но и людские судьбы. Знать, что твоя судьба от кого-то зависит, - это страшно.
- Людям не вредит то, чего они не знают».

---

(просматривая свежий ролик на буктьюбе) "... ну, эти книги я приобрела в преддверии повышения цен на книги..."

Шо, опять?!! куда уж еще дальше повышать... и так уже сплошное безумие... книги вон по две тыщи продаются, только акции и выжидаешь...