Привидение кошки, живущее в библиотеке
А.В.Богданович. Дневники.
«03.11.1889г. Говорят, что порешена свадьба нашего наследника //будущий Николай II// на Маргарите Германской. Об этом говорят на бирже. Был Кушелев. Говорил, что царица последние дни что-то невесела, что возможно, что ее тревожит предстоящая женитьба цесаревича на Маргарите, которая очень нехороша собой. И наследник невидный. Это навело Кушелева на мысль, что у нас вырождаются царские типы. Он сказал также, что цесаревич любим в Преображенском и Гусарском полках, где он служил, но в нем нет грации, он неловок, не умеет встать, говорит очень приветливо и развивается физически, но не умственно.»
В.Вулф. Дневник писательницы.
«Я хочу написать о форме, потому что прочитала Тургенева. Форма – это ощущение того, что одно закономерно следует за другим. Отчасти это логика. Тургенев писал и переписывал. Отделяя необходимое от не необходимого. Достоевский же говорил, что важно все. Но Достоевского нельзя читать дважды. Шекспира обязывала к продуманной форме сцена. Тургенев утверждает, что нужно искать новую форму для старого содержания, но мне кажется, он пользуется этим словом в другом смысле. Должно быть сохранено главное. Как его узнать? Как узнать, форма Достоевского лучше или хуже формы Тургенева? Здесь нет ничего, данного заранее. Идея Тургенева состоит в том, что писатель указывает на главное, а читатель домысливает остальное. Достоевский снабжает читателя всей возможной помощью и всеми мыслимыми подсказками. Тургенев сокращает возможности читателя. Трудности критики в том, что это внешнее. Писатель же должен идти вглубь. Тургенев писал дневник для Базарова: писал, встав на его точку зрения. У нас есть всего лишь 250 коротких страниц. Наша критика – взгляд с высоты птичьего полета на верхушку айсберга. Остальное под водой.»
Ф.Петрарка. Письма.
«Что тебе делать? – просишь ты совета в состоянии, в котором пребывает почти все племя пишущих, когда своего каждому не хватает, чужим пользоваться стыдно, а между тем бросить писание не дает само очарование этого занятия… Охотно поделюсь с тобой тем, что нищенски выпросил у другого. Все сводится к тому, чтобы подражать при сочинении пчелам, которые не воссоздают цветы такими, как их нашли, а выделывают из них воск и дивный мед. Утверждаю: больше разборчивости и искусства в том, чтобы подражая пчелам, передавать суждения других людей своими словами. Опять же у нас должен быть не стиль того или другого автора, а единственно наш стиль, сплавленный из многих; и плодотворней не собирать наподобие пчел без разбора все подряд, а следовать примеру тех червячков, что добывают шелковую ткань из собственного чрева, то есть извлекать мысль и слово из самих себя, лишь бы смысл был весом и правдив, а речь складна. Правда, такое не дано никому или дано очень немногим, так что будем со спокойной душой сносить участь, которая выпала нашему таланту, не завидуя стоящим выше нас, не презирая стоящих ниже, не докучая равным.»
читать дальше
«03.11.1889г. Говорят, что порешена свадьба нашего наследника //будущий Николай II// на Маргарите Германской. Об этом говорят на бирже. Был Кушелев. Говорил, что царица последние дни что-то невесела, что возможно, что ее тревожит предстоящая женитьба цесаревича на Маргарите, которая очень нехороша собой. И наследник невидный. Это навело Кушелева на мысль, что у нас вырождаются царские типы. Он сказал также, что цесаревич любим в Преображенском и Гусарском полках, где он служил, но в нем нет грации, он неловок, не умеет встать, говорит очень приветливо и развивается физически, но не умственно.»
В.Вулф. Дневник писательницы.
«Я хочу написать о форме, потому что прочитала Тургенева. Форма – это ощущение того, что одно закономерно следует за другим. Отчасти это логика. Тургенев писал и переписывал. Отделяя необходимое от не необходимого. Достоевский же говорил, что важно все. Но Достоевского нельзя читать дважды. Шекспира обязывала к продуманной форме сцена. Тургенев утверждает, что нужно искать новую форму для старого содержания, но мне кажется, он пользуется этим словом в другом смысле. Должно быть сохранено главное. Как его узнать? Как узнать, форма Достоевского лучше или хуже формы Тургенева? Здесь нет ничего, данного заранее. Идея Тургенева состоит в том, что писатель указывает на главное, а читатель домысливает остальное. Достоевский снабжает читателя всей возможной помощью и всеми мыслимыми подсказками. Тургенев сокращает возможности читателя. Трудности критики в том, что это внешнее. Писатель же должен идти вглубь. Тургенев писал дневник для Базарова: писал, встав на его точку зрения. У нас есть всего лишь 250 коротких страниц. Наша критика – взгляд с высоты птичьего полета на верхушку айсберга. Остальное под водой.»
Ф.Петрарка. Письма.
«Что тебе делать? – просишь ты совета в состоянии, в котором пребывает почти все племя пишущих, когда своего каждому не хватает, чужим пользоваться стыдно, а между тем бросить писание не дает само очарование этого занятия… Охотно поделюсь с тобой тем, что нищенски выпросил у другого. Все сводится к тому, чтобы подражать при сочинении пчелам, которые не воссоздают цветы такими, как их нашли, а выделывают из них воск и дивный мед. Утверждаю: больше разборчивости и искусства в том, чтобы подражая пчелам, передавать суждения других людей своими словами. Опять же у нас должен быть не стиль того или другого автора, а единственно наш стиль, сплавленный из многих; и плодотворней не собирать наподобие пчел без разбора все подряд, а следовать примеру тех червячков, что добывают шелковую ткань из собственного чрева, то есть извлекать мысль и слово из самих себя, лишь бы смысл был весом и правдив, а речь складна. Правда, такое не дано никому или дано очень немногим, так что будем со спокойной душой сносить участь, которая выпала нашему таланту, не завидуя стоящим выше нас, не презирая стоящих ниже, не докучая равным.»
читать дальше
В принципе, все то же самое - разные истории, которые случаются с ГГ или вокруг него.
Но лично мне вторая книга показалась гораздо слабее первой. Может, в какой-то степени тут повлияли мои личные заморочки - я, например, терпеть не могу колониальную тематику в исполнении современных авторов... которые вообще даже ни разу не Хаггарды...
А здесь практически вся книжка в нее упирается. К тому же тут сильнее налегают на детектив, что у меня тоже вызывает сомнения. Лучше бы, печально соображаю я, остались в прежних условиях - абсурдные ситуации, комедия положений, все такое. Детектив тут не особо впечатляет. У меня так вообще создается впечатление, что авторы пишут небрежно, неряшливо... шопопало... Ну, и ладно бы еще если только это - но они тут зачем-то ломают ранее заявленный характер ГГ, меня это расстроило. Ведь был такой интересный и симпатичный персонаж! 
А здесь его превратили в какого-то мямлю и нюню. 
Для примера - история с Палмером (нудно затянутая, аж на две главы!). Суть в том, что ГГ с ним сталкивался во время своих путешествий. Они отправились в экспедицию с Палмером, который к ним напросился в последнюю минуту, наткнулись на враждебно настроенных дикарей (я ж говорю, колониальный роман в чистом виде! 
), Палмер струсил, сговорился с дикарями и продал-предал своих спутников, чтобы его отпустили. А дикари после этого ритуально зарезали приятеля ГГ, а у самого ГГ вырезали глаз. Но ГГ от них потом сбежал (черт знает как) и смог вернуться на родину, после чего охладел к путешествиям. И вот как бы он опять сталкивается с Палмером, который появляется в его окружении, ведет себя по-прежнему нагло и даже присваивает себе историю ГГ, все переворачивая - рассказывает всем, что это он проявил мужество и героизм в плену у дикарей, а трусом и предателем был его спутник, под которым он, конечно, издевательски подразумевает ГГ. Бессовестно врет, в общем. И ГГ типа две главы страдает и мучается - ну что ему делать в такой ситуации, да что ему делать... Надоело. Что за ерунда? 
Это совсем идет вразрез с характером ГГ, как он заявлен в первой книге. С чего бы ему вдруг переживать и мучиться - кто что подумает, да как он скажет, если доказательств никаких. Не понимаю. Если уж он вернулся после таких приключений, почему он вдруг никому ничего не сказал? 
Видимо, осознав это, авторы начинают городить огород и объявляют, что дочь просто рано созрела, как латиноамериканка, а так ей пятнадцать! А потом до кучи объявляют, что и ее мать ее родила тоже в пятнадцать! до кучи превратив ГГ в соблазнителя несовершеннолетних девочек. Чудно. 
И главное - какой смысл? Если они не хотят сказать, что и самому ГГ в тот момент было пятнадцать (что вообще ни в какие ворота не лезет), то ситуация все равно не сильно меняется, ну будет ГГ не за пятьдесят, а за сорок... 
В любом случае, третью книжку можно определенно не торопиться разыскивать и читать, к тому же, если тут в финале ГГ отправился в путешествия, так там поди тоже будет говориться обо всем этом - и скитания по дикой местности (ненавижу), и колониальный роман во все края... 
Сюжет, персонажи... И мне понравилась первая прочитанная книжка из цикла, про наследницу с амнезией, а тут встречаются те же персонажи - адвокат Кастан Стомма, например. Но почему-то эта книжка воспринимается довольно спокойно и равнодушно. То есть, сказать ничего не скажу - читается интересно, дым из ушей не идет, глаз не дергается... Но вот бывают такие книжки, что вроде и читаешь нормально, но стоит их по какой-то причине отложить - и все, в следующий раз про них вспомнишь где-нибудь через полгода. 
Почему так - определить невозможно. 
Не, в финал я сразу заглянула, так что хоть на этот счет волноваться не приходилось. 
Автор извернулась и все подогнала и обосновала. (Автор любит обоснуй! 
Но тут уже надо углубляться в дебри насчет различия в положении мужчин и женщин и отношения ко всему этому. Мда. 
Притаскивались какие-то древние приспособления - проигрыватель с колонками, notre maitresse по сто раз прокручивала пластинку на одном и том же месте, чтобы мы наконец уловили слова, медленно тащились от куплета к куплету... 
